дал ей пять с таким энтузиазмом, что споткнулся и упал.
Джонни отложил микрофон, чтобы поддержать аплодисменты. Затем он поднял его обратно и сказал:
— Сьюзен, просто убедись, что у тебя будет включен фотоаппарат, потому что мы все хотим увидеть, как поджарится этот больной ублюдок.
Какая-то женщина крикнула: «Да, черт возьми!», и все опять зааплодировали. Джонни продолжил:
— Сегодня вечером нас здесь около сотни, и мы все купили много пива…
— Точняк! — донесся крик пьяного парня с танцпола.
— А это значит, что мы собрали достаточно денег для поездки Сьюзен. Но до Северной Дакоты далеко, и так получилось, что я в курсе, что ее старому «Додж-Дарту» потребуется новый комплект шин. А еще расходы на отели и все такое.
Он снял свою большую ковбойскую шляпу:
— И пусть для нас всех настали трудные времена, давайте посмотрим, что еще мы можем сделать для этой храброй девчонки.
Он положил двадцатидолларовую купюру в шляпу и передал ее рядом стоящему мужчине. Когда шляпа пошла по кругу и начала наполняться деньгами, группа заиграла медленную балладу, которую Джонни написал на прошлой неделе специально для этого случая. «Любовь всей моей жизни, буря моих слез, — пел он. — Вся печаль моя этих долгих лет…»
Наконец Сьюзен позволила себе заплакать. Она смотрела сквозь слезы на всех этих людей, которые позаботились о ней, которые собрались здесь, чтобы помочь ей. У нее и ее мамы было меньше ста долларов на счету, но теперь она сможет поехать на казнь. Она столько лет ждала этого дня, что почти забыла, какой была жизнь до того, как это случилось.
Она потеряла не только дочь, но и мужа, свою вторую половинку, единственного мужчину, которого когда-либо любила.
Иногда пастор Парсонс говорила с ней о прощении. Но ей было глубоко наплевать на прощение.
Может быть, если бы Чудовище — она никогда не называла его настоящим именем, велика честь — когда-нибудь действительно попросил прощения, если бы он когда-нибудь перестал лгать и утверждать, что не убивал Эми, тогда, возможно, она могла бы почувствовать к нему что-то еще, кроме чистого, раскаленного гнева.
Ее руки сжались в кулаки. Чудовище был там, когда Эми испустила свой последний вздох. Теперь, когда придет его время, рядом с ним будет Сьюзен. Она поднесет свое лицо поближе к окошку, чтобы последнее, что он видел в этой жизни, была она, которая смотрит, как он умирает.
Когда Сьюзен снова села на свое место, подошла Ленора, одной рукой толкая кислородный баллон, а в другой держа пиво.
— Хорошая речь, — произнесла она. — Еще пива?
Боже, ее мама, как всегда, была некстати. Хотя, если подумать, Сьюзен была не против еще одного пива.
— Спасибо, — ответила она.
Сделав большой глоток, Сьюзен задумалась, как будет чувствовать себя в следующую субботу вечером, после того как Чудовище получит по заслугам. Сможет ли она наконец забыть о том, что произошло, и «двигаться дальше», как всегда говорила ей мама?
Она знала, что мама была права. Ей было всего тридцать пять, когда это случилось. Она могла бы снова выйти замуж, даже завести новую семью. Конечно, у нее больше не могло быть собственных детей, но она могла бы усыновить приемных. Видит бог, в Лейк-Люцерне было полно разведенных мужчин, которые все это время оказывали ей знаки внимания. Эван был далеко не первым.
Но она ничего не могла с собой поделать. Иногда ей казалось, будто что-то выкачивает из нее воздух, как будто она курила сигареты одну за другой. Может быть, ее душили горе и чувство вины. Но почему-то даже двадцать лет спустя ей казалось, что та история не закончена. В глубине души было ощущение, будто что-то ускользнуло, осталось скрытым, что в убийстве ее дочери было что-то, что она пропустила, и если бы она заметила это вовремя, то смогла бы предотвратить случившееся.
Но что она упустила? Что могла бы сделать?
Психиатр в больнице Олбани сказал ей, что это обычное явление: после внезапной трагедии люди чувствуют себя виноватыми в ней, пытаясь придумать какой-то сценарий, в котором это была не просто случайность, а что-то такое, что они сами вызвали своими поступками и поведением. Для некоторых людей было лучше чувствовать себя виноватыми, чем чувствовать, что они не контролируют то, что происходит в их жизни.
Но эти слова врача ни на что не повлияли. Почти каждую ночь она снова и снова прокручивала случившееся у себя в голове.
Пока Сьюзен допивала свое пиво, она погрузилась в воспоминания о последних моментах жизни своей дочери на этой земле.
Глава третья. Воскресенье, 7 апреля, двадцать лет назад
Сьюзен и Эми вернулись домой из своего похода за бусинами и мороженым чуть позже пяти. Дэнни уже поджидал их у телевизора, смотрел «Селтикс».
Увидев их, он поднялся и сказал:
— Привет, девчонки!
Сьюзен сразу поняла, что показ дома удался. Он уже снял спортивную куртку, но на нем все еще была светло-голубая рубашка с открытым воротом. Он улыбнулся ей своей фирменной улыбкой, и впервые за долгое время она вспомнила, каким же сексуальным мужчиной он был. С Дэнни они начали встречаться с его выпускного класса средней школы — в то время он был звездой американского футбола, игравшим сразу на двух позициях, а она была на втором курсе. На их первом свидании они пошли купаться на Четвертое озеро, и она все еще помнила, как у нее перехватило дыхание, когда он снял футболку. Он и теперь оставался в форме, упорно тренируясь в спортзале.
На ее взгляд, они были очень даже симпатичной парой. Она нахаживала несколько километров в день даже зимой. Сочетая эти упражнения и работу официанткой в закусочной, ей удалось вернуться к своему весу до рождения ребенка. У нее был талант находить красивую одежду в церковном благотворительном магазине, и она периодически позволяла себе одну роскошь: окрашивание волос у очаровательных дам в салоне «Деревенские девчонки».
Эми подбежала к Дэнни, подпрыгивая на месте:
— Папочка, мы выбрали лучшие бусины. Продавщица в магазине сказала, что у них их сто тысяч штук!
— Ух ты, — воскликнул Дэнни, подхватывая Эми на руки и обнимая ее. — Это много!
Эми вывернулась из рук Дэнни и принялась раскладывать бусины на столе в гостиной. Сьюзен поцеловала его в знак приветствия:
— Как все прошло?
Дэнни поднял кулак.
— Пришло четырнадцать человек, в том числе трое от кузена. Спорю, что к завтрашнему утру мы получим по крайней мере одно предложение о покупке.
— Это потрясающе! Как насчет того, чтобы отпраздновать такое событие? Я приготовлю
