— Но я не знаю, есть ли такая искра во мне.
Она взглянула, словно пыталась проникнуть в мою душу.
— Я тоже не знаю. Может быть...все может быть... Вошла Элиза, а следом за ней мисс Райт с подносом. Пока Мэгги отдавала распоряжения, я смогла хорошо рассмотреть ее. Хотя она была невысокого роста, ей всегда удавалось общаться с людьми как-бы свысока. Но ее плечи казались согнутыми словно от тяжелой ноши. Раньше совершенная фигура и будто светящаяся изнутри кожа легендарной кинозвезды никого не могли оставить равнодушным. Но годы берут свое. Мэгги уже было около шестидесяти. Она была очень худой, на грани истощения, ее кожа напоминала туго натянутую белую бумагу. Знаменитые золотисто-каштановые волосы стали полностью седыми: интересно, когда она перестала их красить?
Однако лицо Мэгги все еще хранило следы былой красоты. Это была не только физическая красота, но и... да, именно та искра Божия, о которой она говорила. Эта искра все еще горела в ней. Временами, когда Мэгги думала, что на нее никто не смотрит, это было обычное лицо старой женщины. Но когда она работала «на публику», когда ее глаза загорались и оживали, это была все та же Мэгги Бэрк, которая в зените славы и даже много позже, уже уйдя с экрана, ежедневно получала по почте сотни признаний в любви и предложений руки и сердца.
Стол бы накрыт, и мы расселись. Мэгги сидела на стуле, спинка которого была в два раза выше ее самой. Кажется, совсем не случайно он был похож на трон. Мы помолчали и она обратилась ко мне:
— Теперь расскажи, как дела у вас дома. Твоя мать, наверное, все еще шьет платья?
Я не приняла близко к сердцу неодобрение, звучавшее в ее голосе. Несомненно, для «великой Мэгги Бэрк» руководство фирмой и домом моделей «Гала Ориджинэлз» попадало в категорию «шить платья». Нам, конечно, было далеко до всемирно известных модельеров, к чьим нарядам она привыкла. Но дела фирмы шли не так уж плохо: к нам уже начали проявлять интерес в Чикаго и Нью-Йорке.
— Да, и у нее неплохо получается, — ответила я вслух.
— О, у нее всегда получалось! Но только не для меня. Однажды я хотела, чтобы она мне кое-что сшила, но из присланных моделей не было ни одной, которая бы мне подошла. Они все были рассчитаны на зрелых женщин.
Мама посылала ей образцы моделей пять лет назад. Мне кажется, она намеренно выбрала «зрелые» в качестве намека или шутки, и ничуть не удивилась, когда получила их обратно вместе с вежливой запиской: «Спасибо, мне уже не надо».
— Мари хочет стать актрисой, — сообщила Мэгги Элизе и посмотрела на нас так, будто знала что-то недоступное нам обеим.
— Да, я что-то слышала об этом. Желаю тебе удачи. Мэгги, наверное, говорила, что это тяжелая работа? — сказала Элиза без всякого восторга.
— Я определила для себя годовой срок. Этого будет достаточно, чтобы выяснить, есть ли у меня способности и шансы добиться успеха. Если же нет, мама обучила меня своему делу, и я всегда могу вернуться в фирму.
— Она поет и танцует, — снова сказала Мэгги, смотря куда-то в сторону. — Хотя, бог знает, что тут может оказаться полезным. У нее хорошая фигурка. Почти как у меня в молодости, ты согласна?
Уголок рта Элизы слегка приподнялся:
— Не думаю, — резко сказала она. Затем, измерив меня холодным взглядом, добавила:
— Не обижайся, но фигура Мэгги считалась самой совершенной в мире.
По тону было ясно, что сама она ни капли не верит в это. Кузина сказала это так, как говорят заученную наизусть расхожую фразу. Мне уже было понятно, что Элиза невзлюбила меня и не хочет, чтобы я здесь оставалась. Но вдруг я также почувствовала, что она не любит и Мэгги.
— Я всегда была как гадкий утенок рядом с такими талантливыми родственниками. И вы, и Бадди... — начала я. Но стакан вдруг выпал из рук тети и вдребезги разбился, усеяв пол кусочками льда и осколками стекла.
— Мэгги, простите меня!
Неужели я принесла в этот дом столько «счастья», что все вокруг падает и бьется на мелкие кусочки? Конечно, она очень любила Бадди, и, конечно же, его смерть стала трагедией. Но это случилось двадцать лет назад. Я не могла предположить, что упоминание о нем так взволнует тетю.
В этот момент в дверях появилась мисс Райт и сказала:
— Пришел доктор, мадам.
— О, дьявол! — знаменитое хладнокровие Мэгги было полностью разбито, как и ее стакан... — Элиза, по-моему, я просила тебя отменить сегодняшнюю встречу.
— Совершенно забыла об этом, — ответила Элиза, стряхивая с юбки капли чая.
— Мисс Райт, проводите доктора в библиотеку и попросите подождать. Затем вернитесь сюда и уберите, пожалуйста, все это.
Голова Элизы была опущена, и Мэгги не видела быстрой улыбки, промелькнувшей на ее лице. Сначала я не поняла значения этой улыбки и подумала, что мне показалось. Но потом все стало на свои места: Мэгги не хотела посвящать меня в свои врачебные дела, а Элиза нарочно «забыла» отменить встречу, чтобы смутить мачеху, я была уверена в этом.
— Я действительно немного устала. Пожалуй, пойду разберу вещи и чуточку вздремну, — сказала я, выходя из-за стола.
— У меня сегодня небольшой товарищеский ужин. Может быть, тебе будет скучновато — все гости уже не молоды, — но будут именно те люди, которым я должна тебя представить. Придет Сэм Карр. Он все еще обладает влиянием в кинобизнесе. И еще несколько продюсеров. Ужин в семь. Черное вечернее платье будет тебе к лицу.
— Спасибо... Мэгги, мне нравится здесь.
— Мы тоже рады твоему приезду. Правда, Элиза?
— Очень! — сказала Элиза. Но в глазах ее можно было прочитать совсем другое: «Рада была бы, если в ты сдохла...»
Я подарила ей одну из своих самых ослепительных улыбок и вышла. Однако недостаток эффектного ухода состоит в том, что потом неудобно за чем-то возвращаться. Только в холле, возле лестницы, я вспомнила одну деталь, которую все мы упустили: мне не показали, где моя комната.
В холле никого не было. Разбитую люстру уже убрали, и только поврежденный пол и пучок оборванных проводов под потолком напоминали о случившемся.
Я повернулась и пошла обратно в солярий, но перед входом остановилась. Мэгги и Элиза спорили, разговор шел на повышенных тонах. Было нетрудно понять, что спор был из-за меня.
— Ей не следовало приезжать сюда! Я же говорила, что ему это очень не понравится.
— Но это абсурд! Какое ему дело до этого? — не соглашалась Мэгги. Ее голос такой ровный и уверенный несколько минут назад, теперь дрожал. Казалось, она готова расплакаться... — Кроме того, я боюсь. Я очень хотела, чтобы она приехала.
— Запомни мои слова. В одно прекрасное утро мы найдем ее мертвой!
Я еле подавила крик, готовый вырваться из груди. Я не верила своим ушам! Судя по всему, они могли говорить только обо мне, но я ничего не понимала. Кто такой «он», который недоволен моим приездом? И почему? Неужели Элиза действительно считает, что мне угрожает опасность? Я вспомнила об упавшей люстре. Но ведь это была случайность, или нет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
