– Этот тип, безусловно, не принадлежит к комитету по приему, – сказал я.
– Не обращайте на него внимания, – ответил Сперанца. На его лицо вернулась обычная улыбка, хотя, как мне показалось, сейчас это стоило ему большого труда.
– Он выдвинет свою кандидатуру в следующем месяце, с программой реформ, – добавил он с легкой гримасой.
– Кажется, ему очень хочется, чтобы Парадиз-Палм стал чистым и честным городом, – сухо сказал я.
– У всех политиканов есть избирательный трамплин, – сказал Сперанца, пожав плечами. – Никто его серьезно не принимает. Он определенно не пройдет. Много шансов у Эда Киллино, которого выбрали наши горожане в прошлый раз.
Мы снова посмотрели друг на друга. Сперанца сделал жест рукой.
Из глубины помещения к нам направилась женщина. На ней было болеро и юбка из синего крепа с разрезом сбоку. Женщина была блондинкой. Держу пари, что всякий раз, когда она проходила по часовне, все святые с легким свистом приподнимались, чтобы полюбоваться ею.
Когда мое дыхание восстановилось, она стояла уже рядом со мной. Она пользовалась «Пурпур Империал», духами, которые заставляют мой пульс биться сильней, как говорит реклама. Я не в состоянии описать впечатление, которое она произвела на меня.
Сперанца выглядел обеспокоенным.
– Мисс Бондерли, – сказал он, поднимая брови. Я посмотрел на нее, и она улыбнулась. У нее были маленькие блестящие зубы, похожие на жемчужины.
– Может быть вы дадите нам возможность познакомиться? – я повернулся к Сперанца. – Я полагаю, мы можем договориться. Он с облегчением вздохнул, что заставило меня улыбнуться.
– Отлично, мистер Кен. Может быть позже вы придете к нам наверх? У нас четыре рулетки, мы также можем организовать небольшой покер… Я покачал головой.
– Что-то говорит мне, что я сегодня вечером не буду играть. Я взял мисс Бондерли под руку и увлек ее к бару. Краем глаза я наблюдал за тем, как уходил Сперанца, потом перенес все свое внимание на мисс Бондерли. Я находил ее потрясающей, был увлечен ее фигурой и волнообразным колыханием ее волос. Ее груди заставляли меня думать о кубинских ананасах.
– Надо вспрыснуть это! – сказал я, делая знак бармену. – Из какого уголка рая вы убежали?
– Я не убегала! – со смехом ответила она. – В отношении вас я сперва подумала, что дело идет об обычной работе. Теперь же я знаю, что это совсем другое.
Бармен посмотрел на нее.
– Что будете заказывать?
– Один «Зеленый попугай», – сказала она.
– О'кей! – сказал я бармену. – Два «Зеленых попугая»! Пока бармен приготовлял коктейли, я сказал:
– Значит, вы больше не думаете об обычной работе?
– Я немного разбираюсь в людях, – ответила она спокойно. – С вами это будет занятно. Я подмигнул.
– Больше, чем вы думаете. Что будем делать? Давайте составим маленькую программу.
– Выпьем коктейль, потом пообедаем. После этого потанцуем, потом пойдем на пляж и искупаемся. Потом выпьем по другому коктейлю, а потом…
– А потом?
Ее ресницы затрепетали.
– Увидим…
– Это кажется заманчивым. Она сделала гримасу.
– Вам не хочется потанцевать со мной?
Бармен принес два больших стакана, на три четверти наполненных зеленой жидкостью. Я сделал вид, что хочу достать свой бумажник, но бармен уже ушел.
– Никак не могу привыкнуть, что за меня платят, – сказал я, беря свой стакан.
– Привыкнете.
Я сделал большой глоток и быстро поставил стакан на прилавок, потом схватился за горло и стал кашлять, закрыв глаза. Мне казалось, что мой желудок сгорел, но через секунду я почувствовал себя на седьмом небе.
– Дьявол! Вот это штучка! – сказал я, когда ко мне вернулась возможность говорить.
– Это прелестно, – сказала она. – Чувствуешь, как проходит до пальцев ног. Когда мы покончили с нашими «Зелеными попугаями», нам казалось, что мы знакомы уже много лет.
– А если нам пообедать? – спросила она, соскальзывая с табурета и беря меня под руку. – Гилермо приготовил для нас специальный обед.
Она с улыбкой пожала мне руку. Ее глаза были откровенно завлекающими.
Гилермо устроил нас за столиком. Звезды сверкали над нашими головами. Теплый бриз долетал с моря. Оркестр играл какую-то приятную мелодию. Обед был таким же замечательным, как и сопровождающие его вина.
После обеда мы танцевали. Было не очень много народа, и можно было свободно маневрировать. Мне казалось, что в моих объятиях находится Джинджер Роджерс…
Я как раз думал, что никогда еще не проводил такого замечательного вечера, когда заметил коренастого мужчину, одетого в зеленоватый костюм из габардина, который держался возле оркестра. У него была какая-то плоская отталкивающая физиономия, и глаза его, обращенные на меня, были полны ненависти. Когда он увидел, что я на него смотрю, он резко повернулся к нам спиной и скрылся за портьерой, которая маскировала вход в зал.
Мисс Бондерли также видела его. Я почувствовал, как мускулы ее спины напряглись. Она сделала неверный шаг, и я наступил ей на ногу.
Она оторвалась от меня.
– Мы поедем купаться, – проговорила она резко и направилась к холлу, не глядя в мою сторону.
В этот момент я увидел ее в зеркале. Ее лицо стало совершенно белым.
Я поехал по боковой дорожке до Дайден Бич, маленького одинокого пляжа в нескольких милях от казино. Ничего, кроме песка и пальм.
Мисс Бондерли сидела рядом со мной. Она тихонько напевала и, казалось, совсем пришла в себя.
Мы ехали при свете луны. Было жарко, но бриз с моря проникал сквозь опущенные стекла моего «бьюика».
– Мы почти приехали, – сказала мисс Бондерли. – Посмотрите, отсюда уже видно.
Перед нами, совсем близко к морю, находился полукруг пальм, место казалось пустынным и очень привлекательным.
Я съехал с дороги и повел «бьюик» по песчаному берегу, до того места, где почва стала уже сырой. Там я выключил мотор, и мы вышли.
– Здесь очень хорошо, – сказал я. – Что же мы будем делать? Мисс Бондерли подняла до колен юбку и стала снимать чулки. Ее ноги были длинными и мускулистыми.
– Я буду купаться, – сказала она.
Я вернулся к машине, открыл багажник и достал купальные трусики и два полотенца. Через две минуты я разделся. Бриз ласкал мою разгоряченную кожу. Это было восхитительное ощущение. Я обошел вокруг машины. Мисс Бондерли ждала меня. На ней были лифчик и трусики.
– Ваше бикини мало пригодно, – сказал я.
Она согласилась, что я прав, и сняла все. Я не смотрел на нее, даю слово.
Мы прошли по пляжу рука об руку. Песок был теплым, и мы погружались в него по щиколотки. Когда мы подошли к воде, я посмотрел на нее.
Если скульптор захотел бы отлить статую из бронзы, у него не могло бы быть лучшей натурщицы. Мое спокойствие в этот момент удивляло меня самого.
Мы вошли в воду и поплыли до плота, море было теплым. Когда она влезала на плот, то была похожа на Нереиду.
Я полоскался вокруг плота, чтобы иметь возможность хорошенько ее рассмотреть. Я до этого видел много женщин, но на нее стоило посмотреть более внимательно.
– Скоро вы кончите? – крикнула она мне. – Вы меня смущаете.
Я влез на плот и сел рядом с ней.
– Не бойтесь, я вас не укушу.
Она посмотрела через плечо, и оперлась об меня. Ее спина была теплой, я чувствовал, как капельки воды стекают по ее коже.
– Расскажите мне про свою жизнь, – сказала она.
– Это, я думаю, вам будет не интересно.
– Расскажите. Я улыбнулся ей.
– Со мной не произошло ничего особенного до моей демобилизации. Я вернулся из Франции с коллекцией наград, с изрядной нервной контузией и страстным желанием играть. Никто меня не ждал, и было невозможно найти работу. Однажды я сел за покерный столик и оставался возле него три недели. Мы брились, ели, пили, не отходя от стола. В результате я забрал пять тысяч долларов. Одному типу это не понравилось. Он захотел причинить мне неприятность. Я оглушил его бутылкой, а он достал револьвер. Это меня не испугало. Я действовал в Арденах, и после этого угроза игрока в покер показалась мне наивной… Я оглушил этого типа его же собственным револьвером. Мы продолжали играть, а тело этого типа служило нам подставкой для ног под столом.
Она скрестила руки и ударила ногами по воде.
– Вы, видимо, жестокий человек?
– Да, и мне эта история не нравилась и заставила задуматься. Я сказал себе, что в один из дней могу нарваться на такого типа, который может и умеет обращаться с оружием, и тогда мне не сдобровать. Вот тогда-то я и купил себе «люгер». В этой игре мне хотелось быть сильнее других. Видите ли, когда выдвинешься в армии, становишься гордым, появляется желание делать все лучше, чем все остальные. Я снял комнату в отеле второго разряда и стал отрабатывать способность быстро доставать оружие и нажимать на спуск.
Я проделывал это по шесть часов в день в течение недели. Я стал довольно быстрым и не встречал еще человека, который был способен сделать то же самое быстрее меня. Эта неделя работы уже пять раз спасала мне жизнь.
