Однако подобные угрозы были очень незначительны по сравнению с теми, что исходили от враждебно настроенных военных феодалов. Токугавский правитель наделял землями в обмен на клятву верности и предусматривал, чтобы преданные сторонники и родственники, включая тех, кто сражался на его стороне в битве при Сэкигахаре в 1600 году, получали земли в стратегических позициях, образующих кольцо буферных поместий вокруг Эдо. Цепь других поместий защищала большие дороги Японии или стояла на страже возможных путей, по которым могли двинуться на Эдо потенциально враждебные феодалы, например так называемые «внешние» князья[12], которые сдались Иэясу в битве при Сэкигахаре или позже. Большинство из них являлись крупными землевладельцами и иногда были гораздо более состоятельными, чем сторонники Токугава. Тем не менее сам сёгун владел огромными поместьями, а также управлял главными городами Эдо – Киото и Осакой.
Таким образом, политический контроль в стране осуществлялся чиновниками захваченных земель и вследствие вассальной зависимости властителей, которые жили под угрозой лишения владений и ссылки за неверность или плохое исполнение своих обязанностей. Феодалов подталкивали шпионить за своими соседями и докладывать о подозрительной деятельности, в то время как социальные контакты не поощрялись. Кроме того, существовали правительственные надзиратели, чьей функцией было не сводить глаз с феодальных правителей и проверять, чтобы они вели свои дела в установленном порядке.
Еще одним орудием в арсенале сёгуна для контроля за высшими слоями общества было обязательное присутствие при его дворе в Эдо представителей знатных семей. В первые годы правления Токугава их возможные противники должны были оставлять заложников в Эдо в качестве поручительства за собственное примерное поведение, но позднее была создана единая система. Она требовала от каждого землевладельца (за исключением тех, чьи земли находились либо совсем рядом, либо очень далеко от центрального правительства) жить год в Эдоской резиденции, а на следующий – в родном поместье, так что каждому крупному феодалу приходилось совершать ежегодное путешествие либо в Эдо, либо обратно домой. В Эдо нужно было содержать подобающие статусу резиденции, где приходилось пребывать женам и детям вассалов. Эта мера вместе с созданием войск для защиты токугавских замков – дзиро и предоставлением помощи в определенного рода общественных работах обеспечивала как политический, так и экономический контроль над богатыми властителями – ведь постоянные путешествия туда-сюда и содержание двух домов в соответствии с положением влекли значительные расходы денег, времени и усилий.
Остальное население в городе и деревне контролировалось двумя способами. Во-первых, существовало чиновничество, назначаемое местными властями или центральным правительством, и оно действовало через чиновников, которые выполняли функции «полицейских». Другой способ – система обязательств, так что обычный японец редко мог нарушать принятые нормы поведения, не обрекая других на наказание за свой проступок: глава семьи отвечал за всех членов семьи, пятидворки – за каждое отдельное хозяйство, сельский староста – за свою деревню, и за преступление одного из членов сообщества могла быть наказана любая группа.
Никакого подобия конституции не было. Что касается уголовного судопроизводства, префекты, исполняющие обязанности судей, располагали сводом законов, которым руководствовались, но он никогда не публиковался полностью, хотя уведомления о наказаниях за определенные преступления время от времени обнародовались. В принципе не наказывали без признания вины, и это часто вело к тому, что подозреваемого сурово допрашивали. Уголовный кодекс мог быть изменен без всякого предупреждения. Это соответствовало позиции Токугава, основы которой были почерпнуты из конфуцианских наставлений о том, что народу не нужно объяснять существующие законы, а он должен просто делать то, что ему велят.
Именно такими способами сёгуны клана Токугава старались сохранить свою власть над страной и влияние на все стороны жизни в Японии, фактически на каждого человека. Их попытки увенчивались заметным успехом на протяжении двухсот лет, и этому способствовала сама природа японского общества, поскольку существовавшая сословная система была в руках военных правителей мощным оружием, которое требовалось лишь поддерживать в боевой готовности. Только на удивление небольшого числа японцев не коснулось такое строгое разделение на сословия: с одной стороны, это были придворные и священнослужители, лекари и немногочисленные представители умственного труда, а с другой – парии, пестрая толпа, выполняющая разнообразную черную работу. Все остальные были либо воинами, крестьянами, ремесленниками, либо торговцами.
В такой жесткой сословной системе существовала столь же жесткая иерархия с сословием воинов (самураев) наверху. Самураи пользовались такими привилегиями, как право носить два меча, но имели и обязательства: им полагалось быть трезвенниками и подавать пример остальным. Затем шли крестьяне (основная масса населения), занимающие такое важное место, поскольку именно от них зависело пропитание воинского сословия (в виде риса). Эта честь была сомнительной, поскольку на них налагались жестокие ограничения: они не могли покидать свои хозяйства. Их участь обычно была незавидной: тяжелый труд и, как правило, бедность. Затем следовали ремесленники, а купцы или торговцы шли последними. Их презирали, поскольку считалось, что они ничего не производят и ими движет лишь стремление к наживе; действительно, именно этим они и занимались, и культура последней части рассматриваемого периода была в основном делом их рук, а рост их могущества – ведущим фактором упадка старой сословной системы.
Поскольку сословия были столь разделены и вели совершенно различный образ жизни, следует рассмотреть их отдельно, описывая условия и повседневную жизнь каждой из этих социальных групп.
Глава 2
Самураи
Было установлено, что на протяжении большей части эпохи Токугава население Японии насчитывало чуть меньше 30 миллионов, и эта цифра на удивление постоянна. Самураев, представителей высшего из четырех сословий, на которые строго делилось население Японии, вероятно, было меньше двух миллионов. Слово «самурай» означает «слуга» и применимо только к вассалам, но возник обычай называть этим словом все воинское сословие, представители которого были в любом случае вассалами, прямо или косвенно, самого сёгуна, стоящего на вершине пирамиды.
Принадлежность к этому сословию наследовалась, и оно включало многих, чьи предки в давние времена были крестьянами, готовыми взяться за оружие, чтобы сражаться в местных армиях. Другие принадлежали к кланам, владеющим большими поместьями в областях, далеких от столицы, будучи их прямыми потомками или людьми, занявшими место прежних землевладельцев при императоре, когда он еще реально правил Японией. Некоторые семьи самураев изначально были тесно связаны с императором, который, отягощенный финансовым бременем слишком многочисленных потомков, в X веке понизил некоторые группы своих иждивенцев до положения обычной знати, наделив их землей и, таким образом, освободив себя от дальнейших обязательств. Одной из этих групп был клан Минамото, расширивший свои землевладения грабительством и возвысившийся до правителей Японии в XIX веке, семейство же Токугава, которое долго владело небольшим имением в провинции Микава, к востоку от Нагои, прежде чем переехать в Эдо, утверждало, что является потомком этих древних сёгунов.
Рис. 1. Самурай на улице. Самурай, носящий два меча, в сопровождении слуги с ношей, завернутой в традиционный шелковый платок (фуросики), идет мимо лавки, торгующей водорослями. Мужчины слева режут сушеные водоросли, которые в Японии едят с рисом. Над входом – норэн (ткань, защищавшая помещение от пыли и служившая символом независимости предприятия) с надписью «Накадзима-я». Старший продавец вносит записи в бухгалтерскую книгу.
Рис. 2. Самурай у торговца домашней птицей. Он выходит из лавки и вкладывает в ножны свой большой меч, который вытаскивал, чтобы удобно было сидеть, пока он улаживал свои дела с владельцем лавки. Последний подобострастно провожает гостя из помещения на улице; у лавки слуга самурая в кимоно, подоткнутом сзади за пояс, терпеливо поджидает своего хозяина.
В начале XVI века не существовало резкой границы между сословиями, особенно между крестьянами и воинами, но Хидэёси пытался стабилизировать общество и издал в 1586 году рескрипт, по которому самураи не могли стать городскими жителями, а крестьянам запрещалось покидать свой земельный надел.
