Воевода выглядел помятым и рассеянным. Отвечал невпопад. Путался в своих же словах, а то и вовсе забывал чего хотел сказать, обрывая разговор. Это Борису не понравилось. Он невольно переглянулся с князем, но никто ничего не сказал. Видно было, что воевода совсем плох и завтра будут перевыборы, которых просто не избежать.
В дальнем конце стола, за котором сидели слуги раздался шум и довольно громкий голос Мируши, который перекрыл тихие разговоры, которые наполняли столовую.
— Я? Да я вам тут компанию составляю. Скажите спасибо, что за один стол с вами села, — воскликнула она с хрипотцой.
— Сядь и ешь спокойно, — посоветовала ей Рода, которая обшивала крепость.
— Нет, а чего она ко мне пристала? Говорит, что ей кусок в горло не лезет, когда на меня смотрит! — возмутилась Мируша, сверля глазами чернушку Липу.
— Тебе надо сидеть и помалкивать, а ты рот свой разеваешь! — огрызнулась Липа. — Скажи спасибо, что на кухне не оставили.
— Меня! На кухне? Еще может в хлеву со свиньями посоветуешь жить?
— Там тебе самое место, ведьма! — выпалила другая чернушка Лила.
— Мое место за тем столом! — Мируша показала на стол, за которым сидел князь и десятники. Помимо них еще за столом занимал место главный конюх, кузнец и каменщик. Раньше занимала еще и лекарка, но когда старая Мита умерла, а ее место заняла Нирва, то князь за стол ее не пустил. Не заслужила.
После высказывания Мируши в столовой наступила тишина. Липа и Лила переглянулись и рассмеялись. Рода тихо хмыкнула. Сдержанные смешки раздались в столовой.
— Не верите? А я буду там сидеть! — сказала Мируша.
— Покинь столовую, Мируша, — спокойный голос княгини заглушил смешки.
— А я все равно буду там сидеть, — сказала Мируша, оглядывая столовую таким взглядом, словно она уже победила в этом споре.
— И ведь будет, — вздохнул князь.
— Думаешь наколдует? — спросил его Радовец.
— Никакая она не ведьма, — ответил Весий. — Упрямая девчонка, которой не повезло с внешностью. Мы ехали две семидницы. Не было от нее никакой ворожбы. Колючие ответы, споры, наглость, но не ворожба.
— Может она тебе глаза отвела. Ведьмы — они такие, — сказал Борис. — Ты не знаешь, что попал в их сети. Думаешь, что она не колдует, а это не так. Это не видно, но колдовство есть.
— Надень оберег, раз боишься колдовства, — посоветовал ему Весий.
— Но она лихорадку от Бориса отогнала, — не унимался Радовец.
— Тогда у нас и лекарка ведьма, — ответил князь.
Было видно, что многие думают иначе, но возражать не стали. Борис был уверен, что эта Мируша договор с нечистой силой заключила, поэтому и ведет себя так. Решив за ней понаблюдать более пристально и огородить князя от ее влияния, Борис продолжил обед.
Вечер наступил неожиданно. Борис и не заметил за делами, как солнце уже село. Закат застал его в кузнеце, куда он водил подковать коня. Вместе с вечером пришла и слабость. Словно силы кто-то выпил. Но разве может у кузницы такое случится? Там, где огонь любую нечисть отгоняет? Непонятное что-то творилось в последнее время. И с этим нужно было разобраться.
Возвращаться в крепость пришлось пешком. Борис подумал, что с коня свалиться, если ему совсем плохо станет. Проходить пришлось через убранные поля. Начинало холодать. Осень как она есть осень. Стоило солнцу скрыться, как сразу становилось холодно до такой степени, что пар изо рта шел. Когда-то давно, очень давно, когда родные были живы, он считал, что весна и осень — они как сестры. Похожие до безобразия. Днем теплы и приветливы, а ночью холодные и колючие. Потом он понял, что эти сестры очень разные. Весна дает надежду, стремится к жизни. Весной знаешь: холод пройдет, а к лету ночи станут душными и ласковыми. Осень же к покою готовит. К затяжной зиме с морозами и холодами, с глубоким снегом и скользким льдом. Часто говорят, о весне, как о жизни, а о осени, как о смерти. Но Борис был с этим не согласен. Две сестры были похожие и разные. Весна давала жизнь, а осень покой. И в то же время они готовил к переменам.
Мируша шла по дороге от деревни. Он заметил ее еще издали. Она шла так медленно, что скоро они должны были поравняться. Зеленый шерстяной плащ был плотно застегнут. Его надевали в дороге, потому что оно могло заменить одеяло, если ночевать приходилось не на постоялом дворе, а на улице. В обычной жизни такие плащи были неудобны. Встречаться с ведьмой в вечером Борису не хотелось. Не самое хорошее время. В это время свет и тень сходятся в бою и тень выигрывает. Ведьмы же становятся сильнее.
— Чего ты здесь забыла? — спросил ее Борис. Вроде и не хотел, чтоб так грубо получилось, но не сдержался. Воспоминания подкидывали сцены с горьким бульоном.
— Тебя встречаю, — усмехнулась Мируша.
— Когда я спрашиваю, то хочу ответ получить.
— А чем тебя мой ответ не устроил? Вот решила по дороге побродить. Авось красивого и сильного встречу. Тебя вот встретила.
— Не дело по дорогам бродить. Время позднее. В это время только нечисти и бесится.
— Не верю я в твою нечисть, — устало сказала Мируша. — Люди страшнее любых духов. Но нам нужного чего-то бояться. Тот кто не боится людей сам придумывает себе страхи. А ты людей не боишься, вот и веришь в чушь.
— Это не чушь. Много есть правдивых слов, что нечисть существует. Можно заплутать в лесу, когда точно знаешь дорогу. Вещь в доме теряется, хотя знаешь, что она должна на полке лежать.
— Любую загадку можно разгадать. Задумался, свернул не туда, вот и заблудился. Мышь твою вещь с полки уронила, она куда-то закатилась, а ты не заметил.
— И чудесное исцеление — это тоже случайность?
— А не было чудес. У тебя было отравление ядом. Я давала травки, которые обычно кровь чистят. Какая-то из них подействовала. В чем колдовство? — спросила его Мируша. — Если бы лекарка своим делом занималась, а не хвостом крутила перед конюхом, то и не пришлось бы мне не свою работу делать. Но тебя не переубедить. Ты упрямый, сильный и упрямый.
— Так чего ты делаешь на дороге?
— Куртку заказала. Скоро холода, а в плаще неудобно. Мне же не всякая куртка подойдет. Приходится всю одежду на заказ шить, — ответила Мируша. — Нечисти я не боюсь, а люди меня сами бояться.
— Можно было сразу сказать.
— Можно. Но я не обязана перед тобой отчет держать. Ты ведь мне никто. Путник, что решил пройти отрезок пути рядом. Но дальше наши дороги разойдутся. Я не выдержу темпа, потому что у меня болит нога. Подвернула ее. Вот и бреду. А ты пойдешь в крепость, потому что наш разговор тебе уже надоел, — ответила Мируша. Она отошла с дороги и села в траву у обочины. Задрала юбку, сняла сапог и стала растирать ногу.
— Что ты делаешь? — спросил ее Борис.
— Отдыхаю. Мне нужно отдохнуть, — спокойно сказала Мируша. — Иди, не жди
меня.
— Земля холодная.
— Ничего. У меня юбки теплые, — Мируша подняла голову к небу. — Уже звезды появляются.
— Потому что ночь наступает.
— Которую ты не любишь. В бреду говорил, что ночь тебя пугает.
— А тебя ночь не пугает?
— Чего мне ее бояться? В ней есть своя красота. Смотри какие звезды красивые. Как думаешь, что такое звезды? Кто-то считает их снежинками, которые разбросаны по темному полотну. Другие говорят, что это драгоценные камни. Какую сказку знаешь ты?
— Некогда мне тебе сказки рассказывать, — хмыкнул Борис. — Надевай ботинки. Я тебя верхом довезу.
— Довезешь? Зачем тебе это надо? Или хочешь долг отдать? Так нет никакого долга. Князь его уже отдал.
— Глупая, я тебе помощь предлагаю, а ты…
— А я не верю в помощь без подвоха.
— Так придется поверить, — ответил Борис. Он и сам не понял, чего так разозлился. Даже слабость прошла. Одним шагом он преодолел расстояние между ним и Мирушей. Схватил ее и поднял над землей. Она промолчала, только ухватилась за его руки. Он посадил ее боком на седло. Пока поднимал ее сапог, который остался на земле, Мируша расстегнула юбку, под которой оказали дорожные брюки и села нормально верхом.
