Я помочился, пересиливая резь в паху. Подошел к раковине, прополоскал рот и произвел ревизию зубной полости. Зубов у меня оказалось немного, по большей части гнилушки. Но радоваться было особенно нечему, так что моя нефотогеничная улыбка никого не напугает.
Когда я появился из ванной, «моя жена» даже головы не повернула, она с интересом смотрела какое-то жестокое шоу – под рев толпы гладиаторы молотили друг дружку. Я тенью прошел на кухню, залез в буфет и достал нож – большой и острый стилет. С таким можно охотиться на крупного зверя. Покопался еще в кухонной утвари. Нашел раскладную вилку и сунул в карман. Пригодится. Затем, пряча нож, вернулся в комнату и присел на край кровати. На экране одного из гладиаторов повалили и стали бить битами. Девушка восторженно зааплодировала.
Тут я сгреб гадину за волосы, прижал к горлу острое лезвие.
− Ты ведь не Лина? – прошипел я.
− Убери нож, – проговорила незнакомка придушенно. От страха она стала сильно потеть и дышать чаще, чем обычно.
− Где моя жена? Что ты с ней сделала?
− Я ничего…
Я слегка вдавил лезвие в беззащитную шею.
− Она сама отдала нам тело. Если мы организуем твой побег.
Я задохнулся от душевной боли. Боже мой! Выходит, Лина пожертвовала собой, чтобы я жил. А я… мне даже нечем отплатить ей за эту жертву.
− И вы согласились?!
Девица молчала, испуганно косилась на сухую стариковскую руку, способную одним движением лишить ее жизни.
Что же мне делать? Я замер, не зная, что предпринять. Причинить зло этой гадине я не мог – она была в теле Лины, она пахла, как Лина, двигалась, как Лина, и даже переняла некоторые ее жесты, мимику. Пожелай я перерезать ей горло, я бы не смог. Но кое-чем я, все же, мог ей досадить. Продолжая сжимать острый нож возле яремной вены, морщинистой ладонью я коснулся ее бедра, с усилием разжал плотно сведенные колени и заскользил вверх, ощущая, как вся она напряглась. Между бедер у нее было горячо и влажно. Мне быстро надоело ласкать ее одной рукой, и я навалился на нее сверху, услышал приглушенное: «Не надо!», но, черт побери, я бы непременно сделал это, если бы не проклятая стариковская немощь.
Она сразу поняла, что у меня ничего не выйдет, криво улыбнулась, как шлюха. Осторожно, поскольку лезвие все еще маячило возле ее шеи.
− Где другие? – спросил я глухо.
− Ждут звонка.
− Познакомишь меня с ними, – я, наконец, убрал нож, и она вздохнула облегченно.
Я поднялся, застегивая штаны.
− Сколько вас?
− Четверо, вместе со мной.
− Мне понадобятся все, чтобы вывезти золото.
Она засмеялась.
− Я сказал что-то смешное?
− Горлуф, мой любовник, настоящий гений, – сказала та, что украла тело Лины. – Он сразу решил, что на этом деле можно нагреть руки. И подослал меня к тебе. Чтобы я изображала твою жену. И ты бы показал мне, где спрятал деньги. И золото. Но ты каким-то образом понял, что я не твоя жена.
− Моя жена была святым человеком, – сказал я.
− Точно, блаженная идиотка.
− Заткнись! – Прорычал я. – Не тебе говорить о ней. Так кто вы такие? Вы торгуете телами?
− Точно. Ими мы и торгуем. Но против дельца, когда подвернется, не возражаем.
− А этот с фиолетовыми волосами – тоже ваш?
− Он техник операционной. Делает для нас всю грязную работу. Но мы его любим. Настоящий псих. Когда ему понадобилось, переселился в собственного сына.
− А куда дел его сознание?
− Просто стер…
Я ощутил содрогание. Одно дело причинить вред телу, и совсем другое – уничтожить матрицу сознания, по сути – душу. На такое способен только последний мерзавец. А стереть матрицу собственного ребенка может лишь маньяк. Только сейчас я осознал, в какой компании оказался из-за Лины. Она всегда была слишком доверчива к людям. В наше время никому нельзя верить.
− Вы и мою жену… – я долго не мог произнести это слово, – стерли?
− Дождись Горлуфа, он все расскажет.
Я показал ей нож.
− Так вы стерли ее матрицу или нет?
Самоуверенное выражение вмиг слетело с милого личика.
− Да успокойся ты, она жива.
Я почувствовал, что сердце снова может биться.
− Звони им, – приказал я, – введи кратко в курс дела. Скажи, что я не купился. Пусть приедут, как можно скорее… И мы обсудим условия. – У меня уже созрел план действий. – Как, ты сказала, зовут твоего приятеля?
− Горлуф. Это английское имя. Он считает себя англичанином. – Она противно захихикала. – А сам родился где-то в трущобах Северного Бутово. Среди крыс, стариков и плохой пищи…
Странная троица заявилась вскоре после звонка «Лины». Слегка отодвинув занавеску, я смотрел, как они выбираются из катера. Один высокий и тощий, в черном кожаном плаще, судя по манерам – главный. Другой плавный в движениях, длинноволосый, в цветастой одежде, походка женственная, как у манекенщицы. И молодая девушка, почти девчонка, с косичками и леденцом во рту.
В дверь они не стучали, главарь банды скупщиков тел распахнул ее ударом ноги.
Я расположился в кресле в углу комнаты, так мне удобно было наблюдать за всеми сразу.
Лина поднялась с кровати, как только они вошли, прильнула к типу в плаще и, положив руку ему на затылок, долгим поцелуем впилась в губы.
− Называй меня Горлуф, – представился молодчик, тело моей жены он держал за талию. За что я готов был убить его. Если бы только я был убийцей. Но я был всего лишь охранником в банке, которого подставили. В теле больного старика, пусть и бывшего бойца.
Я молчал.
− Это Кики, – представил длинноволосого Горлуф, – он девчонка по рождению, но предпочитает мужское тело. Говорит, так больше возможностей для развлечений. Любит развлечься.
− Но не с таким, как ты, – уточнил высоким голосом Кики, разглядывая меня со злым презрением.
− Жанна, – Горлуф обернулся к девчонке с косичками, – с нашей Жанной шутки плохи. У нее детская травма, и теперь всех грязных стариков она очень хочет прирезать. Так, Жанночка?
− Угу, – кивнула та и с громким чмоком выдернула изо рта леденец, – пососать не хочешь?
− Спасибо, – сказал я скрипучим голосом, – может, потом…
− А ты забавный, – голова с косичками склонилась к плечу, в глазах плясали веселые чертики. – Смерти боишься?
− Это компания у вас забавная, – ответил я. – А я самый обычный.
− Не скажи, – Горлуф разглядывал меня задумчиво. – Если ты самый обычный, то жить тебе осталось недолго. И умрешь ты нехорошо, больно будет. Если же не самый, то я дам тебе спокойно дожить в этом теле, сколько бы тебе там не осталось. Скажи-ка мне, чем ты можешь нас порадовать?
− Тебя интересует золото и бабки? – догадался я. – Золото есть. В тайнике.
− Вот как? А я слышал, твои подельники тебя кинули. Забрали все до копейки…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
