Рыжий поджал губы и, ещё раз осмотрев пистолет, зарядил его и убрал в промасленную тряпку. Кобура к нему в подарок не шла. Он перевернулся на бок и провалился в сон, стараясь забыть чувство стыда. На полпути, в полусне, у него получилось забыться. Засыпал Рыжий с мыслью, что именно он занимает наиболее приятное место в команде ‒ самый зелёный, а получает денег как все. Стажировка с полной оплатой.
Каждая выдача зарплаты ‒ сакральное, почти интимное дело. Пересчитать слитки, взвесить их на руке, попробовать на зуб ‒ ритуал был один на всех за редкими исключениями. В эту ночь Жигуль тоже почти не спал, всё рассматривал чужое золото и только когда услышал смену поста, успокоился и засопел в ожидании сна. Причин для беспокойство было несколько и всё те же, что и всегда, порождённые людскими пороками. Благо, ни об одной банде слышно не было и вооружённого налёта едва нужно было опасаться. Опыта Жигулю было не занимать и он, как думал, нашёл ему идеальное применение. Держать собственный отряд, кормиться с капитанской должности ‒ престижная и завидная участь для большинства сталкеров. Беззвучно хмыкнув, не осознавая и половины мыслей, Гарик отключился.
Ночью постовой, как правило, предоставлен сам себе. В округе не было зверей, а визит чужака в лагерь был редкостью. Пить на посту строго запрещалось, да он сам на посту не стал бы. В голову лезли мысли разной паршивости, и он по характеру останавливался на гнуснейших. Матеря про себя всех вокруг, Писарь сошёл с пригорка и двинулся к лесу, чтобы проверить ловушки. Свет включать было неразумно, поэтому заходить вглубь он не решился.
Капканы, волчья ямы с кольями и их миниатюры с гвоздями, которые вмещали в себя только ступню ‒ лишь на это хватало фантазии и сил команде. Сейчас, когда на весь город может и 5 команд не набраться, всерьёз нападений на лагерь можно было не опасаться.
Писарь усмехнулся, наконец найдя западню и дальше не пошёл. Угловатое лицо разобрала зевота, и он вернулся на пост. К месту, выбранному для лагеря, у него тоже были претензии и он в тайне ждал момента, когда новоприбывшие бандиты или простая зелень нападёт на них в погоне за лёгкой, куда легче добываемой, чем сталкерством, наживой. Виктор был готов поставить свой дом, оставшийся в миру, что детские пакости, называемые Жигулём ловушками, не удержат хоть сколько-нибудь серьёзно настроенных людей. И грела его этой прохладной летней ночью только одна мысль, что когда случится что-то серьёзное, к Жигулю возникнут вопросы, но сам капитан не сможет на них ответить.
Желание покурить, успокоить нервы, всплыло в сознании. Поправив на плече ремень автомата, закреплённый одним концом за мушку, Писарь закурил в полную грудь. После второй затяжки его разобрал дикий кашель.
‒ Ну ничего, у меня-то пара слов нашим парням точно найдётся. Эх, Гарик-Гарик, сам ты себе яму вырыл, ‒ не сдержав зла, высказал Писарь, глядя в даль, на жилые дома. То ли эта фраза, то ли никотин, всё-таки успокоили его. Когда до фильтра оставался сантиметр, он несколько раз плюнул на тлеющую бумагу, потушив её, и выбросил бычок двумя пальцами и зашёлся кашлем ещё раз.
Из города до деревни ездить становилось всё опаснее. На дорогах нередки стали брошенные машины с проколотыми колёсами, слитым бензином, и кто знает какими ещё пакостями. Никто не смог сказать Купцу, чьи это машины и что происходит с их хозяевами. В голове копошились вредные, ненужные мысли: "Может, не там спрашивал? Может, если спросить у народников, они расскажут, чьи авто стоят на обочине и где их водители?"
Купца уже давно не мучила совесть. С каждой поездки в город он утаивал примерно десятую часть с общего навара и держал собственный счёт у "московских", на котором скопилось уже несколько десятков грамм золота. Отличная, как он думал, компенсация риску пропасть без вести на трассе и пополнить собственной тёмно-синей девяткой список "обочечников". И всё-таки, сами по себе те знакомства, которые он заводил в деревне, с лихвой окупали этот риск. Купец засыпал счастливым, ощупывая в руке свой Макаров с единственным патроном в патроннике ‒ обойма была разряжена по всем правилам.
Пётр Лодочник тоже не мог уснуть. Даже через слой тёплых вещей и одеяло через пол бил по костям холод. Спальник ненамного облегчал для Петра ситуацию. Грели его лишь воспоминания и приятные мысли. Ещё полгода и он накопит и себе, и внукам на жизнь. Можно будет завязать со сталкерством и вернуться домой. Фантазия рисовала ему особняк в пару этажей, который он купит на заработанные деньги. И хватит там места на всю семью. Не придётся больше им ютится в собственных квартирках, на всех будет один большой дом. Всё-таки, он не ошибся, пойдя к "жигулёвским", от базарных склок и постоянных визитов сомнительных личностей подальше.
Снаружи послышался кашель и Пётр, будто бы вспомнив, что ему бы самому не мешало прочистить горло, несильно прокашлялся. Полудрёма нападала и на него. Мысль о том, как ему повезло с командой и ролью в ней, была последней на сегодня.
Писарь удобно пристроился на пригорке, затягиваясь ещё одной сигаретой и косился в даль, на город. Пепел, который он не стряхнул, отпал от сигареты сам и упал на окуляр бинокля. Витя цокнул и перевернул бинокль, чтобы стрясти пепел. Оставшиеся серые хлопья он убрал пальцем, а затем протёр окуляр рукавом. Взгляд, упавший на тёмное стекло, поймал в отражении белый шарик. Писарь поднял глаза к небу. Полнолуние.
Несколько секунд потупив, он дёрнул рукой и глянул на циферблат военных часов, только что показавшихся из-под камуфляжного рукава ‒ 11:45. Губы Писаря сжались, а глаза неосознанно забегали по домам. На посту, если считать вечер, Писарь стоял больше положенного. Нужно было решаться, будить ли Федю или подождать.
Витя изучал небо. Облака плыли необычно быстро, но кроме этого ничего он подметить не мог. Через некоторое время, снова посмотрев время, он поднял глаза на город. Дорога к холму, закрытая машина, которую он сначала и вовсе не увидел. Голова Писаря поднилась, а глаза устремились в темноту между домов, где, как ему казалось, он видел свет. Несколько секунд он не знал, что делать: "Мушка" в глазу, снайпер или охотники? Снайперов знакомых у него не было, да и если кто-то с таким навыком пришёл в город ‒ все бы знали, как знают про медвежатника Лодочника или доктора Диму Лапотя в группе Володи Стекла. Значит, не
