«Под музыку с небес слетает…»
Под музыку с небес слетаетдокладнаяневедомо кому, но в образе стиха:позвольте доложить, что эта жизнь земная —единственная жизнь безмерно дорога.Позвольте доложить, что время ускользает,что предвечерний сад как будто бы горит,что если человек внезапно исчезает,о нём ещё не раз листва заговорит.
Проводы в Германию
Пахнет садом Гефсиманским…Не целуй через порог.Может, с паспортом германскимбудешь счастлив. Дай-то Бог.
Передай привет мой Гейне —мне ирония сродни.Что теперь топить в портвейненаши прожитые дни!
Стул непроданный изломан,и затоптан половик…«Herz, mein Herz, sei nicht beklommenund ertrage dein Geschick»[2].
«Воспоминанье в стиле оригами…»
Воспоминанье в стиле оригами…Бумажный олененок на окне.Мне восемь лет. Я прижимаюсь к маме,а мама прижимается ко мне.
Воспоминанье в стиле оригами…Я рву стихи. Я пробую свестивсе счеты и обиды между нами.А мама шепчет: «Господи, прости».
Воспоминанье в стиле оригами…Куда же ты пропал, олений след?Как холодно. Я свечку ставлю маме.Мне страшно быть должно. А страха нет.
Первая любовь
«Дни человека – как трава…»
(Пс. 102:15)
«Постой!» —и холодок по коже.«Постой!» —и оборвется бег.…Трава была нам брачным ложеми на себя взяла наш грех.
Там, где довольно было взгляда,ты все подыскивал слова,а я подумала: «Не надо:дни человека – как трава».
Травинку горькую кусая,я знала все твои праваи по траве ушла босая…Дни человека – как трава.
«Мне ангелы снятся и, кажется, нет им числа…»
Мне ангелы снятся и, кажется, нет им числа.Которую ночь почему-то мне ангелы снятся.Один охраняет от сглаза меня и от зла,пока остальные в слепом коридоре теснятся.
Вот ангел второй застывает у чёрных дверей.А третий прозрачным крылом заслоняет собрата.Четвёртый мне на ухо шепчет: «Беги поскорей!»«Беги поскорей…» – повторяет задумчиво пятый.
Куда мне бежать и о чём эта смутная речь,возвышенный шёпот и трепет, намёки и знаки?Зачем столько ангелов? Как я смогу уберечьих бедные крылья в такой тесноте и во мраке?
Портрет художника
Художник – пилигрим, а может, шут бесстыжий…«Да, живопись – свобода», – мне он говорит.Но Господом к нему приставлен ангел рыжий,который часто сам не знает, что творит.И путается в красках замысел славянский,а в доме нет еды уже четыре дня,и кажется, вот-вот взорвется конь троянский,и вспыхнет на холсте пурпурная резня.На площади толпа гудит, как ипподром.Нет, избранный сюжет не кончится добром.На свежем полотне подрагивает охра…Не трогайте рукой: Эллада не просохла.
«Сквозь яркую зелень – то синь, то сирень…»
Сквозь яркую зелень – то синь, то сирень,какое цветов и тонов наслоенье!Но если пейзаж повернуть набекрень,то станет понятно мое настроенье.
Я жду, я меняюсь в лице каждый миг,я злюсь, я стараюсь от слез удержаться,но вот на аллее ваш образ возники стал постепенно ко мне приближаться —
и стал постепенно бледнеть антураж…А сердце мое наполняется светомпо мере того, как прекрасный пейзажстановится вашим прекрасным портретом.
«Двух убогих – тебя да меня…»
Двух убогих – тебя да меня —Бог решил обогреть у огня.– Что, мой ангел, уютно?– Уютно.Можно спать до утра беспробудно.
– Что, мой ангел, тепло ли?– Тепло.Дай твое поцелую крыло,и ладони, и шрам у виска.Жизнь, как видишь, не так уж горька.
Будем счастливы мы до рассвета.Бог недаром сюда заглянул.– Что, мой ангел, ты скажешь на это?Нет ответа…Мой ангел уснул.
Старая пьеса
Эта старая пьеса всегда современна.Время действия – вечер, и он же – суфлёр,место действия – комната, здесь же и сцена.Вы готовы на выход, мой добрый партнёр?Что ж, начнём. Положите мне руки на плечи…Вот уже антураж стал едва различим.Исчезает суфлёр – затянувшийся вечер.Вы забыли слова? Ничего, помолчим.
Осетинские напевы
В том замке, старинном, огромном,хозяин невесел бывает.В собрании пьес многотомномон все мои письма скрывает.
То в кресле он дремлет нескладном,то к ужину мрачно выходитв том замке, старинном, громадном,где кошка сиамская бродит.
Там воздух пропах мандарином,что зреет, на солнце пылая.В том замке огромном, старинномвсего-то однажды была я.
Там горный пейзаж исполинскийот Бога пролёг до порога…Там к ужину сыр осетинскийя б резала тоньше немного.
Дебют
Кукла живет и танцует по кругу,так привязались с актером друг к другу,что непонятно, кто водит кого:куклу – актер или кукла – его.Только запутались тонкие нити,куклы по воздуху ножками бьют,встали-упали – уж вы извините,не забывайте, что это – дебют.
Жизнь моя тоже танцует кругами,не замечаю земли под ногами —кто-то за ниточки сверху ведет,перемешались паденье и взлет.Что-то хотела, куда-то спешила,ангелы в небе все ближе поют.Накуролесила, наворошила…Боже, прости меня! Это – дебют.
«Сто лет прошло, и век другой ступает…»
Пять лет прошло. Здесь всё мертво и немо.
Анна Ахматова, 1910
Сто лет прошло, и век другой ступает.Другая жизнь. Другие корабли.Вулкан исландский пеплом посыпаетизраненную голову земли.
Меняется шуршанье лёгких юбокна жёсткое шуршание банкнот,но шум и гам из капитанских рубоксеребряных не заглушает нот.
Оранжевый закат или пунцовыйнепоправимым облаком плывёт.Какой ты, век наш? Цинковый, свинцовый?Пускай потом потомок назовёт.
Века друг к другу тесно припадают.К каким бы ни пристали берегам,нас по приметам вечным разгадают:по музыке, картинам и стихам.
Дина Дронфорт
Франкфурт-на-Майне
Дина Дронфорт – русскоязычный поэт – родилась (1963) и выросла в Москве, живет в Германии с начала 90-х годов. С той же поры пишет стихи и малую прозу. В 2010 году во Франкфурте-на-Майне вышел сборник ее стихов «Огонь в ладонях». Она относится к известной породе людей, «физиков» по роду занятий и «лириков» по душевному призванию. По профессии IT-специалист, великолепно владеет русским литературным языком и в своем творчестве стремится к продолжению языковой традиции величайших российских образцов. Сохраняя любовь и пиетет к родному языку, она успела проникнуться глубиной и выразительностью языка немецкой поэзии и с удовольствием отводит время переводам на русский язык. Одно из важнейших мест в поэзии Дины Дронфорт занимает завещанная Богом любовь человека к человеку. Дина не принадлежит никакой определенной конфессии, но в ее стихах присутствует Бог, как единая верховная сила, которой единственно и следует посвящать себя человеческой душе. В настоящей подборке представлены стихотворения разных лет.
Флюгер
Когда был жив мой папа, он поминокиз жизни не устраивал. Он умерв библейском возрасте, оставив только снимоки двух детей на память маме дуре.
И мамочка на жизнь сдавать экзаменотправилась с протянутой рукою…Никто не положил ей даже камень.Анафема родному Подмосковью!
Кто рано, кто попозже – зреют чада,плывут гурьбой на западную заводь.Европа им – не скажешь, чтобы рада —но, поворчав, легла под русский лапоть.
Теперь я флюгер – ржавое коленце.Все ветры дуют где-то на востоке.Ты чьих же будешь? — тихо скрипнет сердце.И о́ землю… и вдребезги на строки.
«От бутона магнолии …»
От бутона магнолии,от небесной гармонии труб,от ласкающей ветер руки,располагающей слоги в стихи,до гармоники старческих губ —и нечаянно более…
Что поделаешь, если жизньиз удивительной незнакомки,обещав быть подругой верной,обернется хищною стервой,твои стерегущей промахи…С жизнью не развестись.
«Что если жизнь начать сначала…»
Что если жизнь начать сначала?Разрушить крепость на песке,весь опыт жизни из подвалав окно – и в небо налегке!
А ну же! Ветер братом станет,в обнимку с ним по облакампойдешь, и сердце не устанетслужить окры́ленным рукам.
Ропот
