– Вот и я тоже иногда задумываюсь: откуда народ узнал об этом свойстве? Ведь кто-то должен был попробовать на себе, а потом распространить это знание. Но исторический факт: человека с оспинами везде принимали с радостью. Он отковыривал одну из корост и мазал ею ранки людей. Несколько дней с температурой полежали, и лицо не обезображено, и болезнь больше не страшна.
– Действительно, интересно, – задумалась Оксана. – Ведь не было ни телевизора, ни Интернета. Неужели сарафанное радио – это такая сила?
– При этом короли, цари и прочие богачи продолжали умирать от оспы, – усмехнулась Анна Даниловна, – и придворные лекари ничего не могли с этим сделать, пока Екатерина Вторая не решилась на прививку народным методом. При этом крестьянскому мальчику, который поделился своим иммунитетом с императрицей, было присвоено дворянство. Видишь, как важна закалка организма... например, в той же русской бане. Если ребенка с детства постепенно приучают долго выдерживать температуры под сто градусов, а после этого нырять в ледяную прорубь, то пара недель температуры «под сорок» ему не страшна. А если нет такой закалки?
– С баней у Саши проблем нет, – обрадовалась Оксана.
– Вот поэтому я уверена, что он справится.
– А зачем же тогда мы снижаем температуру водой? – удивилась Оксана.
– Дело в том, что при температуре сорок два и два в мозгу начинается необратимое изменение нервных клеток.
– И что меняется?
– О, Боже! – возмутилась Анна Даниловна. – Ну не могу же я сейчас прочитать курс лекций по неврологии и нейропсихологии! Если коротко: человек может сойти с ума или впасть в кому. Кстати, инсульт тоже приводит к необратимым изменениям клеток мозга. Что произошло с твоей мамой, ты знаешь. Поэтому на всякий случай...
– Странно! – удивилась Оксана. – Но если организм такой разумный, то зачем он поднимает температуру до столь опасного уровня?
– Во-первых, он заботится о жизни целого, принося в жертву пораженные клетки и их соседей. Точно так же как во времена чумы сжигали всю семью вместе с домом, если там заболевал человек.
– Кошмар! А во-вторых?
– Во-вторых, разумный и сильный организм не доводит до опасной температуры, вовремя включая режим обильного потоотделения. Охлаждая, мы просто помогаем ему, экономим энергию, которая нужна для более важного дела.
Оксана снова измерила Александру температуру.
– А что тогда делают «необычные» жаропонижающие?
– В смысле?
– Ну вы сказали, что у Галины нет лекарств, способных безопасно снизить жар... у нее «обычные».
– А, ясно! – улыбнулась Анна Даниловна. – У нас в клинике его подключат к системе, которая постоянно будет контролировать температуру, сердцебиение, давление, уровень сахара в крови. И как только какой-то из параметров будет приближаться к опасному значению, через иглу автоматически будет вводиться доза лекарства, либо жаропонижающее, либо стимулирующее. А сейчас эти функции выполняем мы с тобой сами.
– Сами надежнее!
– Не скажи! Мы можем уснуть, отвлечься... А машина нет.
– Зато у машины может случиться отключение электричества.
– Включатся резервные аккумуляторы. К тому же как ты собираешься его кормить?
– С ложечки.
– Процесс пищеварения требует больших энергозатрат, а организму сейчас лучше направить всю силу на борьбу с вирусом. Машина в нужное время введет ему в вену необходимый комплекс глюкозы, витаминов, белков, уже готовых к употреблению.
– И все-таки, – не унималась Оксана. – Вот вдруг такая ситуация, и нет «системы»? Что делать?
– Да куда ж она денется? Дождемся утра, перенесем его в машину и быстренько доставим в город.
– Я чисто гипотетически спрашиваю.
– Если чисто гипотетически, то следить за температурой, поить кислыми морсами – клюква, брусника, облепиха, молоком, лучше козьим – оно легче усваивается, и водой с медом. Молиться и надеяться на лучшее.
– А зачем вы Галину за смолой отправили?
– Сейчас сделаем одно народное средство. Хуже не будет, но вдруг да поможет. Зря, что ли, я все это изучаю?
– Как-то вы, по-моему, не очень во все это верите, – усмехнулась Оксана.
– Просто с уровнем современной медицинской техники и химии народная медицина конкурировать не может. Но знать ее надо. Мало ли что. Вот сейчас пригодится, пока не доставим Александра в больницу.
В комнату вбежала Галина, неся в алюминиевой кружке комочки смолы.
– Вот! – показала она их Анне Даниловне. – Хватит?
– Хватит, – кивнула та. – Это какая?
– В основном лиственница. На кедре почти не было, он молодой еще. А в лиственницу мы в детстве ножички кидали. Она вся в смоле.
– Отлично! Это надо добавить в горячее масло и подождать, пока растворится. Пойдем вместе приготовим.
Когда они ушли, Оксана снова измерила температуру и радостно отметила, что она стабилизировалась. Дрожь и ужасные судороги прекратились, на лице застыло озабоченное выражение. Оксана провела рукой по лбу Александра, пытаясь разгладить суровую морщинку между бровями. От этого прикосновения он вздрогнул, застонал и вдруг начал что-то бормотать. Оксана прислушалась, но слов было не разобрать. Казалось, он говорит на каком-то чужом языке.
Бред
Внучка подкинула в очаг веток и шишек. Жар раскаленного камня обжигал лицо, но спина мерзла. Не спасала даже мохнатая шкура, в которую было заботливо укутано тело. Кряхтя и постанывая, он перевернулся.
– Проснулся? – заметила девушка. – Пить хочешь?
Старик напряг истощенные мышцы и сел. Внучка заботливо подкатила ему под спину пенек для опоры и подала чашку с водой. Он сделал несколько глотков.
– Дедушка, к тебе там пришли.
– Кто? – прохрипел старик.
Выглянув на улицу, она жестом пригласила гостей. Вошли трое его сыновей и сели на шкуры, которыми был застелен пол.
В комнате возникла угнетающая атмосфера. Чувствовалось напряжение между братьями, хоть они и старались скрывать это в присутствии умирающего отца.
– Ох, ну и жара у тебя! – сказал старший, раздеваясь.
– А мне все холодно, – пожаловался старик.
– Что ж ты, отец, расхворался? – расстроенно спросил средний. – Не время тебе еще. Даже не попрощался с семьей.
– Хотел прошлой осенью, да так и не собрался. Не знаю, доживу ль до следующей.
– Не дело это! – сказал младший. – Живу передать все равно надо. Все собрались. Давай уж без праздников, по-простому. Придумывай загадку.
– Хорошо, – кивнул старик. – А праздник устроим осенью, если выживу.
Над очагом повисла неловкая тишина.
– Осенью многих из нас здесь уже не будет, – нарушил молчание старший сын.
– Что значит «не будет»? – удивился и испугался отец.
– Мы уходим с Камнем.
– Куда?
– На север. Сбылось древнее пророчество, появилось в наших краях белое дерево.
– Не может быть! – старик даже забыл, что надо кряхтеть и постанывать, а может, удивление придало ему сил. – Это ж чудо!
– Да никакое это не чудо, – хмуро возразил средний. – Просто белые притащили его с собой. Растет оно на их пожарищах. А они с каждым годом все больше и больше леса выжигают. Надо остановить их и показать, кто на этой земле хозяин!
– Но пророчество! – воскликнул старик.
– Да кому оно нужно, это пророчество? Почему мы должны верить этой древней сказке? А может быть, белые специально принесли с собой семена этого дерева, чтобы мы сдались без боя и оставили им свою землю?
– Вы собираетесь воевать? – испугался старик.
– Да! И пусть трусы уходят на север.
– Еще неизвестно, кто более трус, – возразил ему старший. – Мы уходим в новые земли, туда, где холод и незнакомая природа. Не думаю, что нам будет легче в битве за жизнь, чем вам.
– А ты? – обратился старик к младшему рыжеволосому сыну.
– Я не знаю, – пожал плечами тот. – Я не хочу уходить и не хочу воевать. Я считаю, что с белыми можно жить в мире. Надо только научиться говорить понятным для них языком. А как ты считаешь, отец?
– Слаб я уже, чтобы что-то считать. Мне уже и загадку для детей придумать сложно. Решайте сами. Об одном лишь прошу: не забывайте, что вы братья. Останьтесь братьями, что бы ни произошло.
Младший сын тяжело вздохнул.
– Да что мы? В народе раскол. Последователи Волка обвиняют Каменцев в предательстве, и наоборот. И вроде бы и у тех, и у других веские аргументы. Волковцы идут против богов, нарушая заветы, игнорируя пророчество. Каменцы оставляют родную землю, слепо доверяясь сомнительной (по мнению остальных) информации и тем самым обрекая свои семьи на скитания.
– Если бы не раскол, – добавил средний брат, – то шансов выжить у нас было бы больше. И уходить, и воевать легче, когда все вместе. Но мы не можем договориться между собой. У каждого своя правда. Да еще этот Лис...
– А что Лис? – удивился отец, посмотрев на младшего сына.
