— А меня не прощаешь? Мужчины тоже, в общем, одинаковые.
— Тебя не прощаю. И не прощу. Ты никогда не был для меня одинаковым с другими. Ты был единственный среди всех. Только таким я всегда видела тебя.
— А оказалось — обыкновенный. Пришел с моря, выпил на вечеринке, на всех женщин с нежностью смотрю, подвернулась одна — схватил в объятья…
— Николай Антонович, — с холодной злостью сказала Вера, — ваши оправдания и извинения я уже слышала, меня они не убедили. Не будем возвращаться к этому.
— На «вы» мы перешли перед разводом, — напомнил он. — Но «вы» между нами не привилось. Давай без кривляний — «ты»!
— Могу и без кривляний. Что еще от меня надо? Какие вопросы еще задашь?
— Несколько, если разрешить. Первый: почему не выходишь замуж?
Она не скрыла замешательства.
— Вопрос удивительный. Зачем тебе нужно знать?
— Раньше ответь, потом объясню.
Она сказала с вынужденным смешком:
— Наша женская доля. Кто меня возьмет с довеском, когда есть свободные красивые девушки!
— Врешь, — спокойно установил он. — Юрка очаровательный мальчик. Не довесок, а приобретение. И ты еще молода, красива, умна. Правда, зла, но ты ведь зла сразу не покажешь, а припрячешь до поры до времени…
Она гневно прервала его:
— Ты что — сватом пришел? Есть жених на примете? Кто-нибудь из холостых приятелей? Собираешься спихнуть меня на шею друга? Напрасное старание, уверяю тебя!
Он согласился:
— И мне кажется, что напрасное. Поэтому и не стараюсь. Просто интересуюсь.
— Ах, интересуешься? Тогда разреши и мне поинтересоваться. Сам-то почему не женишься? Довесков нет. Возраст для мужчины отличный — тридцать один. А какая добрая репутация — капитан дальнего плавания, почет, заработки, стихи в компании читает. Чего медлишь? Невест нет? У нас в отделе четыре девушки, одна другой краше! Хочешь, брошу клич в твою пользу, побегут, а не понравится, отбей какую-нибудь замужнюю, эти тоже, подбери лишь ключи, потеряют голову!..
— Нет, — сказал он, засмеявшись. Было видно, что вспышка гнева у Веры не рассердила, а порадовала его. — Не по мне. У меня задумка другая.
— Объясни на милость — какая?
— Испортить твою игру, — сказал он холодно. — У нас теперь с тобой война. Даже две войны. Обе я хочу выиграть.
— Две войны?
— Две войны. Первая за Юру.
— Уж не задумал ли ты украсть его у меня?
— Ни в коем случае! Закон на твоей стороне. Я чту законы. И лучшей матери, чем ты, ему не желаю. Мы будем с тобой бороться за душу Юры. И в этой борьбе победителем буду я.
Она с презрением кивнула на сберегательную книжку.
— Ежемесячными взносами намерен завоевать его душу?
— Разве я давал тебе основание считать меня глупцом? Сберкнижка — моя защита от твоих обвинений. Нет, душу его другим поверну. Знаешь, что я ему скажу через десять-пятнадцать лет? «Сынок, скажу я, мама твоя ушла от меня и я остался одиноким, потому что любил ее одну. Иногда бывали у меня подруги, скажу я, но жены не было, мама твоя не хотела меня, а другой жены мне не надо было. Она меня наказала, уйдя, я покорно принял наказание!» Как ты думаешь, Вера, не покажется ли ему, что кара была не по вине?
— И этим ты завоюешь его душу?
— Я просто раскрою ему свою душу. Он поверит мне. Он не сможет мне не поверить. Ибо все, что я ему скажу, будет правдой. Такова моя первая война, которую я обязательно выиграю. Хочешь знать вторую?
— Говори.
— Вторая — против тебя, за тебя. За меня, за нас с тобой. И ее я тоже выиграю. Нет, Вера, не обольщайся. Ты не выйдешь замуж, пока я хожу одиноким, ты не забыла меня! И то, что ты придумываешь каждый раз все новые наказания мне, доказывает одно: ты непрерывно думаешь обо мне, я с тобой, всегда в твоих мыслях. А это и есть любовь.
— Я ненавижу тебя! — простонала она. Слезы полились из ее глаз. — Ты так оскорбил меня!
— А разве ты не слыхала, что от ненависти до любви — один шаг? Мне кажется, ты этот шаг уже сделала, Вера! А если не сделала, сделаешь. Я буду ждать. Я буду терпеливо ждать. И если понадобится всю жизнь ждать — значит, всю жизнь. Слышишь, Вера, всю жизнь! Два года разлуки я проверял себя. Лежал в каюте, думал о себе, думал о тебе. Ты была далеко — и всегда со мной. У нас нет дорог друг от друга. Я это уже понял, ты тоже поймешь. Я буду ждать, слышишь, Вера!
Она закрыла лицо ладонями. Он ласково провел рукой по ее волосам. Она оттолкнула его руку.
— Уходи, Николай! — прошептала она. — Дай мне прийти в себя! Прошу тебя, дай успокоиться.
— Неделю, Вера! — оказал он. — В следующее воскресенье я опять приду. Не сумеешь принять, как мужа, прими как доброго знакомого. А через десять дней ухожу в новый рейс — будет у тебя время разобраться в себе.
Он пошел к выходу и остановился в дверях.
— Скажешь Юре, что купила у меня игрушку, если тебе претит слово «подарок». И можешь не говорить, что я отец. Мне нужно от тебя не скорое согласие, а долгое. На всю остальную нашу жизнь!
Она ничего не ответила.
На дворе Николай подошел к Юре, возившемуся с Барсиком.
— Уже уходите? — с сожалением сказал Юра. — Я хотел с вами поиграть.
— Мы еще поиграем, — пообещал гость, — Твой. Барсик мне страшно нравится. Так легко ни ты, ни он от меня не отделаетесь.
— Я и не хочу отделываться, — возразил Юра, — Барсик тоже не хочет.
Он сделал несколько шагов к улице. На улицу выходить было нельзя. Юра вдруг протянул гостю Барсика.
— Возьмите себе, — сказал он. — Поиграете и принесете. У нас в детском саду много игрушек.
Гость засмеялся и сунул плюшевого щенка в портфель.
— Спасибо, — сказал он, наклонился и поцеловал Юру. — Поиграю и принесу обратно.
