Я же, вернулся в шатёр, где обе девушки горячими камнями, которые нагревали на моей небольшой «буржуйке», пытались разгладить складки костюма.
— Писать, считать умеете? — поинтересовался я, дождавшись, когда они стянут с меня сапоги.
— Да господин, — они старательно прятали от меня взгляды, смотря только в пол.
— Закончите с костюмом и сапогами, будете учить меня польскому, — я лёг на постель, а испуганные девушки, вздрагивая от каждого громкого гогота неподалёку, бросились выполнять приказ.
Я, задумчиво стал смотреть за их стараниями и мелькающей белой коже в прорехах порванной одежды, с полной отчётливостью вдруг понимая, что молодые девушки, хоть и не красавицы, не вызывали у меня того возбуждения, как это происходило, когда Ингеборга присутствовала рядом. Я со злостью ударил кулаком по кровати, выругавшись на винето.
— Вот же ведьма, похоже и меня в себя влюбила!
Глава 2
— Сеньор Бароцци, сворачивайте лагерь, мы идём дальше, — распорядился я, когда от захваченного города мало что осталось, а довольные наёмники, вместе с французскими дворянами отошли от пьянства и разврата. Чего нельзя было сказать о моём войске, которое, хоть и получив долю в добыче, всё равно оставалось недовольное тем, что они не повеселились в Цешине вместе со всеми. Это явно читалось на лицах офицеров, а также солдат, так что я увеличил утреннюю зарядку и тренировку построений каре ещё на три часа, мимоходом поинтересовавшись, выветрились ли мысли о недовольстве, или нагрузки стоит увеличить? Офицеры попросили пощады, и получили её, как и сообщение, об уменьшении премии за эту неделю, за ненадлежащую моральную подготовку войска. Солдаты не должны думать, у них не должно быть на это время! Также предложил сильно недовольным расторгнуть контракты, и покинуть мою армию. Таких почему-то не нашлось, поэтому я покосившись на командующего, который поджав губы пробурчал, что намёк понял, и приказал выступать дальше. Наш ждала столица!
* * *
До Кракова было совсем недалеко, так что в три дневных перехода мы уложились, подходя к огромному городу с высокими белыми стенами, внутри которых высился ещё и мощный, укреплённый замок со своими стенами и укреплениями.
Войско, разворачиваясь и разбиваясь на сотни, стало ставить укреплённый лагерь, а наёмники просто разбивали шатры в чистом поле, не заботясь о частоколе и земляных укреплениях, которыми занимались мы.
Я, сидя на лошади, смотрел на город, а вокруг меня собирались командиры, лица многих выражали крайнюю озабоченность.
— Сеньор Витале, вы уверены, что мы сможем его взять? — осторожно поинтересовался капитан Кольбер, продолжавший меня раздражать своим вызывающим поведением уже который день.
— Вы нет, — я повернул лицо к говорившему, — я — да.
Его лицо побледнело от гнева, и я решил, что надо с этим наглым выскочкой решать сейчас, когда на нас устремились взгляды почти всех глав отрядов, участвующих в войне. К тому же, я достаточно окреп, чтобы проверить свои навыки, закреплением которых занимался каждый день, восстанавливая умения, подзабытые за год с лишним нахождения в носилках. Вынув ноги из стремян, я легко скатился с лошади, и вытащив меч, поманил его левой рукой, ничего не сказав. Глаза наёмника вспыхнули радостью, и он также слез со своего скакуна, подхватив щит с мечом.
Был ли у меня мандраж перед первой дракой один на один, да ещё и со взрослым? Определённо да, но терпеть и заглаживать его наглое поведение было больше нельзя, если я хотел, чтобы мой авторитет поддерживался и дальше. Раньше, когда я был маленьким это было понятно, никто не стал бы сражаться с ребёнком, но сейчас, когда я в свои одиннадцать, был ростом почти вровень многих взрослых, конфликты за лидерство стали возникать всё чаще и ничем другим, как поединком — это нельзя было решить. Такой сейчас был век — сильнейший получает всё.
Капитан, выставив вперёд щит, и прикрываясь за ним, стал подходить ко мне. Выпад и меч просвистел рядом, когда я отклонил тело на десять сантиметров, ровно настолько, чтобы он по мне не попал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ещё взмах и натиск, он попытался ударить меня щитом, чтобы сбить с ног, на что я просто отступил назад и влево, давая ему провалиться вперёд, но сам не нападал. Следующая такая же атака вызвала первый смешок среди капитанов наёмников, а ещё одна, заставила одного из них поинтересоваться, а точно ли господин Кольбер занимает по праву место капитана, если не может просто попасть мечом по ребёнку?
Такие шутки, быстро вывели наёмника из себя, и он с налившимися кровью глазами бросился, чтобы за один натиск смести меня со своего пути. Симбионт впрыснул гормоны, кислоты и ещё много чего, что я на несколько минут, почувствовал себя сверхчеловеком. Движения соперника для меня словно замедлились, и я сделал один под шаг ему навстречу, носком левой ноги подбил край щита, на секунду лишая его обзора, затем следующим шагом оказался у него сбоку и оттолкнувшись правой ногой, подпрыгнул высоко вверх, с силой воткнув мизерикордию, вытащенную одним движением из ножен при сближении, в кольчужный воротник защищавший его шею, проткнув ярёмную вену сверху вниз. Оставив кинжал в ране, я приземлился на обе ноги, оказавшись за его спиной. Всё это произошло всего за пару мгновений, так что никто ничего не мог понять. Вот, озверевший взрослый двигается на ребёнка, и через пару секунд, уже стоит с кинжалом в шее.
Я вернул непригодившийся меч в ножны и спокойно подошёл к лошади. Остатки коктейля из суперсмеси, которой «угостил» меня симбионт ещё действовали, так что я самостоятельно в одно касание, взлетел наверх. Только затем посмотрел по сторонам, натыкаясь то на ошеломлённые взгляды взрослых, всё ещё не понявших, что произошло, то на вытаращенные глаза, когда капитан Кольбер вытащил мизерикордию из раны, и кровь толчками, стала медленно выталкиваться оттуда. Он попытался схватиться рукой за шею, но кольчужный воротник помешал этому и почти сразу глаза его закатились, и он сначала опустился на колени, а затем лицом упал в землю, заваливаясь набок, вокруг головы стало расплываться небольшое красное пятно.
— Сеньор Бароцци, — не обращая на труп никакого внимания, спокойно обратился я к своему командующему, привлекая его внимание.
Он поднял взгляд с лежащего на земле капитана, и перевёл его на меня, прокашлявшись, перед ответом.
— Да, сеньор Витале?
— Как закончите с установкой лагеря, я хочу, чтобы все начали копать яму глубиной в рост человека и шириной в плечи, начиная от того дерева, и заканчивая вон там у холма.
— И наёмники? — уточнил он.
— Все, кроме аристократов и рыцарей.
— Будет сделано сеньор Витале.
Я тронул лошадь, но тут один из пажей французов подал мне мизерикордию, предварительно вытерев её. Кинув ему золотую монету, я вернул кинжал в ножны, молча направляясь в сторону легионов, начавших заниматься заготовкой леса, чтобы ставить частокол.
* * *
Через пару часов вернувшись на поле, я с удивлением увидел, как солдаты ковыряются в земле деревянными лопатами с железной кромкой, а рыхлят её палками. Так это могло продолжаться неделями, с полной очевидностью понял я.
— Мастеровых и кузнецов ко мне, — приказал я, даже не оглядываясь. Двое офицеров моего войска, стремглав бросились выполнять приказ, после сегодняшнего показательного боя, взгляды многих перестали быть недовольными и они старались не играть больше со мной в гляделки.
Когда вокруг собрались отрядные мастера, занимавшиеся ремонтом кольчуг, шлемов, копий и всего того, что было одето на воинах и животных, я нарисовал на листке бумаги, что они должны сделать, выделив под эти работы треть запаса нашего металла. Получив задание, они бросились его выполнять и уже через час, железные лопаты и кирки появились в руках солдат, ускорив земляные работы в десятки раз. Чем больше инструментов изготавливалось, тем больше и шире становилась траншея. Со стороны города на стенах собрались люди, которые не понимая, что мы делали, выкрикивали какие-то слова, точно не бывшие приветственными. Приведённые служанки, краснея и бледнея, перевели часть из них. Хотя, это уже было не нужно, на стенах кто-то поворачивался к нам задом, оголяя жопу и показывал её нам, вызывая этим смех остальных защитников.
