Медленно, но упорно продвигались вперед особисты, оставляя в песке длинные взрытые полосы. Песок лез в глаза, рот, уши, набивался в карманы и сапоги. Часа через два Шамурад-хан понял, что колодец ему до вечера не удержать. Оставив небольшой заслон, он начал быстро уходить к северу, в глубь песков. Басмаческий заслон был немедленно сбит, и к вечеру отряд начал догонять банду. Ночью при проверке боеприпасов выяснилось, что Эсенов в этот день не сделал ни одного выстрела...
Весь следующий день продолжалась погоня. Кони еле вытаскивали ноги из сыпучего уплывающего песка. Если бы не прошедший накануне дождь, то двигаться здесь вообще было бы невозможно.
Басмачи явно нервничали. Они бросались то вправо, то влево, стремясь отвлечь отряд от огромной овечьей отары, которую они угоняли в пески. Но следы овец замести было невозможно.
Наутро третьего дня услышали далекую стрельбу. Она продолжалась часа полтора. Подъехав к небольшому такыру, бойцы остановились, пораженные страшным, невиданным зрелищем. Трупы многих тысяч овец устилали поле чуть ли не до самого горизонта. Кое-где слышались еще предсмертные овечьи крики. То один, то другой жирный курдючный баран начинал вдруг биться на земле в предсмертной агонии. Видя, что овец не угнать, басмачи уничтожили всю отару. Вместе с овцами они перестреляли чабанов. Люди лежали среди овец лицом вниз. По окровавленному полю бегали озверевшие лохматые овчарки с обрубленными ушами...
Дальше следы басмачей дробились. Разделившись на мелкие отряды, они разъехались в разные стороны, чтобы через несколько дней вновь собраться на каком-нибудь из дальних колодцев. Операция снова не удалась. Шамурад-хан накапливал силы и не рисковал вступать в открытый бой.
Еще один раз пропадал ночью Чары Эсенов. Случилось это на обратном пути, во время ночевки у заброшенного колодца. Так же, как и в прошлый раз, он ушел, когда все легли спать. Часовые его не видели. Не видели они и того, как ушел вслед за ним Мамедов. Часа через два новичок вернулся. А Мамедов пришел только на рассвете, обозленный до крайности.
Утром Димакин решил переговорить с комиссаром.
- Бойцы недовольны, Григорий. Больно уж носимся мы с этим!.. - хмуро сказал он, кивнув в сторону Чары Эсенова.
Комиссар долго смотрел на новичка.
- Не то слово выбрал, Димакин, - сказал он наконец. - Здесь тебе не Сормово, где все уже давно ясно...
- Восточную политику ведешь! - усмехнулся Димакин.
- Что ж, политику... Это ты более подходящее слово нашел, - серьезно ответил комиссар.
На этот раз передышка была еще короче. Уже через два дня после возвращения отряда на базу пришло сообщение о нападении басмачей на большой аул, в предгорьях. На следующий день был обстрелян красноармейский обоз. А еще через два дня басмачи крупными силами напали на соседнюю станцию.
Предупрежденные о приближении Шамурад-хана, путейцы и бойцы железнодорожной охраны укрылись за насыпью и целый день отстреливались от басмачей. К вечеру "кукушка" подвезла два вагона особистов, и банда снова рассыпалась по пескам.
Ясно было, что Шамурад-хан затевает большую операцию. В предгорных аулах появились его агитаторы, которые призывали к священной войне против русских. Когда один старик спросил, почему же в отряде Шамурад-хана есть русские казаки, ему прострелили голову.
На совете командиров и партийцев отряда решено было отойти к аулу, который разграбил Шамурад-хан, и вести оттуда разведку.
Половина кибиток в ауле была сожжена. Шамурад-хан приказал мобилизовать здесь для пополнения своих сил сотню джигитов. Но большинство юношей из аула, узнав об этом, ушли в горы. Тогда басмачи сожгли их жилища и перебили всех родственников.
Отряд расположился в старых байских конюшнях на окраине аула. Оставшиеся в живых жители испуганно шарахались в сторону, когда кто-нибудь из бойцов отряда заговаривал с ними. Шамурад-хан предупредил, что головы полетят с плеч за разговоры с красными. Мрачными ходили по аулу Рахимов, братья Оразовы, Мамедов. А новичок спокойно смотрел на трупы и обожженные камни. Лицо его по-прежнему было бесстрастным.
Нетрудно было заметить, что Чары Эсенова в ауле знают. Жители смотрели на него не то со страхом, не то с тайным почтением.
Под вечер следующего дня, во время чистки коней, к Телешову подлетел Мамедов и зашептал что-то на ухо, указывая камчой в сторону гор.
- Ты не ошибся? - спросил Телешов.
- Не ошибся, - загорячился Мамедов. - Он с обеда собирался... Карабин проверял. Подпруги затягивал. Я давно за ним смотрю!..
По приказанию комиссара, Димакин, Телешов и Мамедов выехали из аула и поскакали к горам. Когда поднялись на первый пригорок, Мамедов показал вперед. В наступивших сумерках ясно был виден всадник, двигавшийся спокойной рысью вдоль ущелья. Подтянули поводья и поскакали вслед за ним. Когда стали нагонять его, Димакин придержал коня и сделал предупредительный знак рукой. Поехали тоже рысью, держались в полукилометре от Чары Эсенова. Луна вставала за их спиной, и он был виден как на ладони.
Так двигались часа полтора. Вдруг на одном из пригорков всадник остановился. Замерли и особисты. Слышался лишь далекий шакалий плач. Чары Эсенов в остроконечной буденовке отчетливо выделялся на пригорке.
Вдали послышался мерный стук копыт. Приближался еще один всадник. Он так близко проехал мимо застывших у подножия скалы особистов, что они ясно видели его лицо под космами белого как снег тельпека. Шагах в тридцати от них он сбросил с плеч чопан 1, вытянулся на стременах и тихо свистнул. Чары Эсенов съехал с пригорка и приблизился к нему. Они, не слезая с коней, стали о чем-то говорить.
Когда Чары Эсенов кончил разговор с неизвестным всадником и они начали разъезжаться, Мамедов огрел камчой коня, гикнул и вылетел из засады. В ту же секунду грохнул выстрел. Всадник в белом тельпеке стегнул коня, и тот, распластавшись, как громадная птица, понес его в степь.
- Стой! - взвизгнул Мамедов и стал посылать вслед беглецу одну за другой пули из карабина. Под тем был, видно, добрый конь. Наперерез ему вынеслись Димакин с Телешовым, но он легко проскочил мимо них. Через пять минут уже стало ясно, что погоня бесполезна. Неизвестный всадник растаял в ночной пустыне.
-------------------------------
1 Чопан- туркменская бурка.
Бросились назад искать Чары Эсенова. Объездили все ближайшие холмы, прочесали долину между ними и, лишь когда начал сереть восток, оставили поиски.
В аул вернулись, когда солнце уже поднималось над горизонтом. Отряд строился повзводно возле конюшен. На левом фланге первого взвода спокойно стоял Чары Эсенов. Конь под ним был, как всегда, вычищен, амуниция в полном порядке... Мамедов, Димакин и Телешов, ни слова не говоря, разъехались по своим местам.
Доложили обо всем комиссару и командиру. Пель-тинь лишь хмурил брови. Савицкий задумчиво барабанил пальцами по футляру бинокля.
- Разменять надо... Басмач... - настаивал Мамедов. Димакин склонялся к тому же мнению. Но комиссар качал головой. Телешову с Мамедовым приказано было не спускать глаз с новичка. Особенно во время боя.
- А разменять в случае чего всегда успеем, - коротко закончил комиссар.
Мамедов даже плюнул с досады.
Уже к обеду Чары Эсенов, или человек, назвавшийся этим именем, стал проявлять беспокойство. Может, раньше этого и не заметили бы, но сейчас бойцы неусыпно наблюдали за ним.
С утра возле сухого арыка шли политзанятия. Новичок сидел, как всегда, с устремленными в одну точку глазами. Когда солнце встало над головой, он поднялся и, никого не спрашивая, пошел к конюшням. Пройдя за ним, Телешов увидел, что он седлает коня.
После занятий Чары Эсенов не пошел к полевой кухне, где бойцам раздавали обед. Он все стоял поблизости от комиссара, время от времени посматривая на восток. Казалось, он чего-то напряженно ждет. Когда, пообедав, бойцы разошлись - кто постирать портянки, кто написать письмо родным, - новичок еще больше заволновался. Раза два он подходил к комиссару и, потоптавшись на месте, уходил...
В полдень прискакал связной и доложил, что басмачи сделали налет еще на одну станцию и взорвали мост через широкий арык, перерезав железнодорожное сообщение. На станции разграблены два эшелона. То, что басмачи не успели унести с собой, они сожгли. Произошло это на рассвете. Сейчас с востока, в обхват Шамурад-ха-на, двинулся другой особый отряд. Басмачей нужно было взять в клещи.
Едва завидев связного, Чары Эсенов побежал в конюшню. Еще не было дано сигнала тревоги, а он уже сидел в седле в полном походном снаряжении. Теперь уже и Телешов не сомневался, что дело здесь нечисто. Новичок явно знал о готовящемся нападении басмачей...
На этот раз Шамурад-хану не повезло. Попытавшись уйти с награбленным в восточном направлении, он натолкнулся на отряд, авангард которого уже обходил басмачей с севера, отрезая им отступление в пустыню. Пельтинь двигался с запада. Два взвода под командой Димакина заняли горный проход на юге. Шамурад-хан заметался в кольце.
