– Если бы речь шла только о мече, я бы так не волновался.
– Речь о… них? – медленно произнес Аркон, и улыбка сползла с его лица.
Великий Магистр кивнул.
– Но как они узнали?!
– Им известно гораздо больше, нежели вы представляете, сын мой… И, уж во всяком случае, – больше, чем хотелось бы! Ваш путь теперь лежит в Венецию. Я дам вам провожатых, и вы снова добудете необходимые ордену сведения. А я меж тем начну готовить флот к отплытию на Мальту.
Великий Магистр глядел из окна на удалявшегося к воротам с прямой спиной Аркона и думал о том, что когда-то он сам был молод и полон сил. Теперь же он болен и немощен, и с каждым днем у него все меньше энергии для того, чтобы противостоять ударам судьбы, которые с завидным постоянством сыплются на орден.
Новый порыв ветра налетел и растрепал седые волосы Великого Магистра, заставив его поежиться: была уже глубокая ночь, и воздух стал прохладным. Аркон скрылся за высокими деревьями монастырского сада, и пожилой усталый мужчина в белом балахоне со вздохом закрыл окно.
Май, 1942 год, Мальта
Полковник Жубер оглядел собравшихся в его кабинете людей. Лишь двое, как и он сам, носили военные знаки отличия. Остальные шестеро были в штатском, и тем не менее всех присутствующих объединяла общая цель.
Все они много пережили с тех пор, как началась война, и долгое время им сопутствовала удача. В июне сорокового, когда Муссолини отправил свой многочисленный воздушный флот бомбить остров, они, имея лишь три истребителя, носящие имена «Вера», «Надежда» и «Милосердие», сумели уничтожить двести итальянских самолетов! И это не единственный пример мужества и самоотверженности, которые нередко показывали защитники стратегического аванпоста под названием Мальта. Те, кто сегодня собрались здесь, в немалой степени содействовали успехам антифашистской коалиции не только в Средиземноморье, но и во всей Европе.
Война разделила их. Немецкие, австрийские и итальянские братья оказались перед выбором: участвовать ли им дальше в деятельности ордена, тем самым предав свои страны, ведущие военные действия на стороне Гитлера и Муссолини, или поставить общие интересы превыше всего. Большинство склонились ко второму, невзирая на опасность, которой отныне каждую минуту подвергались их жизни. Кардинал фон Гален, кавалер Большого Креста, возглавляет сейчас одну из групп сопротивления нацизму в Мюнстере. По понятным причинам он не смог присутствовать на этой тайной встрече, но прислал своего представителя. Шенка фон Штауфенберга не было среди присутствующих, и это наполняло сердце полковника Жубера печалью. Шенк даже не относился к членам ордена, хотя его семья имела пятисотлетнюю историю связи с его братьями. Фон Штауфенберг возглавлял заговор, целью которого было убийство Гитлера, но покушение провалилось. Фюрер казнил двенадцать немецких рыцарей ордена, чтобы показать, насколько безуспешны попытки уничтожить его и запугать тех, кого впоследствии мог вдохновить пример заговорщиков. И это – лишь малая часть потерь, которые нес орден все годы, что продолжается эта война.
Гитлер хочет во что бы то ни стало заполучить Мальту, представляющую слишком большой стратегический интерес. Самолеты Люфтваффе днем и ночью стерегут проход в Северную Африку, а Мальта стоит у них на пути. Только в январе этого года было совершено двести шестьдесят три налета на остров, а в апреле – уже двести восемьдесят три! В результате больше всех населенных пунктов пострадала Валетта, столица, где располагается и штаб-квартира ордена. Но ни постоянные бомбежки, ни угроза блокады не сломили жителей острова, получившего от самого Гитлера прозвище «непотопляемый авианосец», так как именно отсюда непрерывно взлетали истребители, наносящие непоправимый урон Люфтваффе.
Месяц назад Георг Шестой, король Великобритании, наградил народ острова за мужество Георгиевским крестом. Эта награда принадлежала им по праву. Безо всякой помощи извне, находясь в тяжелейших условиях нехватки горючего и питания, мальтийцы продолжали сопротивление и не имели намерения сдаваться на милость врагу. Полученные сегодня новости были радостными для всего населения Мальты, но плачевными для тех, кто собрался в кабинете. Именно о них Жубер должен был поведать присутствующим.
– Итак, господа, – начал полковник наконец, – я собрал вас здесь, чтобы ввести в курс произошедшего за последние двое суток. Мы потеряли два истребителя, но уничтожили шестнадцать самолетов противника.
– Учитывая соотношение сил, – вставил пожилой человек в очках, сидевший у самой двери, – счет не в нашу пользу!
– Согласен, – кивнул Жубер. – Тем не менее есть и хорошая новость: сегодня утром конвой из четырнадцати грузовых кораблей успешно миновал заслон противника и доставил на остров топливо, медикаменты и продукты питания. Так что, господа, по крайней мере, голод нам в ближайшее время не грозит!
Присутствующие радостно зашумели, но полковник прервал их громким: «Тише, господа, это еще не все!»
Разговоры смолкли, и все взгляды устремились на Жубера.
– В целом конвой благополучно достиг Мальты, – продолжал он. – Но мы потеряли одно судно…
Он прервал речь и оглядел лица присутствующих, на которых читалось напряженное ожидание.
– Мы потеряли «Санта-Марию», господа, – закончил полковник и сел.
Единый вздох, пронесшийся по помещению, сказал ему о чувствах, которые одновременно испытали собравшиеся при этом известии.
– Не может быть! – пробормотал мужчина в генеральской форме. – Как же так?
– Я не знаю подробностей, – покачал головой полковник Жубер. – На конвой было совершено нападение, хотя свидетели говорят, что оно выглядело… несколько странно.
– То есть? – спросил все тот же пожилой джентльмен в очках, который высказал замечание по поводу утраченных истребителей.
– У них создалось впечатление, что нападающие интересовались исключительно «Санта-Марией», причем намеревались заполучить ее в целости и сохранности!
– Но это невозможно! – вскричал джентльмен. – Это же означало бы…
– Означало бы, что они точно знали, что за груз перевозит «Санта-Мария», – закончил за него полковник. – Несколько кораблей получили в результате атаки незначительные повреждения, не помешавшие им продолжить путь, а появление нашего воздушного сопровождения заставило противника ретироваться. Но перед самым началом атаки «Санта-Мария» неожиданно отделилась от конвоя и взяла курс на Сицилию. Связь с кораблем установить не удалось, и никто не знает, что произошло на борту.
– Боже мой, – прошептал генерал. – И что же теперь делать?
– Ничего, – покачал головой Жубер. – Мы ничего не сможем сделать, пока идет война, сэр. Организовать поиски в данный момент не представляется возможным. Кроме того, на это потребовались бы немалые средства и такое снаряжение, которым, боюсь, мы не располагаем.
– Хорошо, – вмешался человек, сидевший напротив Жубера и до этого хранивший молчание. В его французском слышался сильный английский акцент. – Что вы предлагаете, месье?
– Мое предложение следующее: до конца боевых действий все присутствующие в этой комнате забывают о «Санта-Марии». Ни одно слово из нашей с вами беседы не должно просочиться за пределы этих стен.
– Но как же…
– Наша версия такова, – перебил говорящего полковник. – «Санта-Мария» благополучно пришла в порт и встала на якорь. Любому, кто захочет проверить достоверность этих сведений, я лично продемонстрирую судно. А теперь мы переходим к следующему вопросу в повестке дня.
Наши дни, Россия
Ничто не предвещало этой поездки. На самом деле я никуда бы и не поехала, если бы кто-то в Комитете по здравоохранению, просматривая список участников Международного конгресса кардиологов, вдруг не сказал:
– Что-то маловато женщин… Иностранцы не преминут на это указать, добавив, что в России процветает дискриминация по половому признаку!
Вот так в списки попала я. Как ни смешно, посодействовал этому, помимо собственной воли, наш завотделением Иван Сергеевич Хлыстов. Смешно, потому что он невысокого мнения о женщинах. Точнее, он большой любитель женского пола, но считает, что женщина должна быть просто красивой, а ум ей иметь не только необязательно, но даже противопоказано – в этом случае она теряет всю свою прелесть. Женщины-врачи для Хлыстова женщинами не являются. Почему? Да потому что они – не врачи-мужчины, и этим все сказано. Женщина, в представлении нашего главврача, может быть ветеринаром, дантистом или, на худой конец, фельдшером – этим исчерпываются возможности ее скудного ума и ограниченных навыков. Женщина-хирург – еще хуже, чем женщина-врач, так как в мире нет оправдания ее существованию.
Однако это был всего лишь первый шаг: я просто получила «добро» на отправку тезисов своего доклада в международный комитет, занимающийся подготовкой конгресса. Строго говоря, оно мне не так уж и требовалось, но, сделай я это через голову начальства, не обралась бы последствий. Мое положение в больнице крепко, но незавидно: являясь единственной женщиной-кардиохирургом на отделении, я вынуждена каждый день отстаивать свое право стоять в операционной наравне с мужчинами. Мои тезисы заинтересовали международный комитет, и я, Ульяна Андреевна Логинова, получила приглашение прибыть на конгресс кардиологов, в этом году проходивший на Мальте.
