Занятие длилось до вечера. Было два перерыва, во время которых студенты знакомились со столовой.
– Не многие становятся настоящими режиссерами: это исходит из глубин человеческой души и подсознания. Это безумная работа, очень длительная, тщательная и очень сложная. Если у вас есть хоть малейшие сомнения в том, что вы справитесь, то двери открыты, и я советую вам сейчас же покинуть это здание и впредь обходить его стороной. Вы должны видеть наперед, как и что будет выглядеть, – он сделал паузу и обвел всех взглядом, – должны разбираться в сценарии, иметь четкий план, но при этом всегда быть готовыми к импровизации во время съемок и к критике после их окончания. Съемочная площадка – ваш дом, ваш мир, ваша Вселенная, куда вы впускаете только тех, кто поможет вам воплотить мысли на экране.
Мистер Би-Би сделал все, чтобы с первого дня мы почувствовали себя принятыми в особый мир – мир киноиндустрии. Он прочел убедительную лекцию про то, как важно режиссеру побывать в роли актера, и дал нам понять, что это и будет основой его уроков: «…Режиссер – перед камерой, как и актер, а не за ней».
– Я не следую правилам и расписанию, которые вывешены у входа: я импровизирую. Поэтому вам тяжело будет наперед отгадать, какая же следующая тема нашего занятия.
За этим последовало мое первое выступление на небольшой сцене, когда мистер Би-Би вместо домашнего задания задумал «коварную» импровизацию при разборе темы «Мизансцена». Нужно было поставить маленькую сценку из какого-либо фильма и сыграть главные роли на виду у студентов старших курсов, которые оценивающе смотрели на меня и моего друга по переживанию – Алекса.
Господи! Как же руки трясутся! А в душе легкое ликование. Я предложила сцену из фильма «Криминальное чтиво». Ну, думаю, вы догадались, какую именно.
Итак, девушка в образе Мэрилин держит приз, а ведущий просит представиться. Все идет по тому самому фрагменту из фильма Квентина Тарантино, даже обувь золотистого цвета Мии Уоллес; не учла только лак на ее ногтях. Я исполняю роль Умы Турман, Алекс – Джона Траволты (Винсент Вега). И вот звучит песня Чака Берри «You Never Can Tell», и самый главный здесь, конечно же, сам твист.
Это того стоило! Я дождалась момента, когда нам аплодировал весь зал, хоть и небольшой. Почему-то я была этому очень удивлена. Моя жизнь удалась на 51 процент, и это чувство – невероятное! А еще то чувство, когда снимаешь парик…
Моя группа состояла из двенадцати человек, и все ребята оказались весьма дружными. В каждом из них было что-то особенное. Например, Алекс отменно вживался в роль. Ему бы, скорее, на актерское мастерство, чем на режиссера. Его визитной карточкой была привычка дуть на свою длинную челку в момент стресса. Рози могла предлагать идеи рекламных роликов, но когда дело доходило до кино, ее глаза мрачнели от мысли, что она выбрала не ту профессию и у нее ничего не получится. Я часто наблюдала за ее недовольными вздохами во время опроса мистера Би-Би.
Анна-Мария была просто любознательной девушкой. Не могу сказать, что видела в ней талант и стремление к познанию мира кино. Ти Джей казался мне загадкой. Я чувствовала, что для него эти курсы – шанс доказать что-то самому себе. Его взгляд был погружен в другой мир даже во время занятий. Он всегда ходил с маленькой камерой и делал заметки на обрывках бумаги или на салфетке в столовой. Странно, я совсем не задумывалась о том, как же они оценивали меня. Мне была важна оценка другого человека…
Воздух в Лос-Анджелесе наполнен надеждой и душевным спокойствием. «Что же всегда притягивало меня сюда?» – думала я, лежа на газоне.
Я опустила книжку и слушала, как шумят листья.
Я чувствовала, что они живые и внутри дерева бьется сердце, которое дарит жизнь каждому листочку. Этому меня научила мама.
– Я лежал на этом самом месте в точно такой же позе, – раздался знакомый голос.
Я приспустила очки:
– С книжкой Сэлинджера?
– Нет. Книжку про парня в красной охотничьей шапке я не читал, – улыбнулся Дэвид. – Не ожидал такой встречи.
– Я тоже.
Кажется, мы не знали, что сказать друг другу.
– Что ты здесь делаешь?
– Учусь.
– Какой факультет?
– Режиссерский, ну и сценарное мастерство. Приехала на курсы.
– А-а, понял.
– А ты на кого?
– Я больше работаю здесь, чем учусь. Помогаю студентам в съемках клипов, и все такое, но только за деньги, – засмеялся он.
– Хороший заработок.
– Для тебя вычту те двести баксов.
Дэвид мило улыбнулся. Выглядел он намного лучше.
– И давно ты уехал?
– Через несколько дней после твоего отъезда.
– Понятно, – я взглянула на часы.
– Кажется, тебе пора идти?
– Да.
– Еще увидимся? Может, после занятий?
– Посмотрим.
Он улыбнулся (можно ли назвать эту улыбку разочарованной? Не могу ответить точно), помахал рукой и медленной походкой направился в противоположную сторону. Шел так спокойно, словно рассматривая каждую песчинку, камушек, листочек… Красиво… Лицо у Дэвида очень доброе. Тогда я пожалела, что так грубо ему ответила.
После учебного дня я зашла в «Starbucks», взяла капучино. Уже темнело. По дороге к машине откуда ни возьмись появился Дэвид, только после чего я и вспомнила о назначенной им встрече.
– Привет.
– О, привет!
– Ты уже собираешься домой?
– Вроде да.
– А я захотел выпить. Может, присоединишься? Допьешь капучино.
– Стоит ли тебе пить?
– От воды со льдом я еще не лечился.
– Хм.
– Здесь поблизости есть неплохой бар. А я не серийный убийца. Хотя после того случая в баре я не удивлен, что ты меня избегаешь, – на его лице вновь появилась улыбка. – Знаешь, возможно, я немного странный. Но просто я хотел извиниться за ту нашу первую встречу. Я был не в себе.
– Извиниться?
– Да. Я вел себя, как осел, поэтому в качества примирения приглашаю тебя выпить воды со льдом.
– Бар далеко отсюда?
– Вовсе нет. Можешь оставить машину на парковке, дойдем пешком.
Действительно, совсем недалеко находился отличный бар, где есть не только спиртное, но и «изысканные» напитки вроде воды со льдом. Только жаль, что бармен не Ник.
– Я про тебя совсем ничего не знаю, – сказал Дэвид. – Расскажи мне хоть что-нибудь о себе.
– Я приехала сюда, как только узнала, что меня приняли на курсы.
– Сбежала из дома?
– Почему это сбежала? Просто приехала на учебу.
Дэвид улыбнулся, жуя орешки кешью из маленькой вазочки, стоящей посреди круглого столика:
– То есть это не жизнь с чистого листа?
– Нет. Это просто многолетняя мечта.
– И откуда же ты добиралась до своей многолетней мечты?
– Из Нью-Йорка.
– На машине?
– Да.
– Ты проехала около трех тысяч миль?
– И около сорока часов.
– Не было денег на билет?
– Дело не в этом. Я просто хотела что-нибудь такое…
– Какое?
– Ну… приключенческое и одинокое.
– И много приключений повидала в одиночестве?
– С тем баром ничто не сравнится.
– Если ты обо мне, то тебе повезло с приключением, – он улыбнулся и допил колу.
– А у тебя какая история?
– У меня история, конечно, не очень, – он тяжело вздохнул. – Я из Бостона.
– Мда. Самая ужасная история, которую я когда-либо слышала.
– Хех! В общем, я из большой семьи, где очень много детей.
С этого момента я слушала внимательнее, прокручивая в мыслях совсем другую историю, услышанную от Ника.
– Я приехал сюда зарабатывать деньги для своей семьи, которой у меня в действительности нет. Прости, но я солгал. Иногда мне требуется пара секунд, чтобы набраться смелости, – он поправил рукава рубашки, задумавшись о чем-то. – На самом деле я из, так сказать, временного лечебного центра. Для сирот, – пояснил он моему недоуменному взгляду. – Моя мать бросила меня, когда мне исполнилось семь, в день моего рождения.
В шестнадцать я сбежал из приемной семьи со своим другом. Мы нашли небольшую заброшенную комнату, затем сделали что-то вроде ремонта на деньги, которые крали, где придется, и, в общем, с тех пор мы живем в той самой комнатке. После я с ним поссорился и уехал за город, попал в тот бар. Спустя почти год я узнал, что он ищет меня, и вернулся.
Я продолжала слушать, а он вдруг засмеялся:
– Рассказываю про свою жизнь человеку, имя которого даже не знаю. Я спятил! Прости за это.
– Конни. Меня зовут Конни.
– Ты это серьезно? – улыбка исчезла с его лица.
– Что?
– Ты не уйдешь?
– Прости, что?
– Я ведь рассказал тебе правду.
– Я не пойму, мне нужно уйти?
– Нет-нет! – на его лице появилась улыбка, и он уже готов был схватить меня за руку. – Прости меня! Я неправильно выразился. Просто всякий раз стоит мне кому-то рассказать о своей жизни, как люди сразу исчезают.
– Сколько тебе лет? – поинтересовалась я, спокойно потягивая капучино.
– Кажется, двадцать пять. Исполнилось недавно. А тебе?
– Шестьдесят пять, – ответила я и улыбнулась.
