– Потанцуем?
В первую секунду она даже его не узнала: высокий, красивый, глаза не смотрят, а гладят.
– Яночка, детка, ты что же, меня не узнала?
И только тогда – узнала. С Яриком Шрамко они на соседних улицах здесь жили, с пятилетнего возраста, наверное, играли, только она не видела его года два уже. И надо сказать, многое потеряла. Просто красавчик! Такой весь… обалденно-офигенный говорила про таких Майка.
Янка легко поднялась со стула и протянула ему руку. Ярослав утащил её на середину зала. От него пахло пивом и чем-то ещё противным, но Янка старалась об этом не думать. Ярослав прижал её крепко, так, что даже дышать было трудно, и Янке стало не по себе. Не то чтобы неприятно или страшно, а просто не по себе. Она еле дождалась последних аккордов и сбежала под Дашину защиту.
– Ты со Шрамко танцевала? – тут же накинулась Даша. – Ты ему понравилась? Он такой бабник, Ян! Ты поосторожнее с ним…
Янка фыркнула. Но Даша чуть наклонилась к ней и прошептала:
– Он с Оксанкой Мельник спит, правда-правда.
– Прямо-таки спит?
Даша закивала. Янка нашла взглядом в толпе школьников высокую Оксану Мельник. Она её почти не знала, так, слышала от Даши всякие глупости, ну и пересекались раньше пару раз на пляже.
– Она если увидит, что Шрамко к тебе клеится, глаза выцарапает. Она в конце того года девчонку одну избила, не нашу, с ней Шрамко в Коктебеле крутил, а Мельник узнала. У нас весь Посёлок говорил.
– Я, что ли, к нему клеюсь? Меня от него тошнит! – вскинулась Янка.
– Ну, ей ты это вряд ли докажешь.
– Дикость какая-то… – пробормотала Янка и подумала: «Хорошо, что Ярослав Шрамко учится в параллельном классе. А Оксана вообще на год старше».
После дискотеки Шрамко опять подошёл к ней.
– Тебя проводить, моя королева?
– Я не нуждаюсь в ваших услугах, паж, – парировала Янка.
Лицо у Шрамко окаменело, будто он пощёчину получил. Но Янке и правда не хотелось с ним тащиться через весь Посёлок. Она во время танца-то не знала, куда себя деть, о чём поговорить.
– Значит, так, да? Прямо в душу ты мне плюнула, Яночка.
Янка растерялась, не нашлась, что ответить, и просто обошла Шрамко, как шкаф. Домой пошла с Талем. С ним хотя бы весело.
И с этой дискотеки кончилась Янкина спокойная жизнь. Шрамко оказался тот ещё тип. В понедельник он поймал её у столовой на большой перемене:
– Куда собралась, лапуля? Что же ты, Яночка, не звонишь, в гости не приходишь?
– А должна?
– Ну как же! Приехала, в школу пришла и даже не навестила старого приятеля… Нехорошо, детка, неправильно. Прямо плевок в душу.
Ладонь упирается в косяк двери столовой. Мускулы играют. Глаза такие ясно-невинные. Самое обидное, что ведь раньше они дружили. Не в том смысле, что встречались, а просто дружили, как с Талем, носились вместе по бахчам и бухтам. А ещё было обидно, что он и правда красивый. Очень. Янка даже была в него чуть-чуть влюблена года три назад.
Она нырнула под его рукой и спокойно пошла к своему столу. Коленки чуть-чуть дрожали.
Теперь Шрамко с друзьями всё время старались оказаться поблизости и, встав за её спиной, говорили в пространство:
– Значит, в душу наплевала? Значит, сапогами грязными прошлась? Ну-ну!
И всё в таком духе. И, вроде бы, не Янке говорят, но все вокруг хихикают, всем всё понятно. Вот чего они к ней привязались-то? Она делала вид, что их нет. Включала полный игнор, и всё. Иначе сдохнешь от бешенства.
Ростику тоже доставалось. Однажды даже с фингалом пришёл из школы. Мама ходила в школу разбираться. Пришла заплаканная. Долго говорила о чём-то с бабушкой на кухне. Янка подслушала:
– Может, зря я так… сорвала их с места. Надо было там остаться, наплевать на него, – говорила мама.
– Ну так ты вечно сначала делаешь, потом думаешь!
– Мама, ну зачем ты так?
– А как? Ты ещё наплачешься, Татьяна! Здесь тебе не Россия. И работу лучше этой ты не найдёшь. И как на ноги их будешь ставить?
– Ну ведь он обещал помогать…
Дальше Янка слушать не стала.
Таль позвонил однажды вечером на домашний телефон и сказал:
– Мы в кино в Феодосию собираемся, поедешь?
Таль тоже был и знакомый, и незнакомый. За год он сильно вытянулся и как-то покрепчал. Взгляд стал… другой. Янка не могла подобрать слова – какой. Просто другой. Не такой, как раньше. А какой был раньше? Будто Янка замечала! Таль был частью Посёлка. Как её валун у моря, как кафе «Нептун», как Центральная улица и горы в конце бухты. Разве в такие вещи всматриваешься внимательно? Есть и есть. Но вот они шумной гурьбой едут в Феодосию в кино. Здесь и Таль, и Даша, и близняшки Ясько, смешливые, абсолютно одинаковые Мирослава и Васелина, хмурый Захар Ильм со своей подружкой Таней. И Ярослав Шрамко с адъютантами, как ни странно, тоже в этой компании. Кто бы мог подумать! И всё, как раньше, и всё не так.
Потому что осень, потому что осенью её место не здесь, не среди этих ребят.
– Вот так и начинается шизофрения, – пробормотала Янка.
– Что? – не расслышала Даша. Автобус гудел и лязгал неплотно закрытыми дверями.
Янка не ответила. Выжженные за лето холмы убегали за окном. Осень. Осень, осень, осень.
Глава 3
Братец Кролик
Зарплата оказалась вдвое больше, чем папа давал раньше Янке. Янка поделила её на две неравные части. Одну треть убирала в кошелёк, это были ежедневные расходы: мобильник, Интернет-кафе, пахлава или тандырные лепёшки на вечерних прогулках с новыми одноклассниками, автобусный билет до Феодосии, если в Посёлке становилось очень уж скучно. Две трети Янка прятала в деревянную шкатулку под браслеты, серёжки и прочую ерунду. У Янки появилась цель: во чтобы то ни стало она хотела поехать домой. Она скучала по родному городу так, что иногда ей казалось, что от этого можно умереть. По улицам его скучала, по домам, деревьям, и всё в нём казалось особенным, даже воздух. Скучала Янка по тихим вечерам, по всем бездомным собакам, по своим особенным местам: парку, уголку во дворе между двумя старыми тополями, по мосту над рекой… По людям: бабушке с дедом, по Майке, по Лерке, с которой дружила теперь Майка, и Янка даже не ревновала, надо же Майке с кем-то дружить, а Лерка нормальная девчонка. По Сашке.
Сашка стал её самой большой тайной теперь.
Началось это не сразу. Сначала даже прикольно было среди новых одноклассников. Нравилось верховодить Дашей, которая была преданной, во всём всегда её слушалась, иногда даже чересчур. И Талем. Он был умным и тактичным, а ещё безмолвно в неё влюблённым. И Таней, Васелиной, Мирославой, Захаром… Да всеми! Как-то так само собой вышло. Янке никто не был нужен, она ни под кого не подделывалась и никого не боялась, за словом в карман не лезла, но первая никого не задирала. Может, её и не сильно любили, но с ней считались, а это сейчас для неё было важнее всего. Если бы не Шрамко, который каждый день цеплялся, то вообще хорошо.
– Как в школе? – осторожно спросила её как-то мама.
– Нормально. Приживусь. – И, увидев мамино лицо, добавила с деланным смехом: – Даже лучше. По-крайней мере высокомерных красавчиков, вроде Рябинина, нет.
– Не скучаешь?
– По Рябинину?! – Янка театрально закатила глаза. – Мам, он идиот, по каким не скучают!
– Яна… так нельзя всё-таки. Вы же дружили. Первая любовь твоя. И даже если расстались, надо сохранять с человеком добрые отношения и быть благодарной за прошлое чувство и всё, что…
– Ты папе благодарна? – зло прервала Янка назидательную речь, но мама не смутилась, и Янка поняла, что она долго об этом думала и ответ готов.
– Да. Благодаря ему у меня есть ты и Ростик.
Она смотрела Янке в глаза открыто, с вызовом.
– Ну, у меня с Рябининым детей, слава Богу, нет, и не будет. Так что… расстались и расстались.
Расстались плохо. До сих пор Янке неуютно, как вспомнит она всю их с Сашкой историю. Сначала ей казалось, что она его просто ужасно любит, жить без него не может, и когда он предложил встречаться, она просто на седьмом небе от счастья была. Целый год они гуляли по вечерам, ходили в кино, он писал ей смски стихами. Девчонки им завидовали. Говорили, что они такая красивая пара, что созданы друг для друга… Это было два года назад, они ещё такие маленькие были, даже не целовались. Но всё равно Янка до боли в сердце любила его грустные тёмные глаза, сияющую улыбку, взгляд из-под густых чёрных ресниц, родинку на щеке, крепкую сильную руку. Весь мир был сосредоточен в этом Рябинине!
А потом всё прошло. Может, Янка повзрослела чуть раньше? Все девчонки уже встречались, приносили домой охапки цветов и опухшие от поцелуев губы, а они с Сашкой продолжали гулять на почтительном расстоянии, и все чаще молчали, давясь неловкостью. Ну не могла же Янка первой его поцеловать! Их роман застыл в одной точке, и Янке стало скучно.
А в секции лёгкой атлетики было столько красивых мальчиков! И Варька то и дело улыбчиво ей объявляла:
– Ой, Никита так на тебя смотрит!
