Семен уже заканчивал Бауманку, и был очень способным программистом. Однако применять свой несомненный талант в мирных целях ему было скучно, и однажды он настолько удачно блеснул способностями, что только благодаря вездесущему папе ему удалось миновать суд и тюрьму - гибралтарский филиал голландского банка, потерявший всю клиентскую базу данных, жаждал крови.
Двое других ребят были отпрысками потомственных телевизионных семей. Дима, высокий, слегка косящий и рано лысеющий, был внуком известного в советские времена международного комментатора, а Игорь - сыном продюсера музыкального канала. В общем, вся эта компания образовалась из-за того, что Игорь - темноволосый, смазливый и избалованный девичьим вниманием, решил добиться благосклонности Ксении. В отличие от остальных девушек Игоря, Ксения не рухнула без сил перед его напором. Ксения была слишком погружена в себя и слишком себя любила для этого. Поэтому к ухажерам она относилась несколько пренебрежительно и, пожалуй, можно сказать и так - деспотично. В результате Игорь взялся защищать животных и окружающую среду, о судьбе которых никогда в жизни не задумывался, его друг Дима присоединился к ним потому, что он всегда присоединялся к Игорю, Маргарита числила себя подружкой Димы, и все бы осталось на уровне кухонных разговоров, если бы не Семен.
Несмотря на мирную профессию программиста, в душе Семен был пассионарием, и готов был посвящать все свое время любой форме политической активности: защите ли прав животных, борьбе за социальную справедливость, истреблению ли животных и борьбе против любой формы социальной справедливости - лишь бы это попахивало заговором и давало ему ощущение собственной исключительности и причастности к чему-нибудь эдакому. Поэтому, после того, как Семен вошел в их круг, мысли "защитников" начали принимать довольно конкретное и уже опасное направление.
Вся компания заговорщиков, пропустив Аню и поздоровавшись с ней, поднялась на лифте на восьмой этаж и вышла в холл. Ксения уже ждала их у открытой двери. Расцеловавшись с ней, дважды чмокая воздух возле щеки, как вдруг стало, принято после показа рекламного ролика "спрайта" по телевизору, молодежь зашла в квартиру.
– Чай-кофе кто будет? - спросила Ксения.
Все захотели кофе. Ксения ушла на кухню, и было слышно, как там зажужжала кофемолка. По квартире потянуло ароматом хорошего свежемолотого кофе.
Владимир Сергеевич Дегтярев, профессор.
Владимир Сергеевич Дегтярев стоял в лаборатории перед стеной из толстого ударостойкого стекла, обрамленного металлом. С Дегтяревым были еще двое. Один был молод, высок, худ, плечист и слегка сутуловат, носил очки в черной прямоугольной оправе, из под белой лаборантской шапки на спину падал "конский хвост", перехваченный резинкой. Второй был немолод, небольшого роста, в очках без оправы. Свои седоватые редеющие волосы он зачесывал назад.
Высокого звали Сергеем Крамцовым, был он аспирантом, а Дегтярев был его научным руководителем. Помимо работы в институте, Крамцов увлекался музыкой в стиле "панк" и "хэви металл", компьютерными играми и рукопашным боем, причем занимался разными видами борьбы он с самого детства и до нынешнего времени, остановившись в настоящий момент на "Системе", заниматься которой ходил не реже трех раз в неделю. Его внешность, вызывавшая ассоциации одновременно с "ботаником" и последним охламоном, как-то мало соответствовала образу бойца-рукопашника, но именно таким он и был - сухой, жилистый, очень сильный и очень быстрый.
Дегтярев очень ценил своего аспиранта за быстрый аналитический ум и нестандартное мышление. Самым главным в Крамцове было то, что его сознание было абсолютно не подвержено влиянию авторитетов и аксиом, он ничего не принимал на веру. Для него не существовало выражения "этого не может быть", он мог воспринимать его лишь в форме "этого не может быть потому, что…" и затем должно следовать очень убедительное доказательство. К тому же еще многое в аспиранте импонировало Дегтяреву. Рано осиротевший и выросший на попечении бабушки-пенсионерки парнишка учился в школе на отлично, занимался спортом. Но поступить в университет сразу не смог, попал в армию. Вместе с мотострелковой бригадой угодил в Чечню, воевал, вернулся с медалью "За отвагу" и ранением. Все же поступил в университет на дневное отделение, работал на двух работах. Еще в процессе учебы Дегтярев приметил толкового и упорного студента, и не пожалел. Сейчас Сергей был для него незаменим.
Вторым был американец из института, принадлежащего американской же фармацевтической компании "Ай-Би-Эф", доктор Биллитон. Он приехал поработать с Дегтяревым два месяца назад, и занимались они тем, что сводили воедино результаты, достигнутые в обеих странах двумя командами ученых. Он неплохо говорил по-русски, Дегтярев сносно объяснялся по-английски, а в случае затруднений они обращались за дополнительной помощью Крамцова, владевшим языком Шекспира и Бивиса с Баттхэдом почти что в совершенстве. Языки тоже были одним из любимых хобби Крамцова.
Сейчас они пришли в виварий "на ЧП", и вид у всех троих был весьма озадаченный. За стеклянной стеной, в несколько ярусов, стояли стеллажи с большими проволочными клетками. Стеллажи разделялись стенами на разные отсеки. В некоторых отсеках было пусто, в некоторых же, в клетках сидели зеленые мартышки, привезенные из Африки. В одном из отсеков был беспорядок, обе клетки лежали на полу. Одна из клеток просто была открыта, другая же еще и сброшена на пол, и лежала на боку перед стеллажом. Дверца ее была открыта, в самой клетке обезьяны не было, зато пол под решетчатой стенкой был весь залит кровью, и в крови плавали клочки шерсти и еще какие то куски.
Одна из обезьян, с замазанной запекшейся кровью мордой, просто сидела на полу неподалеку, и равномерно покачивалась взад и вперед, как китайский болванчик. Вторая обезьяна сидела на перевернутой клетке, но не вся. В смысле, сидела она вся, но у нее на одной из рук не было ни единого клочка мяса или шерсти, и кое-как скрепленные друг с другом кости висели плетью. Еще у нее отсутствовала часть лица на черепе, точнее - вся левая его половина, которая была тщательно обгрызена с костей. Обезьяна сидела молча и совершенно неподвижно, и было видно, что подобные жуткие, скорее всего даже смертельные, раны ее совсем не беспокоят.
– Так, все же, что произошло? - спросил Владимир Сергеевич Крамцова.
– Замки на этих клетках плохие, я уже несколько раз говорил. Открываются самопроизвольно. Рано или поздно все обезьяны разбегутся.
– С замками понятно, их на следующей неделе все заменят, но что именно случилось?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
