– Он первый начал, – краснея, оправдываюсь я, и отдаю кусок ребенку.
Мда, наверное, Кэтрин все же ошиблась с диагнозом. Думаю, что здоровые таких снов не видят. Даже по накуре.
****
Потом в седьмом корпусе мне сделали энцефалограмму.
Выйдя из кабинета, я заметил интересного пациента. Он был в широкополой фетровой шляпе, кожаных мокасинах и махровом халате.
Пушистые седые бакенбарды и бледная кожа делали его похожим на аристократа 19 века. Старичок сидел в коридоре на стульчике и читал книгу. Я присмотрелся – Хорхе Луис Борхес «избранное».
– Молодой человек, – поднял голову он, когда я проходил мимо, – постойте.
Я остановился. Аристократ закрыл книгу, заложив страницу пальцем.
– А вы знаете, в чем заключается основная философская проблема человечества?
– Понятия не имею, – ответил я, и хотел уйти.
– Самоубийство! – вдруг вскрикнул старик. Его скрипучий голос разнесся по коридору.
– В смысле?
– Решить стоит или не стоит жизнь того, чтобы прожить ее, значит ответить на основной вопрос философии, – вдумчиво проговорил он, и, раскрыв книгу, склонил голову. – Почитайте Камю, – добавил он вполголоса, – многое поймете.
– Обязательно, – пообещал я и зашагал к выходу.
Старик расхохотался. Злобно и оглушительно.
****
Через двенадцать дней меня выписали. В армию я так и не попал. (На повторном обследовании хирург выявил у меня сколиоз второй степени). И на философский вопрос все еще не ответил.
Олимпиец (повесть)
Валера увидел на площади суетливую толпу. Недалеко от памятника Ленину с гомоном носились дети. Кудахтали и размахивали списками фамилий раскрасневшиеся воспитатели. Родители торопливо выгружали из багажников авто рюкзаки и сумки. Горластые тренеры не могли сосчитать привезенный с собой спортинвентарь. Пацаны в красно – белых майках встали в круг и по очереди чеканили мяч. Девочки лет тринадцати делали селфи с историческим монументом.
Патрульные машины, преградив въезд, изредка покрякивали сиренами. У обочины, путаясь в веренице припаркованных легковушек, возвышались два туристических автобуса.
– Здорово.
Услышав знакомый голос, Валерка обернулся.
Эдуард щелчком выстрелил окурком и протянул руку. Невысокий, с короткой стрижкой и кришнаитской косичкой на затылке. На Эде были выцветшая майка с едва уловимым изображением Гребенщикова и широченные бриджи кислотного цвета. За спиной гитара, одетая в джинсовый чехол, левое плечо оттягивала дорожная сумка.
– Как думаешь, опохмелиться успею? – спросил Эдик, поправив лямку на плече. – Там «Спар» за углом. Рванем по пиву?
– Ты че, обалдел, что ли? – выпучил глаза Валерка.
– Нормально. Ты лучше глянь, Вожака не видно?
Вожаком они прозвали Руслана Вафовича, директора спортивно – оздоровительного лагеря «Олимпиец», по совместительству дядю Эдуарда.
– Да вон он, с тренерами перетирает.
– Вот гад, – Эдуард в сердцах бросил сумку на асфальт, – ну вот как после этого быть?! Это ли не юдоль скорби?
Заметив ребят, директор бодрой походкой направился к ним. Подтянутый, с седым ежиком на голове. На свои шестьдесят три дядя Эдуарда совсем не выглядел. Его можно было принять за рано поседевшего, крепкого сорокалетнего мужчину.
– Че стоим? Кого ждем? – отрывисто бросил Вожак.
– Мы тоже рады вас видеть, Руслан Вафович, – устало выдавил Валера.
– Так, без разговоров. Дуйте ко второму автобусу, поедете с борцами.
Закинув сумки в багажный отсек, ребята поднялись в автобус.
Дети бегали по узкому салону, визжали, шелестели фольгой, отнимали друг у друга чипсы и газировку. Кто – то отчаянно пытался сорвать с окон занавески. Другие устроили борцовский поединок на заднем сиденье. Третьи, карабкаясь по высоким креслам, пытались взобраться на багажные полки.
Угомонились юные «олимпийцы», только когда появился тренер по самбо. Огромный, с бритой головой и торчащими в разные стороны переломанными ушами.
– Тишину поймали! – прогремел тренер, и все стихли.
Казалось, даже двигатель стал работать на меньших оборотах.
Автобусы отъезжали. Родители не спешили уходить с площади. У некоторых был такой вид, словно они провожали своих отпрысков в последний путь. Иные, напротив, не скрывали радости. В толпе угадывались счастливые лица папаш.
Ехать предстояло около трех часов. В сопровождении двух полицейских «десяток» выбрались из города и покатили по трассе. Опустив спинку кресла, Эдик быстро уснул.
Автобусы плыли по залитому солнцем шоссе. Густые воротники деревьев за окном сменялись цветущими лугами или низкими домиками редких деревень и дачных поселков. Попутные автомобили уступали дорогу, угодливо перестраиваясь в соседний ряд. Полицейское сопровождение действовало безотказно.
Идея устроиться вожатым в летний спортивный лагерь пришла в голову Эдику.
Уже больше года он уклонялся от армейской службы и зарабатывал на жизнь, продавая славянские обереги на Покровской улице Нижнего Новгорода. Узнав о том, что его дядя выбил должность директора лагеря, падкий на халяву Эдик напросился к нему. А чуть позже замолвил слово за своего друга – безработного неудачника Валеру. Мало того, поехать в «Олимпиец» трусливого увальня пришлось еще и уговаривать.
«Дармовые харчи, море в двух шагах, еще и деньги платят! Не тупи, Валер, такой шанс раз в жизни выпадает!»
Недолго поколебавшись, Валерка сдался.
2
Территорию «Олимпийца» окружал высокий забор. Деревянные домики, расписанные рисунками из советских мультфильмов, хаотично расположились по периметру огороженного лесного массива. От проходной, повиливая, уходила асфальтированная велодорожка.
Дети шумно высыпали из автобусов. Затем достали сумки из багажных отсеков и, подгоняемые тренерами, разбились на группы. Футболисты, боксеры, гимнасты, борцы и прочие спортсмены заполнили площадку у столовой.
– Двадцать шестой номер – ваш, – мимоходом бросил Вожак, сунув Эдику ключ на капроновом шнурке.
Домик, который выделили ребятам, прятался от солнца под березовой листвой.
Треснутый шифер на крыше порос ядовито – зеленым мхом. На крыльце валялись сухие ветки, ржавые ведра и жестяные банки из – под краски.
– Выдал хоромы, – бурчал Эдуард, ковыряясь ключом в навесном замке.
В крохотной комнатушке пахло сыростью. Там стояли две кровати со свернутыми у изголовья матрацами и две тумбочки с корявыми надписями, нацарапанными шаловливой детской рукой. На веревках, натянутых под потолком, болтались чьи – то застиранные «семейники» и с желтыми разводами майка.
Эдик расправил матрас и бросил сумку на кровать. Гитару бережно прислонил к стене.
Они вышли на крыльцо, облокотились на облезлые перила, закурили. Сверху свисали длинные нити паутины. Валерка ткнул в них тлеющей сигаретой.
– Вообще – то у нас не курят, – раздался визгливый голосок с требовательными, руководящими нотками.
Обернувшись, ребята увидели высокую, худощавую женщину лет тридцати. Она
носила очки и собирала волосы в жидкий хвостик.
– Здравствуйте, молодые люди, – насмешливо произнесла она, постукивая папкой по ладони, – зовут меня Ирина Владимировна, я старший воспитатель и ваш непосредственный начальник.
Женщина прошла в комнату. Беспардонно сбросила сумку Эдика с кровати. Присела, раскрыла папку и сделала какие – то пометки.
Друзья выбросили окурки и вошли следом.
– Так, кто из вас Валера? – спросила она.
– Я за него, – махнул рукой Валерка.
– Замечательно. Значит, ты сегодня отвечаешь за музыку. На тебе дискотека.
Аппаратура на проходной. Ключи возьмешь у Болтушкина, это наш завхоз, он тебе
все объяснит. Ну а ты, Эдуард, будешь на подхвате, – Ирина Владимировна поднялась, одернула старомодную, кремовую юбку. – Так, сейчас черкните свои телефоны, и я побежала.
3
Маленький, пузатый завхоз был похож на крепко поддающего Карлсона. Он то и дело пощипывал пожелтевшие усы и хлопал подтяжками на камуфляжных штанах.
Гостей Болтушкин встретил хмуро.
– Умеете хоть пользоваться – то? – кряхтел он, вытаскивая из подсобки аппаратуру.
– Разумеется, – успокоил Эдик и смахнул пыль с микшерного пульта.
Ребята вынесли две массивные колонки на улицу. Карлсон протянул спутанный
моток проводов и удлинитель на катушке. Затем сходил за ноутбуком. У ноута оказалась сломана петля на крышке.
– Микрофон еще есть, – участливо сообщил завхоз, – только он нерабочий.
– Спасибо, обойдемся, – сказал Валерка, с трудом поднимая колонки.
После столовских щей и мясной запеканки вожатые, сидя на крыльце, распутывали головоломку из проводов.
За это время Ирина Владимировна успела позвонить трижды.
– Ну как успехи, юноши? – беспокоилась старший воспитатель. – Я на вас надеюсь.
