и указал мне в сторону коридора.
— Вторая дверь, инспектор.
Тело молодой женщины лежало на старом деревянном столе, и я невольно обратил внимание на полоску белоснежной кожи, выглядывающую из-под грубо разрезанных — до самой талии — юбок.
Подавленный Стайлз стоял чуть поодаль, безуспешно пытаясь казаться безучастным наблюдателем. Я-то читал его лицо как открытую книгу: неужели убийца надругался над девушкой?..
Росту в ней было примерно пять футов три дюйма[1]. Стройная, но не худая — вес навскидку около семи с половиной или восьми стоунов[2]. Бледная кожа, нос благородной формы, тонкие темные брови и изящно вылепленный подбородок; губы по углам потрескались, словно рот затыкали кляпом. На лице — характерная предсмертная гримаса. Я изучил лиф платья. Серебристая вышивка украшена мелкими жемчужинами. Пожалуй, наряд стоит не меньше пяти моих годовых окладов.
Кто-то из полисменов успел снять веревки с кистей жертвы, и на ее запястьях отчетливо виднелись несколько довольно глубоких, с запекшейся по краям кровью, порезов. Склонившись над телом, я установил, что раны не рваные — скорее всего, убийца пользовался бритвой. Вот и разгадка темных пятен на юбках.
Блэр, откинув в сторону волосы девушки, указал на темно-багровые отметины на ее горле, и я примерился. Похоже, руки убийцы примерно моего размера. Значит, преступник — человек крупного телосложения.
— Пока неясно, в какой момент убийца нанес ей раны — до смерти или после, — сказал Блэр.
— Что ему помешало просто столкнуть труп в реку? — удивился Эндрюс.
— Возможно, преступник так и планировал, но девушка успела запрыгнуть в лодку, — предположил второй полисмен, Дженкинс.
— Уж слишком красиво она лежала, — усомнился я, — если это не вы ее так положили.
— Даже не трогали, — взмахнул руками Дженкинс, — только накинули одеяло, чтобы избежать любопытных взглядов.
— Видимо, ее убили прямо в лодке, — заявил Блэр. — Непонятно другое: зачем убийца пустил плашкоут по течению?
— Может, просто не хотел маячить с трупом на берегу? — пожал плечами Эндрюс.
— Кстати, одежда на ней точно не с чужого плеча, — вклинился в разговор Стайлз.
Наверняка мой напарник припомнил случай месячной давности, когда убийца заставил жертву переодеться до того, как ее зарезать. Именно поэтому нам тогда и не удалось быстро установить личность погибшей. Разыскивали девушку в зеленом платье, а она была в великоватом ей черном траурном наряде.
— Платье вполне соответствует ее внешности. Очевидно, девушка из богатой семьи, — кивнул я.
— В лодке ничего не нашел? — процедил сквозь зубы Блэр.
— Выше ватерлинии — ничего.
— Ну что ж, остается установить личность убитой — тут мы Скотланд-Ярду не соперник, — откашлявшись, подытожил суперинтендант, и я понял: вот и еще одна причина, почему меня сюда вызвали.
Блэр хотел получить мальчика на побегушках, который унесет от него это дело в Ярд. Каково бы ни было общественное мнение о наших детективах, люди всегда идут к нам, если дело касается пропавших друзей и родственников.
— Дженкинс, пригласите Чарли Дауэра — пусть нарисует портрет жертвы, — скомандовал Блэр. — Потом можно сделать копии и разослать их по всем участкам, а Корраван тем временем доставит тело в морг.
Я начальнику речной полиции не подчинялся, однако спорить не стал — в морг мне следовало попасть и без его приказа. Блэр желает, чтобы я отправился туда в одиночку? Тем лучше.
Дженкинс сбегал за художником — низеньким крепышом лет сорока. Тот состоял в штате речников и неплохо работал карандашом, фальшиво напевая себе под нос песенки, исполнявшиеся в мюзик-холлах. Удивленно склонив голову, Дауэр слегка улыбнулся в мою сторону.
— Привет, Чарли! — поздоровался я.
Художник изучил мертвую женщину, потом приподнял ее подбородок. Я стоял ровно напротив и успел заметить, как в волосах на затылке убитой сверкнуло серебро.
— Подождите! Гляньте-ка сюда!
Блэр подошел ко мне и, наклонившись, прищурился.
— Да, вижу, — пробормотал он, распутывая пряди толстыми пальцами.
— Что там? — подал голос Стайлз.
Блэр выложил находку на стол. Наверное, бог решил нам помочь: — на тонкой цепочке висел медальон в форме сердечка с монограммой «Р. А. Е.», где «А» — по размеру чуть больше других букв, — наверняка означала фамилию. Я нажал маленькую кнопку сбоку, и крышка медальона откинулась, открыв вставленный внутрь снимок светловолосого, сдержанно улыбающегося в объектив молодого мужчины. Надменный сноб, однако недурен собой… Либо брат, либо возлюбленный.
Стоило бы поручить Дауэру сделать увеличенную копию и с маленькой фотографии блондина. Располагая инициалами убитой, при некоторой доле везения через пару дней мы установим ее личность.
— Наверняка этот парень ее знает, — заметил Блэр.
Стайлз слегка погрустнел — видимо, его посетила мысль, что известие о жестоком убийстве девушки разобьет жизнь ее любимого. Я же невольно вспомнил прекрасные карие глаза Белинды, темные волосы и нежные руки, притягивающие мою голову к ее губам.
Резко развернувшись, я выскочил на пирс — глотнуть свежего воздуха.
ГЛАВА 2
Стайлза я оставил у речников, — ждать, пока Чарли не сделает достаточное количество рисунков — их следовало распространить по всем участкам столичной полиции в богатых районах Лондона. Сам же, прихватив первые копии, отправился в морг. Там пришлось подождать выводов медицинского эксперта, так что в Ярд я вернулся почти в два, и меня сразу подозвал к себе сержант Коннел.
— Чего хотел от вас Блэр?
— Они нашли труп женщины лет двадцати; похоже — довольно состоятельной. Плыла вниз по Темзе в плоскодонке.
— Ничего себе! Сплавлялась, словно груз, да? Чертовски странный случай. — Сержант кивнул на закрытый кабинет директора Винсента. — Должно быть, у начальника сидит ее отец — говорит, что дочь исчезла вчера вечером. Принес ее фотоснимок.
— Как его зовут?
— То ли Альберт, то ли Альфред. Судья… — презрительно протянул Коннел, вероятно намекая, что посетитель особой симпатии не вызывал.
Альберт или Альфред… Так или иначе, вот вам и «А». Раз судья — наверняка человек не бедный. Кусочки головоломки начинали сходиться, и я кивнул:
— Не исключено, что отец.
Пройдя в свой кабинет, я скинул плащ. При прежнем главе Скотланд-Ярда, Арчибальде Баудене, не возбранялось сразу постучаться в его дверь — как есть, в мокром плаще и грязных ботинках. Винсент же — человек совсем иного сорта, второй сын баронета. Мы с ним были одногодками, а тридцать лет — довольно юный возраст для подобной должности. Новый директор успел в свое время поработать корреспондентом «Дейли Телеграф». Что примечательно — опыт полицейской деятельности у него отсутствовал напрочь, тогда как каждый из нас отслужил хотя бы несколько лет в скромных участках Ламбета, Степни или Уайтчепела.
Назначение Винсента после скандала со взятками дало почву для слухов, что
