Исчезнувшее озеро
Свернувшись калачиком в густом орешнике, медвежонок горько плакал. Ему было бесконечно жаль ушедших из Дальнего леса друзей и того, что он не сможет теперь видеться с ними, когда захочет. Ме́ня попытался тут же заснуть, чтобы встретить Фила и Веду во сне, но ничего не получалось. Он даже сильно-сильно зажмурился и прикрыл лапами глаза, но сон не приходил. И это было очень обидно! Раньше медвежонок засыпал в любое время. Что там ночь или раннее утро – медвежонок мог задремать днем или вечером. В теплой берлоге или в тенечке под березой, на берегу Высокого ручья после купания или в малиннике после десерта, на солнышке в прохладный день или в густой траве летнею порою, когда так сладко пахнет цветами и медом. А то и просто так… помечтать. Надо сказать, что Ме́ня был мастером по части снов. Только не говорите, что он еще маленький. Все дело было в одном важном секрете. Перед сном нужно сильно подумать о том, что хочешь увидеть, и тогда все сбудется. Ме́ня даже умел меняться снами с кем-нибудь. Как историями! Вот все знакомые рассказывают друг другу свои истории, а меняться снами не умеют. А медвежонок мог. Он даже собирал их. В его коллекции были самые разные сны: смешные и грустные, интересные и вкусные, цветные и загадочные, а еще… страшные. Ме́ня прятал их в самые дальние уголки своей памяти и старался не вспоминать, но иногда эти ужастики почему-то выскальзывали и снились. Эх, об этом лучше не думать.
Сейчас медвежонку хотелось увидеть Веду и Фила и многое у них выспросить. Он ведь толком-то так и не успел с ними поговорить. Последнее время было столько приключений, а тут… Бац! И все разбежались. По норкам, гнездам и прочим потаенным местам. В лесу стало тихо, хотя солнце светит и тепло. День ведь. А тут еще сон не идет! Как его только Ме́ня ни заманивал. Тот ни в какую!
– Вот научил на свою голову… – подумалось медвежонку. – Теперь весь лесной народец будет смотреть сны и встречаться с друзьями, а ко мне сон не придет. Видно, на всех теперь снов не хватит! Обидно.
Только Ме́ня так подумал, как что-то зашуршало рядом. Справа… Тихонько так поскреблось и затихло. Напрягся медвежонок, к прыжку приготовился, но глаза не открывает. Ждет.
– Ме́ня, – послышался в голове тоненький голосок. – Это я, Малёк.
– Фу ты! – фыркнул медвежонок. – Напугал. Чего не спишь?
– Так ведь полдень… – мышонок вылез из незаметной норки в траве и опасливо оглянулся по сторонам.
– Ну и что! Вон, смотри, в лесу тихо. Все дрыхнут. Во снах со своими друзьями разговаривают.
– А ты чего не смотришь свои сны? – удивился Малёк и быстро забрался Ме́не на коленку.
– Я… – он хотел было что-то соврать в ответ, но сдержался. – Не могу.
– Как это?
– А вот так, – медвежонок развел лапами. – Не засыпается мне!
Малёк тут же принял задумчивую позу, подперев тоненькой лапкой ушастую голову. Он по-хозяйски обосновался на шерстяной коленке нового друга, закинув одну лапку на другую.
– И Длинный не спит, – глубокомысленно добавил мышонок. – К озеру идет.
– Откуда ты знаешь?
– Слышу… – огромные уши на его маленькой головке, как антенны, повернулись вправо. – Вот! – Он многозначительно поднял крохотный коготок.
– Там тропинки нет, – Ме́ня посмотрел в ту сторону, куда были растопырены большие серые «антенны» собеседника.
– А Длинный сам по себе ходит. Ему тропинки ни к чему.
– Это точно. Силища!
– Хочешь, вместе пойдем к озеру, – остроносая мордочка хитро улыбнулась.
– Думаешь, он нас возьмет?
Шум раздвигаемых кустов и хруст веток под тяжелыми копытами послышался неподалеку. Кто-то явно ломился напрямик, не разбирая дороги.
– А я его попрошу, – Малёк томно прикрыл маленькие круглые глазки. – Щас… – Он покачивал тоненькой лапкой, всем своим видом показывая, что это для него пара пустяков. И действительно. Кусты густого орешника раздвинулись, и мягкие теплые губы лося защекотали ухо медвежонка, зажмурившегося от неожиданности.
– Ме́ня, этот что ли Малёк? – Длинный шептал, но его шепот на опушке звучал подобно отголоскам грозы.
– Угу, – медвежонок обрадовался встречи со старым знакомым.
– И, правда, Малёк, – лось обнюхал мышонка. – Чего не спите?
– Беседуем, – грызун гордо вскинул маленькую «пимпочку» своего носика.
– А все дрыхнут, – лось шевельнул ушами, отгоняя назойливого комара. – Ладно, Соня днем спит, а почему бельчат не видно?
– Это их Ме́ня научил, как сны вызывать, – тут же пропищал мышонок. – А самому сна и не хватило. Мне тоже не спится.
– Дела… – пробасил Длинный. – Хотите, на озеро сходим? Попрощаться нужно.
– Хотим, – за двоих ответил Малёк. – Правда, я его ни разу не видел. Далеко!
Всю дорогу молчали. Длинный шел быстро. Напрямик. Его можно было понять. Единственным, с кем лось подружился за многие годы, было Лесное озеро. Оба были очень непохожими, но очень дружили. Не да ром говорят, что противоположности сходятся. Сороки трещали, что поутру озеро тоже освободилось от магических чар злого волшебника и вмиг исчезло. Очень не хотелось верить в это, но было похоже на правду.
Длинный торопился. Ему нужно было хотя бы попрощаться с озером. Он не знал, как это делается и что положено говорить в таких случаях, но ему очень хотелось последний раз напиться чистой вкусной воды и посмотреть в прозрачную глубину озера. Никто из лесного народца не знал, о чем эта странная парочка подолгу говорила, оставаясь наедине, но все уважали старого лося и никогда не посмеивались над его странной привязанностью.
Ме́ня и Малёк, вцепившись в густую шерсть Длинного, старались изо всех сил удержаться на могучей спине. Лось не выбирал дорогу, и незадачливых «наездников» порядком укачало. К тому же они слышали, как где-то под ними тяжело ухает сердце сильного животного. Оно, словно насос, перегоняло огромное количество горячей крови, отчего жарко было всем.
Выскочив на опушку, где начинался берег озера, Длинный замер. Лесное озеро исчезло. Огромная чашеобразная впадина с длинными водорослями на дне, да возвышавшийся островок вдалеке напоминали о том, что когда-то здесь было красивое озеро с чистой и вкусной водой. Лось опустил морду к самому дну, стараясь увидеть хоть что-то. Но озеро исчезло. Лесному гиганту стало так одиноко и холодно, что захотелось выть, по-волчьи вытянув шею. Но лоси не умеют выть, они даже боятся, когда слышат волчий вой. От мысли, что он остался совсем один на белом свете, Длинный заплакал. Тихо и незаметно, как и жил раньше. Крупные соленые слёзы скатывались по опущенной к самой траве морде. Он не представлял, что теперь будет делать один. Без друга. Каким бы сильным ты ни был, жить в одиночестве очень плохо.
– Как мы будем теперь без него, – неожиданно раздался голос сзади.
– Жаль, я так и не увидел это чудесное озеро, – пропищал кто-то рядом.
Лось засмущался своих слез. Он совсем забыл, что те двое сидели у него на загривке.
– И Серебрянка исчезла, – озадаченно протянул медвежонок, тактично не замечая, что Длинный, кажется, плачет. – Жаль… Не успели попрощаться.
– Как пусто, – пропищал Малёк, осматривая все вокруг.
– Такое красивое место было, – протянул косолапый. – А теперь пустая яма.
– И на душе пусто, – горестно вздохнул Длинный.
В жизни бывают случаи, когда никто не хочет лукавить или недоговаривать. В моменты великой радости или горя душа открывается, а находящиеся рядом искренне этому сопереживают. Берут себе частичку чужой беды или веселья. А вот в одиночестве все по-другому, когда ты один и радость не в радость, и горе – вдвойне.
– Это я всю кашу заварил, – всхлипнул медвежонок. – Серебрянка сказала, что я избранный, силу дала необыкновенную, а сама пропала. – Он размазал лапой слезы. – Мы с Магистром боролись, чтобы всех освободить… а они теперь ушли.
– Какой Магистр? – недоумевая, протянул лось.
– Ну, этот, что время прятал. Который черную шкатулку с призмой времени украл.
Ме́ня хотел ещё что-то сказать, но понял, что лось ему не верит. Последний раз он виделся с Длинным зимой, когда тот отвез Ме́ню с друзьями вот так же на своей спине через заснеженный лес именно сюда, к Лесному озеру. Сколько времени с тех пор прошло, никто не знал, а вот событий случилось немало. Однако лось всегда жил особняком в лесу, да и годы, похоже, щадили его. Длинный сторонился иных обитателей Дальнего леса, он мог часами стоять в молодом березняке, жуя и обдумывая что-то известное лишь ему одному.
– Ну, вспомни, – не сдавался Ме́ня. – Ты еще нас сюда привез через сугробы. Я тогда увидел Серебрянку, и она…
– Медвежонок, бегущий по воде, – низким голосом проговорил лось.
Было непонятно, то ли он так шутит, то ли действительно всё знает. Длинный всегда выглядел странным, ни во что не вмешивался, никого ни о чём не просил. Он жил сам по себе. Без друзей и без врагов, даже волки обходили его стороной.
