Явка с повинной хороша еще тем, что к такому заявителю менты всегда относятся спокойно и агрессии по отношению к нему не проявляют. А то как-то неудобно получается: человек вроде сам пришел, а мы на него противогаз… Но в любом случае, являться с повинной или нет, решать приходится каждому за себя.
Попав в милицию, забудьте о своих правах и отнеситесь к их отсутствию философски, как к неизбежности. Наверняка вам приходилось где-то читать или слышать по телевизору советы адвокатов: вы имеете право на телефонный звонок, менты обязаны немедленно оформить протокол задержания и т. д. Забудьте это. Запомните другое — здесь вам никто ничего не должен, и самое большее, что вы сможете вытребовать — это получить по бочине. Исходите из того, что вы потом ничего не докажете: ни того, что вас били и оскорбляли, ни того, что забрали деньги. Ничего. Вы пленный. Поэтому действовать нужно иначе. Об услуге надо просить. Не унижаться, а просто вежливо просить. Нельзя показывать ненависть, презрение, возмущение. Хуже от демонстрации этих эмоций не будет, ментам на них наплевать. Но лучше тоже не станет. О решении проблем нужно договариваться. Именно так: вести переговоры, спрашивать об их условиях и предлагать свои. Есть возможность — торговаться.
Если вы убедите ментов, что ваши родственники готовы «улаживать дела» (а они в этом убеждаются очень быстро), вам сразу же дадут позвонить и, коль скоро ваше задержание неизбежно, оформят соответствующий протокол. Это важно, потому что срок начнет «мотаться» именно с этого протокола. Менты умеют и трое суток продержать у себя человека, хотя по документам получится, что он был на свободе.
Не надо пытаться взять ментов на испуг: типа у меня папа — генерал, дядя — советник президента. Они таких «племянников» каждый день видят, и всерьез эти «попугивания» никто не воспримет. Не надо требовать прокурора и уполномоченного по правам человека. Их не позовут. Не надо взывать к совести — ее у ментов нет, есть только должностные обязанности. И вообще, чем спокойней будете вы, тем спокойней с вами будут разговаривать.
Не спешите хвастаться, что ваши родственники — люди обеспеченные, сразу же появятся желающие вас «подоить». За одну и ту же услугу, например, позвонить домой, один заплатит двадцать гривень, а другой — сто баксов.
У ментов, в отличие от английских лордов, не принято представляться при знакомстве с задержанным, а в отличие от немецких полицейских они не любят носить бейджи. Так для них удобней. Не стесняйтесь спросить: «Извините, как вас зовут?» Вроде бы вам это нужно, чтобы вежливо обратиться к собеседнику. Знать, кто с вами разговаривает, очень важно. Фамилию не выспрашивайте никогда. Это намек на скрытую угрозу с вашей стороны. А будучи в положении пленного, угрожать неосмотрительно.
Если официальное лицо (а всякий мент и есть такое лицо, даже если у него на месте лица что-то другое) не представляется, делает это неохотно или называется «скромным» именем «гражданин начальник» — это неплохо. Значит, он нервничает. Хуже, когда он спокойно и уверенно называет свою должность и фамилию. Значит, он ничего не опасается. А значит, нужно опасаться вам.
Незаконные меры, принятые по отношению к вам, могут быть двух типов: угрозы применения физического воздействия и непосредственно такое воздействие. Угроз бояться не надо, даже если их начнут претворять в жизнь: лупить, выкручивать руки, надевать противогаз, вы в любой момент можете прекратить эти «шалости», согласившись на разговор с ментами. А вот если физическое воздействие началось, то стоит трезво и быстро подумать, что лучше: терпеть боль и не признаваться или признаться, но сохранить здоровье. Надо отчетливо понимать, что дать признательные показания, конечно же, неприятно, но терпеть час, три, сутки, трое суток, а потом все же дать эти показания — еще неприятней. Поэтому решение должно быть абсолютно рациональным. Во всяком случае, не стоит отрицать очевидное.
По закону задержанный может находиться в ИВС до десяти суток, однако в милиции отработаны схемы увеличения этого срока. Вас могут придержать уже после ареста для проведения каких-нибудь следственных действий, может не оказаться транспорта, чтобы вас отвезти в СИЗО, или, что бывает чаще, прежде, чем задержать и арестовать, оформят, как админзадержанного. С понтом вы где-то нарушали общественный порядок, выражались нецензурной бранью, мочились под памятник Карла Маркса (список этих глупостей бесконечен). Это удлинит срок задержания до пятнадцати суток, которые в срок уголовного наказания, к сожалению, не войдут. Таким образом «жизнь» в КПЗ может растянуться до одного месяца, что иногда и неплохо, мамка с папкой будут рядом.
Главное при задержании — пережить первые сутки, пока вас не оформили как задержанного, а водят по кабинетам, как медведя по ярмарке. С кольцом в носу. Как ни плохо в камере ИВС, но это уже какая-то определенность, ведь в первый период задержания человек испытывает мощный стресс от неуверенности не то, что в завтрашнем дне, а в следующем часе и минуте.
При общении с ментами не надо обращать внимание на грубый тон, развязность и полное отсутствие уважения к вам и вашим правам. Они так со всеми разговаривают, вы ничем не хуже и не лучше других, это нормально.
Старайтесь «порешать» вопросы. В изоляторах, расположенных в райцентрах, большое значение имеют родственные, кумовские, соседские отношения. Почти всегда кто-то кому-то каким-то боком приходится знакомым. Это надо использовать. В ИВС, находящемся в областном центре, вероятность таких связей очень мала.
Надо иметь в виду, что в современных нищенских и непрестижных условиях деятельность среднестатистического сотрудника милиции определяется следующими факторами: семьдесят процентов — это желание заработать денег; двадцать пять процентов — желание заработать служебный показатель; пять процентов — гражданская позиция («вор должен сидеть в тюрьме!»). Поэтому всякий нормальный мент рассуждает примерно таким образом: гражданская позиция пусть покурит в сторонке, показатель можно добыть и завтра, а сто баксов завтра в карман могут и не попасть. Отношения с ментами нужно строить на знании этого несложного психологического пассажа. Однако все зависит сейчас в большей степени не от вас, а от действий ваших родственников и друзей.
В камерах ИВС зачастую сидят вперемешку задержанные по уголовным делам и административным, ранее судимые и не судимые. Конфликты бывают только у тех, кто сам их создает. Тесные отношения тоже практически не завязываются, все сознают временность и неопределенность своего положения.
Растерянность от неожиданного ареста невольно подталкивает любого человека поделиться с кем-нибудь своей бедой и спросить совета. Вот этого как раз делать не нужно. Разговоры о том, что у вас в камере будет сидеть «подсадная утка» или «наседка» — это сказки. (Кстати, в местах лишения свободы эти слова вообще не употребляются, так говорят только лохи и пишут журналисты). Можно подумать, специально для вас и таких, как вы, где-то под рукой держат резерв подобной публики.
Но болтать действительно нужно как можно меньше потому, что вас окружают не друзья, а, скорее всего, недоброжелатели. Если эту мысль постоянно держать в голове, бед у вас будет немного меньше.
Как бы там ни было, но ИВС — слишком временное пристанище, окончательно судьба зэка определяется, когда он находится в тюрьме. Скоро машиной или поездом вас отправят в СИЗО.
Счастливой дороги!
Добро пожаловать в тюрьму!
Итак, вас привезли в СИЗО. На жаргоне это называется «заехать на тюрьму» (если наоборот, то «выехать»). Аналогично: «заехать в хату» (камеру), «выехать с хаты». Последнее не путать с «выломиться с хаты», но об этом позже. На языке тюремщиков вы и те, кто сегодня попал в тюрьму вместе с вами — «новая прибыль» или просто «прибыль». Вот так, для кого-то вы — прибыль, значит уже живете на Земле не зря.
Корявое название «СИЗО» теперь запомнится вам на всю жизнь. По отзывам всех без исключения зэков — СИЗО — самая черная страница тюремной книги. Объясняется это довольно просто: в ИВС плохо, но длится это недолго, в колонии приходится сидеть долго, но там дышится вольней, а пребывание в СИЗО — отвратительный и длительный кусок жизни зэка. Кроме этого, в СИЗО человека постоянно душит гнетущая неопределенность, а после приговора, как правило, становится спокойней на душе.
Когда вы выпрыгните из воронка (из воронка выйти нельзя, только спрыгнуть, такая уж там лесенка), посмотрите по сторонам и обязательно — на небо. Дело в том, что тюрьма устроена так, что окна всех камер либо выходят внутрь, либо закрыты «баянами» — металлическими жалюзи, то есть больше ничего, напоминающего свободу, вы не увидите… Только небо одно над свободой и тюрьмой.
