Сквозь деревья санаторного парка ярко блестело море. Сидя на скамейке под роскошными старыми магнолиями, Растопчин и Болотников обсуждали предстоящую операцию, и было им уже не до моря и не до магнолий.
– Постоянных помощников, посвященных в суть операции, у тебя будет трое, – размеренно рассказывал Растопчин, – двоих дам я, а третьего подберёшь сам, но при моем обязательном одобрении. Это должен быть парень, желательно восточной внешности, которому ты сможешь доверять больше, чем самому себе. Есть такой на примете?
Игорь задумался. Генерал немного помолчал, а затем положил руку Болотникову на плечо:
– Не торопись, отнесись к этому максимально серьёзно. У тебя еще есть время: я нарочно решил не дожидаться окончания твоего отпуска и побеспокоил тебя здесь, в Сочи. Подумай хорошенько обо всём.
Растопчин ещё какое-то время помолчал, словно наслаждаясь окружающим видом, и продолжил:
– Остальной твой контингент, подполковник, будет временным. Мы обязаны поставить дело так, чтобы каждый из временных участников решал конкретную частную задачу, не понимая её настоящего содержания и общей цели…
Болотникову предстояло перенести план, разработанный Растопчиным, «с карты на местность» – организовать закупку и транзит товара через границы и территории.
Все участники основной группы получали псевдонимы, Игорю досталось уважительное восточное «Баши».
***
Сразу после санатория подполковник Болотников отправился в новую командировку – на этот раз в Афганистан, где всё ещё шла война.
На развитие операции потребовалось около полугода. Очень сложной её частью был выход на нужных людей из окружения Ахмад-Шаха Масуда, легендарного вождя северных племён, единственного из высокопоставленных моджахедов, кто установил какие-то отношения с советскими войсками.
Ведя переговоры, Болотников, в буквальном смысле, рисковал остаться без головы – её бы отрезали мгновенно, пойди что-то не так.
В конечном итоге люди Масуда выторговали для себя приемлемую выгоду.
Во всех этих встречах в роли переводчика с Игорем был майор Шерали Курбанов, киргиз по национальности. Военная судьба однажды коротко свела, но крепко сдружила их ещё в Африке.
С одобрения Растопчина майор был включен в основную группу «Белого каравана» под псевдонимом «Толмач».
Шерали был на два года моложе Болотникова, но, как и тот, успел «хлебнуть горячего». Он отличался неколебимым спокойствием, был всегда сосредоточен и молчалив. Эта молчаливость не отталкивала и не возводила никаких барьеров в общении, но каждый, оказываясь рядом с Шерали, невольно принимал его манеру отношений. С Курбановым было легко и просто общаться по делу, но он никак не располагал к пустому трёпу или к излишним откровениям.
Благодаря своей внешности и знанию местных языков, Курбанов ещё до затеи с «Белым караваном» был командирован в Афганистан, где Болотников его и разыскал.
Шерали великолепно владел оружием: стрелял без промаха из любого положения, с обеих рук, всюду и всегда в боевых условиях он носил с собой два «Стечкиных», которые предпочитал любым другим маркам пистолетов.
Однажды переодетая под душманов разведгруппа Курбанова выходила с задания и попала в засаду. Шерали, прикрывая своих ребят, в течение минуты уничтожил до десятка врагов, чем поверг в ужас и заставил бежать уцелевших. Почти каждая пуля его попала в цель.
Разъярённые «духи» вернулись с подкреплением и пытались догнать зловредную группу, но разведчики уже успели выйти к своим.
Вечером, когда группа Курбанова в полном составе собралась за столом, один из бойцов спросил:
– Командир, если не секрет – где ты так стрелять научился?
– Дед научил!
– Он у тебя что – охотником был, белке в глаз попадал?
Шерали печально улыбнулся:
– Нет, он был гончаром, и даже ружья никогда не имел.
Разведчики недоуменно переглянулись, а Шерали вытянул руки над столом:
– Вот так, навесу, ты держишь руки над гончарным кругом с утра до вечера. Глина – очень мягкая и нежная – руки должны двигаться очень плавно и точно, иначе горшок сомнёшь – понял? К такому вот тренажёру дед меня и сажал, когда я вырос чуть выше горшка…
***
В «Белом караване» Шерали занимался отправкой товара, но ему выпала и ещё одна тяжкая роль – заложника. Как только главная договорённость состоялась, люди Масуда оставили его при себе и никуда не отпускали – это входило в условия сделки.
Валютой для оплаты героина чаще всего служило оружие, военное снаряжение и продовольствие, но изредка, бывало, рассчитывались и наличными долларами, аккуратные пачки которых Шерали получал в цинковых коробках под видом патронов.
Груз вывозили вертолётом. По-другому не получалось – люди Масуда гарантировали безопасность только в пределах своего лагеря. Шерали предполагал, что за его пределами они и сами непрочь были напасть на «шурави», чтобы снова завладеть товаром и ещё раз его продать.
Первую партию героина отбили на дороге, всего километрах в пяти от базы – чужие или «свои» – было уже неважно. Тогда и задействовали вертолёт…
Третьим членом группы под прозвищем «Купец» стал болгарин Бранко Зорянович, человек Растопчина, который, судя по всему, довольно давно был у генерала на связи.
Бранко официально работал капитаном на небольшом торговом судне, он получал груз от Болотникова в одном из южнороссийских портов и обеспечивал его продвижение через Балканы на Запад, где эстафету от Купца принимали люди, которых Игорь знать уже был не обязан.
Первое время «Белый караван» успешно пошёл по своей чёрной тропе, но было бы наивным полагать, что резко нарастающий прилив героина не заметят спецслужбы стран, куда он поставлялся. Нешуточно напряглись и прежние поставщики – появление мощного конкурента в их планы явно не входило.
Проблемы множились, и Растопчин при встречах выглядел всё более мрачным. Вместе с тем, Игорю почему-то казалось, что удручают генерала не столько внешние проблемы, которые изначально прогнозировались, а нечто гораздо более серьёзное.
Затем Растопчин и вовсе приказал срочно устроить секретную базу на своей территории, куда легли последние крупные партии товара.
Тайник оборудовали на заброшенном колхозном химскладе. Земля в этом ржавом ангаре на семь локтей в глубину пропиталась удобрениями и прочей сельхозхимией. Склад забросили лет пять назад или больше, но внутри и около по-прежнему так резко воняло, особенно в сырую погоду, что подходить близко ни у кого не возникало желания.
Копая здесь яму для хранилища, Болотников и его напарник брались за лопату поочерёдно – один копал, другой наблюдал за окрестностями, заодно получая возможность отдышаться у края перелеска.
В яме из сборных стальных сегментов они смонтировали камеру, увенчал её люк с хитроумным запором – где Растопчин раздобыл всю эту конструкцию, для Игоря так и осталось загадкой.
Случайно обнаружить тайник было почти невозможно, а на крайний случай Болотников его ещё и заминировал. Две противотанковых мины в любой момент могли смешать с ядовитой землёй и тут же похоронить всё содержимое хранилища вкупе с незваными гостями, и неизвестно – что стало бы при этом с самим ангаром.
Выбор места был увязан с одним решающим обстоятельством: в лесу, в двадцати километрах от старинного села Ильинского, базировался вертолётный полк специального назначения. Сюда периодически и доставляли лётчики какие-то опечатанные ящики. Их принимал Игорь Болотников под видом подполковника медицинской службы.
К прилёту каждой «вертушки» со спецгрузом в расположение полка из Москвы прибывал зелёный «уазик» с красными крестами на бортах. С Игорем всегда был один и тот же напарник, Владимир Костерин, в операции – «Костя», неразговорчивый коренастый парень с погонами старшего прапорщика – большой специалист по рукопашному бою, стрельбе из любого вида оружия и по езде на любом виде транспорта, включая управление вертолётом.
Пока всё шло по плану, «уазик» брал курс на юг, к Азовскому морю, но теперь Игорь вынужден был обосноваться в Ильинском. Он снял за бесценок избу на околице, от которой до полевого химсклада по дороге было пять, а по тропе через перелесок – не больше трёх километров.
Болотников оказался прикованным к своему объекту, как каторжанин к колоде.
***
Сразу после августовского путча 1991 года Растопчин сам появился в Ильинском. За рулём подержанной «Лады» и в стареньком спортивном костюме генерал выглядел заурядным пенсионером-дачником.
Они выехали по просёлку на окраину леса, подальше от посторонних глаз и расположились в тени.
Генерал уселся прямо на траве и передал Болотникову ключи от машины:
– Дарю коня – пригодится!
Было заметно, что настроение у Растопчина далеко не радужное.
– Прости, но на этом подарки заканчиваются, – мрачно усмехнулся он, – должен тебе официально сообщить, что подполковник Игорь Николаевич Болотников погиб при выполнении специального задания, и останки его преданы земле. Подробности пропущу, но дальше жить тебе придётся опять под чужим именем. Мог ты себе представить, что станешь нелегалом у себя дома?
