Расчленение противоположности Платон проводит и при анализе различных видов государственного устройства. Власть одного, например, может быть царской властью или тиранией. В зависимости от условий эта власть может быть и самой лучшей и самой худшей из всех.21 Аналогично можно рассуждать и о природе человека. Если способности у человека надлежащим образом развиты, то человек – кротчайшее и божественнейшее существо. Если же человек неразвит, то это «самое дикое существо, какое только рождает земля».22
Заметно усилие Платона найти что-либо находящееся вне противоположностей. Не раз он ставит вопрос, тождественны ли отсутствие первой противоположности и наличие второй противоположности? Например, тождественны ли неразумие и безумие, некрасивое и безобразное? И здесь Платон обращается к понятию среднего, промежуточного, третьего состояния между противоположностями.
Середина образуется посредством применения количества к противоположности, вернее, к ее наличию в вещах. Получается, что степень присутствия противоположности может быть разной. Например, могут быть безумцы, глупцы, простодушные и т.д. Середина, по мнению Платона, не относится ни к одной, ни к другой противоположности. Она – ни то, ни другое. Это верно, если брать противоположности как таковые, в чистом виде, как нечто единое и целостное, недробное. Платон характеризует середину между противоположностями, крайностями как «нечто такое, что причастно им обоим… но что нельзя назвать ни тем, ни другим в чистом виде»23 (курсив мой – В. С.)
Влечение, стремление тоже находится посередине. Так Эрот влечется от зла к добру, но сам не есть ни злой, ни добрый.
Другой случай бытия вне противоположности – это существование в ином роде. В этом смысле, например, движение не есть бытие, таким образом, можно сказать, что оно есть небытие.
Середина, однако, вызывает ряд вопросов. Середина находится на грани двух противоположностей, и в ней они должны прийти в соприкосновение, что, невозможно, если исходить из их несовместимости. Кроме того, середина является смесью противоположностей, с количественным преобладанием то одной, то другой. Софистика, утверждающая полную несовместимость противоположностей, рассматривает их как нечто абсолютное, безотносительное и, потому, замкнутое в себе. Наличие середины, разных отношений, количественного нарастания и убывания противоположностей ставит вопрос о том, в каком виде противоположности присутствуют в своих носителях. Здесь противоположности как бы «разжижаются», становятся частичными, делимыми, присутствуют не целиком.
По нашему мнению, все отмеченные факты говорят о том, что противоположности присутствуют в своих носителях не по своей сущности, а, так сказать, по своей энергии. Они проявляют свое действие, но сами как бы находятся вне носителей, укрытые на вершине идеальной неделимости. Но они спускают оттуда лаву своей энергии и становятся делимыми, ограниченными, уживчивыми друг с другом в конкретных вещах, в своих носителях.
Представляется, что именно для различения самой противоположности как таковой и ее присутствия в вещах Платон и вводит понятие причастности. В «Софисте» он стремится разделить само нечто и ее причастность чему-то другому. Платон обращается к исследованию нескольких главных родов. Это – бытие, движение, покой, тождество, иное. Небытие, в конечном счете, поглощается иным. Эти роды используются в речи в качестве предикатов вещей.
При этом он разграничивает то, что нечто есть само по себе и то, что оно есть по отношению к чему-то другому. Выдающуюся роль в конституировании самих родов и их взаимоотношений играет «иное». Каждый род тождественен себе и есть иное по отношению к другим родам. Причастность означает, что один род присутствует в другом, однако, не как таковой.
Инаквость родов сохраняется. Они не перестают быть разными родами.
Введение причастности позволяет устранить противоречие в выражениях путем различения смыслов. Например, движение есть тождественное и нетождественное. Движение тождественно себе и не тождественно покою, иному, тождеству, бытию и т.д. Один и тот же предикат оказывается обращенным на сам предмет и из этого предмета на другие предметы.
Платон отрицает возможность причастности одной противоположности к другой. Он не говорит о причастности покоя к движению, тождества к иному. Он отмечает, что если бы движение каким-либо образом приобщилось бы к покою, то его можно было бы назвать неподвижным, что немыслимо.24 Платон опирается на тезис о невозможности взаимодействия противоположностей «Само движение совершенно остановилось бы, а с другой стороны, сам покой бы задвигался, если бы они пришли в соприкосновение друг с другом».25 Противоположности остаются «незапятнанными», вне соприкосновения друг с другом. В «Пармениде» Платон говорит о том, что одна и та же вещь может быть причастна сразу двум противоположностям, хотя и в разных отношениях.
Иное отделяет роды друг от друга. Кроме этого, иное используется и для характеристики противоположностей. Так, движение есть совсем иное, чем покой. Однако, мы встречаем у Платона противопоставление иного и противоположного. Например, он говорит, что небытие не противоположность бытия, а лишь иное по отношению к нему.26
Примечательно поглощение небытия иным. Вначале Платон использует небытие как характеристику нетождественности бытию других родов. Например, движение не есть бытие, значит оно – небытие. Затем он переходит к другому смыслу небытия. Сопоставляя красивое и некрасивое, большое и небольшое греческий мыслитель делает вывод, что здесь отрицание не означает противоположности. Небытие в этом смысле есть иное не по отношению к бытию как таковому, а по отношению к конкретной разновидности бытия. Небытие – это нечто отделенное от рода существующего и вновь противопоставленное ему. Так что по отношению к бытию вообще такое небытие неприменимо. Если мы сопоставим, например, бытие и движение, то не сможем сказать, что движение есть часть бытия, отделенная от него и снова противопоставленная ему.
Небытие как иное определенного рода бытия обладает примечательным свойством. Оно избирательно. Например, некрасивое есть иное не для чего-то другого, а именно для природы прекрасного. Здесь иное не носит сплошного, безразличного характера, а устремляется к одному определенному, избранному виду бытия. Но ведь просто иным и, в этом смысле некрасивым, могут быть все остальные роды или виды бытия: горькое, сладкое, твердое, красное и т.п. Выражение Платона, что это избирательное иное есть «отделенное от конкретного рода бытия и вновь противопоставленное ему» наводит на мысль, что отделение и противопоставление рассматриваются как противоположно направленные действия. Таким образом, противопоставление есть в каком-то смысле объединение, преодоление разделяющего действия иного.
Это заставляет вспомнить «свое иное» Гегеля. Сам Платон не сформулировал этого понятия. Возможно, это связано с тем, что он чрезмерно разделяет существование в себе и существование для иного. Гегель же помещает инаковость внутрь предмета, считая ее внутренней существенной характеристикой самого предмета. У Гегеля мы находим развитую диалектику нечто и иного, а также «свое иное», играющее важную роль в конституировании противоположностей и их взаимодействия. Можно согласиться, что диалектика Платона есть отдаленное предвестие диалектики Гегеля.27 Однако, остаются вопросы, почему же сам Платон не сделал решающего шага? Какое препятствие он не смог преодолеть, но его преодолел Гегель? Видимо, Платону не хватает понимания взаимного проникновения противоположностей.
Важный аспект диалектики Платона – это неподвижность противоположностей как таковых. Как идеи они неизменны, не участвуют в процессе. В этом коренное отличие от гегелевской диалектики. М. А. Дынник считал, что взаимодействие родов ведет к утрате их неподвижности, приобретению ими жизни и развития.28 Нам представляется, что сама по себе причастность не ведет к изменению. Да, это взаимодействие родов, но родов как таковых. Это смысловое взаимодействие в вечности. И связи причастности тоже вечны и неизменны.
В «Софисте» Платон оставляет без анализа некоторые иные способы взаимодействия родов. Например, он пишет: без покоя не могло бы существовать тождественное.29 Это отношение, где один род является опорой и основой для другого не исследуется. А ведь здесь чувствуется более интимное внутреннее соотношение родов друг с другом. Примечательно и обсуждение диалектики действительности и образа. Образ не существующий действительно, все же действительно есть образ. В этом случае мы видим взаимное проникновение противоположностей. Сам Платон говорит, в связи с этим о причудливом переплетении бытия и небытия. Небытие при этом трактуется как иллюзорное бытие.
