В свое время Брыкайло, как и Олег, воевал "за речкой", а затем успел побывать в Анголе и Никарагуа в составе какой-то особой группы, о деятельности которой не любил распространяться. В компанию Василий пришел почти одновременно с Олегом, якобы демобилизовавшись по ранению в звании майора. Олег не брал под сомнение ни его ранение, ни звание, но в отношении увольнения из соответствующего ведомства не был уверен. Уж слишком легко и быстро решал Брыкайло вопросы выездных виз, допуска к секретной документации, да и конфиденциальную информацию о деятельности иных нечистоплотных коммерческих структур у него всегда можно было получить.
Олег полюбопытствовал, чем вызвана задержка на работе руководителя службы безопасности - не ожидается ли "наезд" рэкетиров или того хуже налоговой инспекции? Василий, поглощенный шахматной партией, в которой его позиция оставляла желать лучшего, буркнул что-то невразумительное, и только, когда Костя поймал на вилку его ферзя, досадливо хмыкнул, положил своего короля в горизонтальное положение, повернулся к Олегу, протянул ему руку.
Брыкайло уже был осведомлен о результатах гамбургских переговоров, поздравил вице-президента с их успешным завершением, полюбопытствовал, как ему удалось переубедить упрямца Альтмана?
- Я играл в теннис с Рольфом Гауфом и после каждой партии мы заходили в бар.
- Кто такой Рольф?
- Сын старика Гауфа, злейшего конкурента "Нордзее".
- И Альтман узнал об этом?
- Его агенты не спускали с меня глаз. А эти ребята даром хлеб не едят.
- Коварный ты человек, Олег Николаевич.
- С волками жить, по-волчьи выть, - рассмеялся Олег.
Брыкайло спросил, как он намерен добираться домой. Олег сам думал над этим: такси, на котором он приехал пришлось отпустить, а ловить сейчас в центре города проходящую машину, было безнадежным делом.
- Я сегодня тоже без колес, - сказал Брыкайло и обратился к дежурному: - Костя, будь другом, выгляни на улицу, там стоят какие-то тачки, подряди одну из них подбросить Олега Николаевича в Дарницу.
Когда дежурный вышел, он предложил Олегу сигарету, закурил сам, присел на край стола, что предвещало доверительный разговор.
- Утром лечу в Одессу, есть срочное дело, так что завтра не увидимся. У меня просьба: ты едешь в Сосновск, где у тебя, насколько мне известно, немало знакомых. Если не затруднит, порасспрашивай надежных людей - надо проявить один местный объект, выяснить, откуда у него растут ноги.
- Что за объект?
- Совместное украинско-австрийское предприятие "Атлант".
- Это все, что известно?
- Почти. Этот древний грек ничего не производит, но имеет солидные вклады в западных банках. Настолько солидные, что трудно понять откуда такие доходы. А понять хочется.
- Из любопытства?
- Излишним любопытством не страдаю, это вредит здоровью.
- Поэтому подставляешь меня?
- Упаси Бог! Никаких подставок. Твоя миссия предполагает сверку расчетов с нашим деловым партнером, а потому твой интерес к его банковским счетам никого не насторожит.
- У партнера имеются расчеты с "Атлантом"?
- Есть такое предположение.
- А какие западные банки тебя интересуют?
- Любые, чьими услугами пользуется этот грек, да и пожалуй наш партнер. Но если что-то услышишь о торговом банке "Радебергер" в Вене, удвой внимание. Не люблю громких слов о государственных интересах, считай это моей личной просьбой. В долгу не останусь.
С такой просьбой Брыкайло обращался впервые. И хотя Олег заподозрил, что Василий что-то не договаривает, и безотлагательная командировка в Сосновск вице-президента решена Шумским не без подсказки службы безопасности, отказать Брыкайло он не мог.
Вернулся Костя, стал перед Олегом "на вытяжку".
- Мон женераль, фер авансе ля ватюр, - исчерпав на этом запас французских слов, добавил уже на родном языке: - "Гангстер" вас подбросит, я договорился. Поначалу фыркнул, но когда я назвал вас, соизволил кивнуть. Ждет на стоянке в своем новом "мерседесе".
"Гангстером" сотрудники компании прозвали председателя разместившегося этажом ниже торгово-посреднического кооператива "Гермес" Алексея Саенко - разбитного, пронырливого парня, по слухам еще недавно занимавшегося не то фарцовкой, не то рэкетом.
Небрежно кивнув Олегу и не выпуская изо рта сигареты, Алексей лихо, почти на месте, развернул "мерседес", в считанные мгновенья набрал предельно допустимую скорость, включил магнитофон, из стереодинамиков которого полилась довольно терпимая музыка, и только после этого осведомился:
- В кабак? К девочкам? Или как?
- Или как! - усмехнулся Олег. - Домой. Чертовски устал, поверь на слово, Леша.
- Домой, так домой, - не стал спорить Саенко. - Даже невооруженным глазом видно, что перетрудился ты, Олег Николаевич, изрядно, и, как догадываюсь, в основном с гамбургскими фрейлинами. Как они там в смысле секса? Поделись свежими впечатлениями... Никаких впечатлений? Так и знал: эти немочки ничего не умеют. То ли дело швейцарки французского происхождения, которые бросаются телефонами. Вот это темперамент! Я правильно вычислил твою любимую женщину?.. А я все о блондинке-негритянке мечтаю. Попадались тебе такие? Не юли, Олег Николаевич! Как-то засек я тебя в "Днепре" с рыжеватенькой африканочкой. Ничего девочка, впечатляет. Только ножки на три с минусом - чуть потолще спичек. Но ноги для меня не принципиально. Так может передашь по акту?.. Переводчица "Интуриста", говоришь, да еще Машей зовут? Отзываю свое предложение. Хоть и черная, а все ровно наша - совковая, значит техники никакой... Рекламная пауза. Есть сахар, пиловочник, цветные колготки, компьютеры по двести тридцать штук за штуку. Компьютеры тайваньские, поэтому цена щадящая... Сколько надо, столько будет. Что еще интересует?.. Перпетуум мобиле? Нет проблем, сделаем...
3
В квартире было чисто прибрано, на тахте лежала стопка свежевыстиранного и выглаженного белья, полотенец, рубашек, на журнальном столике - пачка газет, полученных за последнюю неделю. Соседка-пенсионерка, которой Олег оставлял ключи от квартиры, когда уезжал в командировки, оказывала ему такие услуги за умеренную плату.
Олег открыл окна в комнате, крытой лоджии, на кухне - в квартире стоял затхлый воздух, наполнил водой и поставил на газовую плиту чайник, завел будильник, закурил, уселся за телефон.
Позвонил в Ялту матери, доложил о благополучном прибытии, хорошем самочувствии, что не совсем соответствовало действительности, а также о том, что выполнил заказ - привез из Гамбурга набор игл для акупунктуры, которой занимается приятель и коллега Галины Павловны - Эдуард Александрович; стетофонендоскоп и манометр для самой Галины Павловны, шерстяные чулки для Дарьи Павловны - сестры матери и тетки Олега. Галина Павловна поблагодарила сына за внимание, но тут же отчитала за то, что он не приехал, как обещал, на юбилей Эдуарда Александровича, чем обидел его и должен в ближайшее время загладить свою вину - приехать к ним хотя бы на пару дней. Судя по тому, что она уже не отделяла себя от своего шестидесятипятилетнего друга, надо было полагать, что у Олега появился отчим. Эту новость он воспринял без особого восторга, мать могла найти мужа помоложе, но и без огорчения - Эдуард Александрович был порядочным человеком и хорошим врачом. А затем Галина Павловна озадачила сына: попросила встретить внучку ее соседки Клеопатры Самсоновны - Зиночку, которая приедет в Киев завтра утренним поездом.
- Зиночка, очень умная и толковая девушка, - уточнила Галина Павловна. - Она твоя коллега - юрист, но только начинающий. У нее какое-то сложное дело в арбитраже. Очевидно, ей понадобится твой совет, а возможно и помощь. Удели ей внимание. Но учти, Зиночка воспитана Клеопатрой Самсоновной в строгих правилах, и если ей придется переночевать у тебя, будь джентльменом. Ты понимаешь, о чем я?
Олег давно понял маму. Все ее молодые приятельницы, с которыми она приезжала, а теперь вот уже без сопровождения присылала в Киев, были милыми, толковыми, все придерживались строгих правил. Непонятно было только почему они, обладающие столь высокими достоинствами, оставались в девицах, хотя не считали для себя зазорным ночевать в квартире далеко не старого холостяка, подчас как бы ненароком показываться тому же холостяку в кокетливом неглиже, притворно-стыдливо ахать при этом и тут же бросать на него отнюдь не смущенные взгляды. Некоторые были и в самом деле миловидные, даже хорошенькие, но все они с благословения Галины Павловны предлагали ему нешуточную игру в жениха и невесту, а он, однажды обжегшись, чурался таких игр. Его стоицизм объяснялся еще и тем, что в одну из своих последних поездок в качестве интуристовского гида он встретил в вагоне-ресторане международного поезда подругу детских и юношеских лет, с которой не виделся со дня своего отъезда из Берна и которая, как вскоре выяснилось, приобрела за эти годы дурную манеру запускать в обидчиков телефонные аппараты...
