– А госпожа и господин Либхерр тоже ходили вечером на прогулку? – Только профессор, Барбара осталась с Моникой смотреть телевизор. – Разве вчера Моника дежурила? – Они поменялись с Энди.
Оливия ласково улыбалась мальчику, он смотрел на нее с обожанием.
Кафе было решено в салатовых тонах. Светлые стены и насыщенного оттенка скатерти на квадратных столиках. Большие прямоугольные окна, почти во всю стену, выходили на левую от главных ворот лужайку, захватывая начало яблоневого сада. Утреннее солнце заливало помещение, пригревая присутствующих и заставляя их глаза светиться. И Джорди казалось, что это ее солнце всходит над лесом, что это ее солнце ласкает Оливию и Майкла, и что весь мир как всегда принадлежит ей. Они сидели за столиком у окна.
– Тебе нравится? – спросила Оливия, заметив, что девушка рассматривает помещение. – Да. Очень… – Джорди подбирала слово, пытаясь выразить свое впечатление от кафе и всего утреннего состояния, – вдохновенно! Я бы легко могла предположить, что вы нанимали дизайнера, если бы у меня не было кое-каких подозрений. – Ты права, – Оливия улыбнулась. – Зачем нам дизайнер, когда есть Майкл!
Молодая женщина с любовью погладила мальчика по голове. Микки сияющим взглядом посмотрел на девушку, та подмигнула ему.
– Джорди! Я бы хотела поговорить о твоих планах, – Оливия вдруг развернула разговор совсем в другое русло. – Мы с Майклом еще зимой разработали вариант расширения посадок в саду, и ему сейчас очень нужна помощь в этом деле.
Девушка утвердительно кивнула еще до окончания фразы.
– То есть ты согласна?
Джорди еще раз кивнула головой, с видом заговорщика глядя на мальчика. Он широко улыбался, переводя взгляд от нее к Оливии и обратно. Девушка вслед за ним посмотрела на нее. Та аккуратно резала ножом свою творожную запеканку.
«Как это должно быть волшебно, любить прекраснейшую на свете женщину» – вдруг подумала Джорди, пытаясь представить, что чувствует Майкл. Она кажется ему самой красивой, самой доброй, самой умной, нежной… Сама не замечая того, она начала рассматривать Оливию, отыскивая в ней то, что, как ей казалось, видел Микки. Удивительные глаза. Сейчас, когда в них светит солнце, они зеленые. Как горы, покрытые лесом. В них можно смотреть вечность и все равно не запомнить расположение тропинок на вершинах. А волосы… Светлые волосы Оливии волнами ложились на плечи и казались шелковыми, если вдруг их потрогать. Что за бред! Джорди, перед тобой просто красивая женщина. А тебе просто нравится смотреть на красивых людей. Все! Девушка тряхнула головой.
Был вечер. Тепло, безветренно, умиротворенно. Джорди стояла на крыльце и смотрела на дорогу, убегавшую вдаль за ворота. По этой дороге она приехала сюда и по ней же уедет. Хотя ее пребывание в доме только начиналось, она почему-то задумалась о том, что ждет ее дальше.
«Чего тебе хочется?» – спрашивала она себя.
Продолжить путь на юг, к морю, поселиться где-нибудь на берегу и провести там остаток своей жизни? Почему-то сейчас эта идея показалась ей тоскливой. Надо добавить солнца в картинку.
Или может быть вернуться домой, найти работу и жить, как все люди? Девушку чуть не вывернуло наизнанку от этой мысли. Нет. Этой картинке даже солнце не поможет.
Тогда что? Может, дело не в море? Может, море, пусть даже как самое чудесное, что есть для тебя на свете, все равно лишь отговорка, повод убежать от жизни? Постепенно ее внутренний голос приобретал все более грозные оттенки, и оттого все менее принадлежал ей самой. Убежать, чтобы не сталкиваться с проблемами обычных людей, не делать выбора, не принимать решений? Может, ты просто не умеешь жить как все? Ты просто боишься, что тебя признают неудачницей. Получается, что ты трусиха, Джорди! Вот и все! Просто трусиха!
«Да, я трусиха!» – засмеялась девушка своим мыслям, потягиваясь навстречу ласковому вечернему солнышку, и, не желая больше выслушивать бредовые идеи гротескного варианта самой себя, весело спрыгнула с крыльца и побежала к воротам, где ее уже ждал Микки с мячом.
Новая клумба получалась очень красивой. Майкл сажал желтые розы вперемешку с красными вокруг маленькой беседки. Он говорил, что это будет место для влюбленных. И Джорди уже намеревалась проводить там вечера с книгой в руках. Но мальчик почему-то был против.
– Джорди! Это место для двоих, а не для одного! – объяснял он ей. – С чего ты взял? Разве не может человек быть одним и быть влюбленным? – возражала девушка.
Майкл хлопал глазами:
– Может. Но это место для счастливых людей. А если человек влюблен и один, то, наверное, безответно. Тогда он, наверное, не очень счастлив, – неуверенно промямлил он. – Что за глупость? – возмутилась Джорди. – Разве человек не может быть влюбленным просто так, без того, чтобы быть влюбленным в кого-то? – Это как? – он оторвал взгляд от пакета с удобрениями и ошарашено посмотрел на девушку, которая непонятно каким образом забралась на крышу беседки и весело подмигивала ему оттуда. – Это очень просто. Ты влюблен в свой мир и вместо того, чтобы любить кого-то одного, любишь каждого. Я называю это счастьем. – Поэтому у тебя всегда хорошее настроение? – начал он догадываться, о чем говорит Джорди. – Ну да. Так что, можно? – Я хочу к тебе, – сказал Микки вместо ответа. – Залезай на перила и давай мне руку, – скомандовала она, – свешивая половину тела с крыши. – Вот так. Нравится?
Теперь они сидели на крыше рядом друг с другом. Беседка была невысокой, но все же обзор с нее был лучше, чем с земли. Они смотрели на дорогу. Вскоре за воротами, где-то может быть в километре, она раздваивалась. Левое ответвление вело сначала к озеру, а потом в горы, правое, более широкое выходило на шоссе, соединяющее пансионат с внешним миром. Джорди поймала себя на мысли о том, что любила смотреть на эту дорогу. Она была для нее символом ее жизни до пансионата и одновременно символом свободы, потому что ей нельзя было выходить за ворота без сопровождения. Хотя она никогда не чувствовала себя в доме как в тюрьме, но часто останавливала себя при мысли прогуляться по лесу в одиночестве, не желая поднимать этот вопрос и вынуждать Эрику или Оливию решать его в свою пользу.
Потом они смотрели на горы. Иногда на узких тропинках, проложенных для туристов, можно было видеть оленей с выводком, а рано утром с зеленых долин практически c самых вершин доносился звон колокольчиков пасущихся там овец.
– Сказочное место, – задумчиво сказала Джорди, переворачиваясь на спину и устремляя свой взгляд в небо.
Микки последовал ее примеру.
Облака, подсвеченные золотыми лучами садящегося на западе солнца, медленно проплывали прямо над их головами.
– Мне с тобой хорошо, потому что ты любишь меня или потому что я нахожусь в твоем мире, который ты любишь? – вдруг спросил он очень серьезно.
И Джорди поняла, что все это время он думал над ее словами. Она повернула к нему голову и ласково улыбнулась.
– Наверное, и так и так. С одной стороны, тебя невозможно не любить. А с другой стороны, мой мир дает мне силы видеть в людях то хорошее, за что ими можно восхищаться. – А у меня есть свой мир? – Он есть у каждого, – ответила Джорди. – Тебе ведь почти всегда весело и радостно?
Микки кивнул головой, глядя на девушку так, будто та рассказывала ему сказку.
– Это значит, что твой мир с тобой. И он заботится о тебе. – А он всегда будет заботиться обо мне?
– Да. Ведь этой твой мир. Он всегда будет таким, каким ты захочешь.
Они пролежали на крыше до самого позднего вечера. Облака сменились звездами, а они все разговаривали. Потом за ними пришла мама Майкла, и они пошли спать.
Чем ближе Джорди знакомилась с жизнью пансионата, или дома, как она его называла, тем больше она понимала, что у каждого здесь свое место: у Оливии, у Майкла, у Эрики, и тем больше ей хотелось стать частью этой общины, завоевать любовь и доверие живущих здесь людей. Хотя «завоевать» – это не совсем верное слово.
За обедом Джорди выступила с предложением:
– Оливия, скажите, в вашем учреждении предусмотрены физические нагрузки для клиентов? – Ты имеешь в виду занятия спортом? – Да. Что-то наподобие этого. – Удивительно, что ты об это спрашиваешь. Как раз сейчас мы разрабатываем новую программу ежедневных физических упражнений. А почему тебя это интересует?
Джорди бросила хитрый взгляд на Микки, потом уверенный и спокойный на Оливию:
– Я бы хотела вести утреннюю зарядку в доме для всех желающих, – сказала она, и за столом воцарилось молчание.
Оливия задумалась. Она внимательно смотрела на молодую девушку, и Джорди знала, что это был оценивающий взгляд.
Как ответственная за жизнь и здоровье всех обитателей своего учреждения, Оливия за несколько секунд прокручивала в голове все возможные варианты, прикидывая, сможет ли Джорди это делать, что для этого нужно, и чем это выгодно им всем.
