знакомо.
Райдэн тяжело вздохнул, положил свиток на пол и молча принялся за еду – он размышлял. Мико заглянула в написанное – больше половины кандзи оказались ей незнакомы и выведены были так диковинно, что разобрать получалось с трудом. Но общую мысль она уловила.
– Отец отказался помогать по доброй воле и дать своих воинов, – сказал Райдэн, наблюдая за тем, как Мико тужится распознать витиеватые чёрточки. – Пишет, что если я хочу получить клан, то не должен, как трус, посылать… – Он виновато взглянул на Ицуки. – Слуг, а обязан прийти сам и сразиться за право встать во главе клана. Чего-то подобного я от него и ожидал.
– И ты пойдёшь. – Мико не спрашивала.
– Без войска тэнгу нам не справиться. Но мы подумаем об этом позже. – Он отставил рис и аккуратно положил палочки на край пиалы. – Сейчас надо решить, как мы будем вытаскивать Макото, пока старуха Кацуми не замучила его до смерти. Готов выслушать ваши предложения.
* * *
Замок Кацуми был огромным. Окружённый глубоким рвом, он угрюмой скалой возвышался над ярким морем осеннего леса и казался неприступным. Фонари не горели – замок будто затаился во мраке ночи, поджидая добычу.
Мико поёжилась. Даже приближаться к темницам, которые снились ей почти каждую ночь, не хотелось.
– Ты можешь не ходить. – Райдэн безошибочно угадал её тревогу. – Если Кацуми поймает тебя…
– Я пойду, – отрезала Мико, хотя ей очень хотелось принять предложение Райдэна. – Я не брошу тебя там одного.
Сны, беспокоившие её с тех пор, как они придумали план, Мико изо всех сил старалась запомнить, чтобы понять, где именно держат Макото, а утром зарисовать что-то наподобие карт, вроде тех, что чертила, готовя свой первый побег из рёкана. Но полезного было мало: лестницы, тёмные коридоры, луна в окне. В одну из ночей Кацуми развлекалась с Макото до самого рассвета, а потом любовалась солнцем, остановившись у небольшого окна на выходе из темницы. Она слизывала с пальцев кровь и беззаботно напевала под нос старую песенку про кицунэ, всё ещё возбуждённая, борющаяся с желанием вернуться и завершить начатое. Пока Кацуми размышляла, Мико, невольно разделяющей неуёмную жажду Кацуми, удалось понять, что камера Макото затерялась где-то под восточным крылом замка. Хоть какая-то польза от этих проклятых видений.
Пробраться вдвоём в замок под покровом ночи, по словам Райдэна, будет не так уж и трудно. А вот уйти, да ещё и с раненым Макото на плечах… Эта задача уже посложнее.
Они зашли со стороны деревни, в которой жил Макото. Дома стояли холодные и пустые – лисы покинули свои норы. Отлично. Пока всё шло по плану.
Райдэн обхватил Мико за талию, взмахнул веером, и послушный ветер перенёс их на изогнутую крышу одного из домов. Мико окинула взглядом открывшийся вид: за высокой стеной серые черепичные крыши выстраивались в неровную дорогу к замку. Райдэн взмахнул веером, и воздух задрожал, перестал быть прозрачным, пошёл радужными разводами, подсказывая, что перед ними преграда из заклинаний. Мико протянула руку и коснулась невидимого барьера, воздух под её ладонью сгустился, став плотным и упругим, как туго натянутая шёлковая ткань. Похожее заклинание не пускало чужаков в замок Райдэна.
Мико достала из ножен меч и выдохнула. Волшебная катана принцессы Эйко была способна рассечь почти любое заклятие. Но действовать нужно быстро. Как только меч разрубит барьер, Кацуми узнает, что к ней пробрались незваные гости. Мико молилась, чтобы всё прошло ровно так, как они задумали.
Клинок вошёл в барьер, и заклинание с тихим хлопком рассыпалось.
– Как договаривались, – бросил Райдэн.
Мико кивнула, спрыгнула с крыши. Над головой зашуршали одежды Райдэна – ветер понёс его к замку. Мико же помчалась в противоположную сторону – к западным воротам. Она двигалась перебежками, держалась ближе к домам, чтобы как можно дольше оставаться незамеченной. Отец был бы ей недоволен – самурай никогда не скрывается в тенях, – но Мико больше не слышала голоса отца. Не слышала она и голоса матери, и голоса Хотару. В её голове теперь звучала она сама.
Мико выбежала на западный двор, в самый его центр, и выставила перед собой меч. Сердце тут же ушло в пятки, но Мико крепче сжала рукоять катаны и упрочила стойку, надеясь отыскать в земле силу духа.
– Кацуми! – крикнула она громадине замка. – Я слышала, ты меня ищешь! Мико, поцелованную Духом Истока!
Её тут же окружила дюжина бушизару, выставив на изготовку копья. Мико оглушал лязг их доспехов и звук собственного сердца, поэтому она закричала ещё громче:
– Кто меня тронет, падёт, проклятый Духом Истока! Во мне его сила и его воля, направленная светлой рукой Сияющей Богини! – Она обвела грозным взглядом бушизару, и те, готовые напасть, отступили в нерешительности.
Они слышали рассказы о ней, слышали песни, что теперь с ветром гуляли по землям Истока и за их пределами. Ни одна из этих песен не была правдой, голоса ветра обманчивы и полны чужих надежд, но они этого не знали.
– Я пришла говорить с Кацуми! – продолжила Мико. – Пришла остановить эту войну, чтобы больше ни один ёкай и ни один человек не сложили головы в битвах друг с другом. Сердце Духа Истока обливается кровью от боли за его детей, и моё сердце болит вместе с ним!
Тут Мико даже не солгала. Дух плакал о своём острове каждую ночь. Духу больше не грозила смерть, но он горевал о тех, кто умирал теперь вместо него.
– Никто не должен гибнуть в этой бессмысленной войне! – голос Мико рос, становился крепче и увереннее, плечи расправились, подбородок устремился вверх. – И мы можем положить этому конец! Я не желаю вам зла и не причиню его, если вы не обратите против меня своё оружие.
Бушизару переглянулись и зашептались.
«Она спасла раненых воинов господина Нобу, – донеслось до ушей Мико. – Позволила им уйти».
Похоже, правдивые слухи тоже достигли их ушей. Тем не менее опускать копья бушизару не торопились, но и не нападали. Мико и не надеялась на такой успех!
– Тебе хватило наглости явиться сюда? – Стражи расступились, открывая путь Кацуми. Чёрное кимоно оттеняло белую кожу, в руке она держала железный веер. – Привела на мой остров людей и смеешь говорить о мире?
– На остров людей привело нежелание Хранителей говорить о мире! – парировала Мико, обводя взглядом её слуг. – У вас была тысяча лет, чтобы отыскать путь в человеческие сердца, но вы предпочли взращивать в них ненависть.
– Не говори о том, чего не знаешь, девчонка! – оскалилась Кацуми.
– Я знаю всё, Кацуми! Дух
