А между тем королева, вернувшись домой, стала перед зеркальцем и сказала:
Зеркальце, зеркальце, молви скорей:Кто здесь всех краше, кто всех милей?
И зеркальце отвечало ей, как прежде:
Ты, королева, красива собой,Но всё же Снегурочка, что за горойВ доме у гномиков горных живёт,Много тебя красотой превзойдёт.
Когда королева это услышала, то задрожала от бешенства.
– Снегурочка должна умереть! – воскликнула она. – Если бы даже и мне с ней умереть пришлось!
Затем она удалилась в потайную каморочку, в которую никто, кроме неё не входил, и там изготовила ядовитое-преядовитое яблоко. С виду яблоко было чудесное, наливное, с румяными бочками, так что каждый, взглянув на него, хотел его отведать, а только откуси кусочек – и умрёшь.
Когда яблоко было изготовлено, королева размалевала себе лицо, переоделась крестьянкою и пошла за семь гор к семи гномам.
Постучалась она в дверь их дома, а Снегурочка высунула головку в окошечко и говорит:
– Не смею я никого сюда впустить, семь гномиков мне это запретили.
– Но что же мне делать? – отвечала крестьянка. – Куда же я денусь со своими яблоками? На вот одно, пожалуй, я тебе подарю.
– Нет, – отвечала Снегурочка, – не смею я от тебя ничего принять.
– Да уж не думаешь ли ты, что я тебя отравить решила? – спросила крестьянка. – Так вот, посмотри, я разрежу яблоко надвое: румяную половиночку ты скушай, а другую я сама съем.
А яблоко-то у ней было так искусно приготовлено, что только румяная половина его и была отравлена.
Снегурочке очень хотелось отведать этого чудного яблока, и, когда она увидела, что крестьянка ест свою половину, она уж не могла воздержаться от этого желания, протянула руку из окна и взяла отравленную половинку яблока.
Но чуть только она откусила кусочек его, как упала замертво на пол. Тут королева-мачеха посмотрела на неё злыми глазами, громко рассмеялась и сказала:
– Вот тебе и бела, как снег, и румяна, как кровь, и чернява, как чёрное дерево! Ну, уж на этот раз тебя гномы оживить не смогут!
И когда она, придя домой, стала перед зеркальцем и спросила:
Зеркальце, зеркальце, молви скорей:Кто здесь всех краше, кто всех милей?
Зеркальце наконец ей ответило:
Ты, королева, здесь всех милей.
Тут только и успокоилось её завистливое сердце, насколько вообще завистливое сердце может успокоиться.
Гномы же, вечерком вернувшись домой, нашли Снегурочку распростёртой на полу, бездыханной, помертвевшей. Они её подняли и стали гадать о причине её смерти – искали отраву, расшнуровали ей платье, расчесали ей волосы, обмыли её водою с вином, – однако ничто не могло помочь ей. Снегурочка была мертва и оставалась мёртвою.
Они положили её в гроб и, сев все семеро вокруг её тела, стали оплакивать – и оплакивали ровно три дня подряд.
Уж они собирались и похоронить её, но она была словно живая, даже щёки её горели прежним чудесным румянцем. Гномы сказали:
– Нет, мы не можем её опустить в тёмные недра земли, – и заказали для неё другой – прозрачный, хрустальный – гроб, положили в него Снегурочку, так что её со всех сторон можно было видеть, а на крышке написали золотыми буквами её имя и то, что она была королевская дочь.
Затем они отнесли гроб на вершину горы, и один из гномов постоянно оставался при нём на страже. И даже звери, даже птицы, приближаясь к гробу, оплакивали Снегурочку: сначала прилетела сова, затем ворон и, наконец, голубочек. И долго-долго лежала Снегурочка в гробу – и не изменялась, и казалась как бы спящею, и была по-прежнему бела, как снег, румяна, как кровь, чернява, как чёрное дерево.
Случилось как-то, что в тот лес заехал королевич и подъехал к дому гномов, намереваясь в нём переночевать. Он увидел гроб на горе и красавицу Снегурочку в гробу и прочёл то, что было написано на крышке гроба золотыми буквами.
Тогда и сказал он гномам:
– Отдайте мне гроб, я вам за него дам всё, что вы только пожелаете.
Но гномы отвечали:
– Мы не отдадим его за всё золото в мире.
Но королевич не отступал:
– Так подарите же мне его, я насмотреться не могу на Снегурочку; кажется, и жизнь мне без неё не мила будет! Подарите, и буду её почитать и ценить как милую подругу!
Сжалились добрые гномы, услышав такую горячую речь из уст королевича, и отдали ему гроб со Снегурочкой. Королевич приказал своим слугам нести гроб на плечах. Понесли они его да споткнулись о какую-то веточку, и от этого сотрясения выскочил из горла Снегурочки тот кусок отравленного яблока, который она откусила.
Как выскочил кусок яблока, так она открыла глаза, приподняла крышку гроба и сама поднялась в нём жива-живёхонька.
– Боже мой! Где же это я? – воскликнула она.
Королевич сказал радостно:
– Ты у меня, у меня! – рассказал ей обо всём, что случилось, и добавил: – Ты мне милее всех на свете; поедем со мною в замок моего отца – и будь мне супругою.
Снегурочка согласилась и поехала с ним, и их свадьба была сыграна с большим блеском и великолепием.
На это празднество была приглашена и злая мачеха Снегурочки. Как только она принарядилась на свадьбу, так стала перед зеркальцем и сказала:
Зеркальце, зеркальце, молви скорей:Кто здесь всех краше, кто всех милей?
Но зеркальце отвечало:
Ты, королева, красива собой,А всё ж новобрачная выше красой.
Злая королева, услышав это, произнесла страшное проклятие, а потом вдруг ей стало так страшно, так страшно, что она с собою и совладать не могла.
Сначала она и вовсе не хотела ехать на свадьбу, однако же не могла успокоиться и поехала, чтобы повидать молодую королеву. Едва переступив порог свадебного чертога, она узнала в королеве Снегурочку и от ужаса с места двинуться не могла.
Но для неё уже давно были приготовлены железные башмаки, и поставлены они были на горящие уголья… Их взяли клещами, притащили в комнату и поставили перед злой мачехой. Затем её заставили вставить ноги в эти раскалённые башмаки и до тех пор плясать в них, пока она не грохнулась наземь мёртвая.
Храбрый портняжка
Жарким летним днём сидел один портняжка, скрестив ноги, на своём столе у окошка; он был в очень хорошем настроении и работал иглою что было мочи.
А тут как раз случилось, что шла баба по улице и выкрикивала:
– Сливовое варенье, сливовое варенье!
Этот крик портняге очень по душе пришёлся; он выставил свою головёнку в окошко и тоже крикнул:
– Сюда ступай, тётка! Тут есть на твой товар покупатель.
Поднялась баба на три лестницы со своим тяжёлым коробом к портняжке в каморку и должна была перед ним все горшки с вареньем выставить. Он их все осмотрел и все понюхал, и сказал наконец:
– Кажись, хороша штука! А ну-ка, тётка, отвесь мне этого добра лота с четыре, а то, пожалуй, и всю четверть фунта.
Торговка, которая, судя по его зазыву, надеялась порядочно заработать, отвесила ему необходимое количество варенья, однако же вышла от него очень недовольная и с ворчанием.
– Ну, вот теперь мы это съедим во славу Божию, – весело воскликнул портняжка, – а как съедим, так и силы подкрепим.
Затем достал хлеб из шкафа, отрезал себе ломоть во весь каравай и намазал варенье на тот ломоть.
– Это будет на вкус недурно, – сказал он, – да вот я только дошью сначала жилет, а потом уж и примусь за еду.
Положил он лакомый кусок поближе к себе, стал опять шить, но, желая поскорее шитьё окончить, спешил и делал стежки всё больше и больше.
А между тем запах варенья почуяли мухи, которых великое множество сидело по стенам; запах их приманил, и они слетелись на хлеб туча тучей.
– Эге! Вас-то кто сюда звал? – сказал портняжка и стал отгонять непрошеных гостей. Но мухи его языка не понимали и уговоров не слушали, и слетались к куску отовсюду. Тут уж портняжка не вытерпел, ухватил он тряпицу, насторожился: вот я, мол, ужо задам вам, – да как хватит тряпицей по насевшим мухам!
Посмотрел, сосчитал и видит – семь мух насмерть убил; те уже и ноги протянули, сердешные.
– Вот каков я храбрец! – сказал он и сам подивился своей удаче. – Об этом весь город должен узнать!
И тут же выкроил он себе широкий пояс, сшил его и на нём большими буквами вышил: «Единым махом семерых побивахом!»
– Да что мне город! Пусть весь свет о моём подвиге знает! – сказал себе портняжка и сам подивился своему мужеству.
И вот портной опоясался своим поясом и задумал пуститься по белу свету, потому что его мастерская показалась ему уж слишком тесною для его удали.
Но прежде чем пуститься странствовать, стал он шарить по всему дому, не найдётся ли там чего-нибудь такого, что он мог бы взять с собою в дорогу; однако же ничего не нашёл, кроме творожного сыра, который и сунул на всякий случай в карман. Около ворот увидел он птицу, запутавшуюся в кустарнике, и ту сунул в карман.
