Вот так, набирая численность войска и что самое главное опыт управления разными типами войск под присмотром сеньора Бароцци, мы шли, захватывая город за городом, останавливаясь лишь в редких случаях, когда нам оказывали сопротивление. После захвата, от таких городов оставались лишь дымящиеся развалины и заваленные трупами улицы, но зато в следующих местах, жители трижды думали, что им важнее: имущество или жизнь.
Забыл упомянуть, что когда я покорил Польшу и Померанию, со мной случилось небольшое событие, определившее всё дальнейшее продвижение войск, сделавшее его ещё более стремительным и быстрым. Случилось это когда мы вышли к независимому Полоцку. Городу-государству, который имел земли, сравнимые с Галицким княжеством. Парламентёры отправились на переговоры, а я уже давно перестал на них выезжать, оставаясь в лагере.
— Сеньор Витале! — на взмыленном коне, ко мне прискакал один из офицеров от кавалерии.
— Да сеньор Проци? — я поднял на него взгляд.
— Наш дозор встретил много конных лучников! — он показал рукой направление, противоположное от города, — очень много!
— Сеньора Бароцци предупредили?
— Да, он уже собирает войско, просил уведомить и вас.
— Хм, кто это может быть? — удивился я, давая жест, чтобы мне принесли доспехи и коня, а также помогли одеться. Готовый, я выдвинулся вместе с гонцом, в ту сторону, что он указал.
Первый же взгляд на чужое войско, где коней было больше чем людей, дал мне понять, что передо мной кочевники, поскольку раскосые лица и специфическая одежда с вооружением, выдавали в них эту категорию общественного строя.
Я подъехал ближе к разворачиваемому сеньором Бароцци войску, когда заметив мой личный штандарт с белым агнцем на красном фоне от чужого войска сразу отделилась небольшая группа всадников в количестве десяти человек, поднимая белый флаг на коротком копье.
— Вы останьтесь, сеньор Пьетро, — попросил я военачальника и взял с собой лишь охрану в том же количестве, что и парламентёры с другой стороны. Он покачав головой, всё же повиновался без дополнительных уговоров.
Съехавшись, мы недолго разглядывали друг друга, поскольку самый большой из них, спросил на ломанной латыни.
— Кто есть Венецианец?
Я выдвинулся на корпус лошади, показывая себя.
Среди кочевников произошло оживление, все как один недоверчиво посмотрели на меня.
— Ты лгун. Венецианец великий воин, — наконец заключил он, — ты ребёнок!
Я, тяжело вздохнув, соскользнул с лошади, доставая меч и дагу-мечелом.
— Кто-то может лишиться своего языка за это, — произнёс я, маня говорившего к себе коротким, но толстым кинжалом с зубцами.
В этот век, только таким способом можно было доказать своё лидерство, и войдя в тот возраст, когда мне приходилось самостоятельно это доказывать, я подчинялся общим правилам. А как хорошо было быть раньше маленьким ребёнком! Всё можно было решить либо на словах, либо с помощью своих бойцов!
Поддерживаемый криками товарищей, кочевник нехотя слез со своей низкорослой лошадки, оказавшись вровень со мной ростом. Вытащив изогнутую саблю, он мелкими шашками стал ко мне подходить, и затем, взорвался двумя выпадами, один из которых был ложный, а вторым он хотел подсечь мне ногу. Под смертельной угрозой, моментально в кровь прилетел гостинец от симбионта, да такой, что время снова стало тягучим. Зная, что это временный эффект, я выжал из него максимум. Кинув в противника дагу, я за то время пока он уклонялся, отбил его саблю в сторону и оказавшись к нему лицом к лицу, так что пахнуло вонью из его гнилого рта, грудью ударил ему в грудь, сметая его на землю. Шаг назад и я наступил на оброненную саблю, выпавшую у него из руки, а также ошеломлённые взгляды остальных кочевников, которые непонимающе смотрели на упавшего на пятую точку вождя.
— Удовлетворён? — спросил я его на кыпчатском, уж больно похожи они были на половцев, которых мне описывали многие рабы, с которыми приходилось иметь дело.
— Ты знаешь наш язык? — глаза воина округлились, но он без колебаний принял протянутую руку, схватившись за которую поднялся с земли, я показал ему глазами на саблю, чтобы он поднял её самостоятельно. Он понял мою осторожность и подняв оружие вернул его в ножны. Снова повернувшись ко мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты действительно Венецианец, — он качал головой, цокая языком, — наши старейшины хотят говорить с тобой.
— Пусть говорят, — я пожал плечами, возвращаясь на лошадь, — здесь.
Он крикнул своим сопровождающим и двое бросились обратно, стремглав нахлёстывая лошадок и пока мы ждали других переговорщиков, воин внимательно меня рассматривавший, а особенно мою конную упряжь, спросил.
— Зачем тебе такое глубокое седло? Ты боишься выпасть из него?
— Угу, я ведь не сын степей, кто родился в седле, — я пожал плечами, — мне можно.
Он улыбнулся, принимая мои слова за нехитрую похвалу, и подтвердил.
— Кыпчаки воины, не землепашцы!
Затем мы замолчали, ожидая прибытия стариков, в количестве трёх человек, которые неспешно подъехали и сначала перебросились словами с ним, а затем обратились ко мне.
— Мы слышали, что за тобой идёт большое войско. Сильное войско! — заговорил один из них, косясь за мою спину, где стояли колонны тяжёлой конницы с длинными копьями.
— Это так уважаемый, — я выпрямил спину, — какой ваш в этом интерес?
— Мы также слышали, что ты славно воюешь, — не ответил он, продолжая свой странный допрос.
— Об этом, не мне судить.
Его лицо даже не дрогнуло. Он погладил куцую белую бородку.
— Мы можем стать союзниками, — неожиданно предложил он, — за половину добычи.
— Ну, пока у меня были такие союзники, что и врагов не пожелаешь, — хмыкнул я, — если это всё, то мне неинтересен этот разговор.
— В твоём войске нет конных лучников, — заговорил второй, до этого молчавший, — кыпчаки могут тебе помочь с этим.
Я задумался, переведя взгляд за их спины, где только на беглый взгляд находилось до трёх тысяч всадников. Огромное войско!
— Даже если бы мне и было это интересно, — я демонстративно зевнул, — то готов расстаться не больше, чем десятой частью добычи.
— Эй! Это грабёж среди бела дня! — возмутился третий, — у нас много воинов, все быстрые, опытные и попадают волку в глаз на скаку!
— А белке? — спросил я, на что они непонимающе переглянулись. Поняв, что шутка не прошла, я добавил.
— В общем десятая часть и то, это будет щедрым подарком с моей стороны.
— То есть доблестный воин не против в принципе? — первый старик прищурил хитро глаза, — вопрос только цены?
Я улыбнулся.
— Люблю торговаться.
Они оживились и на следующие три часа завязалась ожесточённая перепалка. Они призывали в свидетели своих богов, говорили, что у меня нет ни чести, ни совести, если за услуги таких опытных воинов требую сущие гроши, а я в ответ с каменным лицом говорил, что и сам в принципе со всем справлюсь, мне никто не нужен и только из уважения к их сединам и мудрости готов уступить максимум ещё одну часть, но не более.
Наконец, недовольно кивая головами они согласились на пятую часть, в обмен на то, что полностью переходят под моё командование, и подчиняются только мне и никому больше. Если на поле боя или стоянках будет своеволие, то договор аннулируется и они ничего не получат. Они были недовольны этим условием, но иначе я вообще отказывался уступать им какие-либо проценты.
— Эх, вай, какой жадный юноша, — качал головой самый старый из них, пытаясь давить на то, что у меня давно отсутствовало — совесть.
— Ну так, уважаемый, десятая часть и делайте, что хотите, — развёл я руками.
Он переглянулся с другими и они выехали вперёд, протягивая мне руки. Я пожал каждую и кивнул в сторону лагеря.
— Берите вождя и приезжайте в гости, обсудим ваши обязанности и правила поведения.
Они согласно кивнули, разворачивая лошадок, обратно. Когда и мы поехали к себе, один из охранников обернувшись зачем-то назад, хрипло сказал.
