– Нина, у вас нет ощущения дежавю? Однажды, помнится, мы с вами от потребительских оргазмов отказались. И вот – опять «Возьми меня!» Оргазм в отдельно взятом сомнительном издании на нашей, тоже, получается, сомнительной, мебели..
И тут меня осенило. И я спросила спокойно и почти ласково:
– Дмитрий Владимирович, если не секрет, а какой откат вам заплатили ребята из журнала?
По его вильнувшим в сторону зрачкам я поняла, что с откатом угадала. Так что оргазм оказался весьма ограниченным – карманным. И если кто чего и взял в результате этой рекламы, то Бубенко на лапу.
Следующие минут двадцать я провела в кабинете генерального, решив, что пора расставить все точки над «ё». Лебедев мастрил из них запятые: мямлил, что новая линия мебели рассчитана на активных мужчин от двадцати пяти до сорока лет, поэтому и реклама должна быть соответствующей. Что Дмитрию Владимировичу, как директору по развитию бизнеса и свежему в компании человеку, видны многие вещи, которые я (как несвежий человек, очевидно!) пропускаю. И это хорошо, потому что ум, как говориться, хорошо…
На этих словах я поняла, что устала. Очень устала. Устала тянуть на себе эту прорву дел и воевать с этими тупыми мужиками, которые ничего не понимают и не чувствуют. А если и чувствуют, то только одним-единственным органом, и это отнюдь не сердце…
Из офиса я ушла пораньше – и так ведь явилась утром прямо с ночного поезда, не заходя домой. Может, и взвилась так от того, что устала? Домой, домой! Полежать в пенной ванне, успокоиться и на свежую голову, обдумать ситуацию, которая, похоже, дошла до предела. Если уж этот наглец Бубенко напрямую вмешивается в мои полномочия, а эта поганка Ниночка ему помогает, то не пахнет ли дело керосином? В смысле, не пытается ли он выжить меня из компании? Нет уж, шиш ему, не обломиться. Я пятый год здесь работаю, своими руками, можно сказать, компанию на рынок выводила. А тут явился…директор по развитию. Смотрит на меня, как на…недоразвитую.
Дом встретил меня запахом табака и странными звуками. Я застыла на пороге, пытаясь понять, что происходит. В прихожей стояли огромные растоптанные кроссовки, раза в полтора больше моих домашних тапок. На дверной ручке висела холщовая торба на длинном ремне. Странные звуки доносились из кухни. Не разуваясь я прошла вперёд и застала такую картину: моя Маришка, взлохмаченная и в халатике, явно накинутом на голое тело, сидела ко мне спиной, с ногами взобравшись на стул. На столе стояла пепельница с двумя папиросными окурками. А напротив стола на угловом диванчике сидел какой-то тип – наполовину бритый, наполовину волосатый. Выбриты были виски и, насколько я смогла заметить, затылок. Волосы, оставленные на макушке, собраны в тонкий хвост. В левом ухе у парня болталось целая гроздь колечек. Одет он был в чёрную футболку с изображением конопляного листа и свободные серые штаны с уймой карманов. Закрыв глаза, парень дёргал пальцем за железку, засунутую в рот. Она и издавала тот странный напевно-дребезжащий звук, который я услышала с порога.
С минуту я стояла, переваривая увиденное. А переваривать было чего – моя Маришка, моя чистая девочка, привела в дом какого-то вахлака! Это что же, все две недели, пока меня не было, он тут и жил? «Вахлак», видимо, почувствовав мой взгляд, перестал дёргать за железку и открыл глаза. Маришка обернулась.
– Мама? Ты уже вернулась? А почему так скоро? Ты же на работе должна быть!
– Кто это? – я показала подбородком на парня, который смотрел на меня как-то странно, расфокусированно, словно был не совсем здесь.
– Это Демьян, он мой друг, – заморгала Маришка.
Он ещё и Демьян! Всё, довольно.
– Мариш, не пора ли твоему другу уже и честь знать? – сказала я холодно. – Я очень устала.
– Да, конечно, – взгляд Демьяна, наконец, прояснился. – Извините. Я пойду.
– Подожди, я провожу до метро! – взвилась Маришка. Так, девчонку пора приводить в сознание.
– В таком виде? – я подняла бровь, взглядом показывая на расстегнувшийся халатик, обнаживший Маришкину грудь и, так и есть, накинутый на голое тело. Потом посторонилась, пропуская мимо себя Демьяна, от которого пахло смесью табака и смолистого мужского парфюма. Запах мне неожиданно понравился. А вот поведение дочери, которая, крикнув «Подожди меня на лестнице!», кинулась в комнату переодеваться – нет.
– Марина, может быть, ты останешься? – я повысила голос. – Демьян наверняка доберётся до метро самостоятельно. Я две недели тебя не видела, нам надо поговорить!
– Да вы не волнуйтесь, – сказал Демьян, снимая с двери торбу и надевая её через плечо, – она проводит меня только до метро и вернётся.
Судя по времени, Маришка провожала его гораздо дальше. Или сидела с ним где-нибудь на лавочке. Домой дочка вернулась часа через два. К этому времени я, убедилась, что этот Демьян действительно тут пожил, а не забежал на часок подрынькать на своей железяке – разобранный диван с двумя подушками, наспех накрытый покрывалом, был более чем красноречив.
Волноваться ещё и на этот счёт сил у меня не было совершенно, и я решила всё-таки принять ванну. До Маришкиного прихода успела належаться в воде в своё удовольствие, и то ли душистая пена поспособствовала, то ли морская соль, но из ванной я вылезла собранной и оправившейся после обоих этих ударов. Мне уже больше не казалось, что жизнь выходит из-под контроля, и я точно знала, что надо делать. Ситуацию с рекламой я нейтрализую, припугнув Бубенко разоблачением его финансовых махинаций, а с Маришкой серьёзно поговорю. И не о том, что она начала спать с мужчинами – пора уже, в девятнадцать-то лет. А о том, что нужно более взыскательно подходить к своим сексуальным партнёрам. А то Демьян этот какой-то странненький. На наркомана похож.
Но разговор с дочерью пошёл совсем не так, как я его себе представляла. Вернувшись, Маришка с независимым видом принялась убирать постель, начав с измятой простыни. Нанося крем на лицо, я видела в зеркале дочкину спину, выражавшую целую гамму эмоций, от упрямства до непокорности.
– Я была лучшего мнения о твоём вкусе на мужчин, – сказала я, втирая крем в шею. Подбородок при этом пришлось задрать, и слова получились чуть сдавленными. – Где ты откопала сей…персонаж?
– Не смей так говорить о Демьяне, – развернулась ко мне дочь.
– Как – так?
– Как о каком-то проходимце!
– Ладно, буду говорить о нём, как о пришельце, – согласилась я. – Тем более что внешность у него самая подходящая. Вы тут с ним что, травку курили?
– Мама, да прекрати же! – Маришка в зеркале в сердцах швырнула на пол подушку. – Ну почему если парень выглядит неординарно, так сразу – наркоман?
– Да потому что глаза мутные и в квартире накурено, не продохнуть. И окурки без фильтра…
– Никакие у него глаза не мутные. Это он на варгане долго играл, возвращался какое-то время. А окурки – от «Беломора», Демьян «Беломор» курит. Извини, что в квартире, но я окна открывала, проветривала…
– Похоже, он все две недели тут так и курил, раз не выветрилось. И всё-таки, где ты это чудо откопала?
– В институте познакомилась.
– Да неужели? – от удивления я прекратила мазать лицо и развернулась к дочери. – Что, сейчас в финансово-кредитном и такие тоже учатся? Лысо-волосатые с серьгами и варганами?
– В финансово-кредитном учатся одни девчонки. А с Демьяном мы познакомились в архитектурно-ландшафтном.
Маринка помолчала и выпалила, решившись:
– Мам, я бросила финансово-кредитный. Я поступила на ландшафтного дизайнера.
– Та-а-ак…
Ещё новости, что за день за такой! Я разглядывала дочкино лицо с решительно закушенной губой.
– Бунт на корабле, значит? Дворцовый переворот? Долго думала, прежде чем решилась?
– Долго. Весь год. Я зимнюю сессию завалила и на подготовительные курсы пошла.
– А мне почему не сказала?
– Потому. Не хотела, чтобы ты меня отговаривала. Потому что мне уже девятнадцать, и я хочу про свою жизнь решать сама.
– Что ещё ты сама решила про свою жизнь? – спросила я, чувствуя, как пульсирует жилка на виске.
– Я… Мы с Демьяном решили жить вместе!
– Здесь? – я обвела взглядом комнату. – В нашей однокомнатной квартире?
– Нет. У него есть комната в коммуналке.
Демьян – жених из коммуналки… Всё. Больше не могу. Слишком много всего для одного дня. Моя дочь собралась жить в коммуналке!
– Марина, да ты в своём уме? Он тебя что, обкурил, задурил, одурманил? Какая коммуналка?! Какой Демьян?! Тебе всего девятнадцать! Тебе о своём будущем думать надо, выучиться, встать на ноги, получить профессию! А ты лезешь в жизнь, в которой ничего не понимаешь!
