- А зачем?! Живёшь ты в отеле (хотя мать предлагала на время “каторги” отобрать у тебя ключи от пентхауса).
- Нет, вы мне его подарили и он мой, - грубо отрезал младший Жарков.
- Именно поэтому он остаётся в твоём распоряжении. Кормить тебя будут в столовой, как и всех рабочих, уборку своего номера ты тоже будешь проводить сам.
Тёма отвернулся к окну, с ужасом понимая, что в этот раз его действительно решили наказать. Ведь лишение денежного обеспечения было для него подобно ограничению подачи кислорода. В свои двадцать пять он до сих пор жил исключительно за счёт родителей. А всё потому, что примерно лет так в двадцать с грохотом вылетел из института и заявил всем, что теперь он будет заниматься развитием своего призвания, и объявил себя свободным художником. Он рисовал, причём его картины даже пару раз участвовали в выставках. Занимался фотографией, хотя до профессионала ему было очень далеко. Но… ничего из этого не приносило ему никакого дохода. Любую другую работу он считал плебейским занятием, недостойным своего внимания. И все попытки Семёна Дмитриевича повлиять на него, воспринимал как ущемление своей индивидуальности и пренебрежение талантами. И его ни капли не волновало мнение остальных.
В моменты творческого кризиса, которые посещали Артёма постоянно, он занимался нещадным просаживанием отцовских денег в клубах, разного рода поездках, на вечеринках. Бывало, проигрывал крупные суммы в карты, или покупал дорогие подарки своим дружкам и подружкам. В его жизни не было никаких забот… одни лишь удовольствия. И всех это устраивало. До сегодняшнего дня.
- Пап, может, мы как-нибудь договоримся? - попытался исправить положение парень.
- Нет, - спокойно ответил его отец. А потом глубоко вздохнул и продолжил, глядя ему в глаза. - Пойми, мне больно смотреть, как мой младший сын так жестоко прожигает собственную жизнь. Да я тебя трезвым вижу, только когда из милиции забираю, и то не всегда. Всё, вопрос закрыт! Но если по окончании исправительной недели у Виталика не будет никаких нареканий в твой адрес, я распоряжусь о разблокировке твоих карт. А пока можешь убрать их подальше. При первой же попытке снять деньги, любой банкомат лишит тебя заветного пластика. А их довольно долго восстанавливать. В общем, сынок. Поздравляю, ты, наконец, довёл меня до состояния, в котором я уже готов на всё, чтобы исправить ситуацию.
Тем временем автомобиль остановился у дверей главного корпуса отеля “Лазурная Лагуна”, где и жил парень, и пора было заканчивать этот разговор.
- Пап, я, правда, обещаю, что больше такого не повторится. Давай всё забудем. Это ведь недоразумение, - выжал Артём, с ужасом понимая, что в этот раз подобное вряд ли подействует.
- Обещаешь?! - уточнил господин Жарков, поворачиваясь к сыну. - Отлично. Вот закончится твоё наказание, и мы посмотрим, как ты умеешь держать свои обещания. А теперь иди. У меня самолёт через час, а тебе пора пройти инструктаж и ознакомиться с новыми обязанностями. И ещё… - его взгляд стал суровым, а голос как никогда холодным. Так он с Тёмой ещё никогда не разговаривал. - Опозоришь меня - и отправишься искать себе другого спонсора. Мне надоело быть для тебя кошельком. Пусть ты и мой сын, но знаешь… иногда мне очень стыдно это осознавать. Всё, Тёма. Это твой последний шанс. И другого я не дам.
Он демонстративно отвернулся к окну, показывая тем самым, что разговор окончен, и парню ничего не оставалось, как покинуть машину. Стоило ему захлопнуть дверцу, и чёрный БМВ тут же укатил к выезду с территории отеля, а Артём окончательно понял, что в этот раз доигрался.
***
В это самое время в другом конце города, в маленькой квартирке на восьмом этаже панельного дома утреннюю тишину комнаты разбил звук телефонного звонка.
Упорно не желая прощаться со сном, Алина не открывая глаз, протянула руку к тумбочке и нащупала вопящий аппарат. Так же машинально нажала на кнопку ответа и поднесла телефон уху.
- Да, - прохрипела она, всё ещё находясь во власти Морфея. Но услышав на другом конце незнакомый мужской голос, резко подскочила на месте.
- Алина Андреевна, доброе утро, - послышалось из динамика. И тот официальный тон, каким это было сказано, мигом отбил у девушки всё желание спать.
- Доброе утро, - она всеми силами старалась придать голосу бодрость.
- Меня зовут Виталий Семёнович, я управляющий отеля “Лазурная Лагуна”. Ваше резюме передала мне Марина Викторова, и при этом тонко намекнула, что вы буквально мечтаете работать у нас. Это так?
- Да, да, да! - протараторила девушка.
- В таком случае, жду вас на собеседование. Скажем… через час.
- Я обязательно буду вовремя, - восторженным тоном выдала Алька.
- Уверены, что успеете? В городе сейчас жуткие пробки, - поинтересовался управляющий, и в его тоне явно проскользнула неприкрытая усмешка. Судя по всему, его изрядно забавляла столь яркая реакция на простой звонок.
- Конечно.
- Значит, до встречи, - сказал он и положил трубку.
Следующие несколько минут в комнате девушки стояла абсолютная тишина. Ведь вместо того чтобы спешно приводить себя в порядок, Аля продолжала сидеть на кровати и ошарашено смотреть перед собой. Она ни как не могла поверить, что это всё произошло на самом деле. И даже пару раз проверила наличие входящего вызова в своём телефоне. И только наткнувшись потерянным взглядом на часы, резко подпрыгнула и со скоростью молнии понеслась в душ. Правда всё это или нет, она решит позже. А пока нужно спешить, ведь лучше прийти и узнать, что всё это было чьим-то розыгрышем, чем не прийти, когда тебя ждёт сам управляющий лучшим отелем побережья.
Уже позже, осматривая своё отражение в большом зеркале прихожей, Алина вдруг пришла к выводу, что даже если это всё действительно правда, её всё равно вряд ли возьмут на работу. Ведь в её представлении менеджер по организации досуга в подобном отеле должен был выглядеть совсем не так. Она считала, что эта должность требует от того, кто её занимает внешней яркости и красоты, а себя девушка таковой не считала.
Она была довольно высокой, с симпатичной подтянутой фигуркой, но на фоне своих институтских подруг, которые едва дотягивали до метра шестидесяти, самой себе казалась худой дылдой. Она не носила каблуков, не любила обтягивающие вещи. Весь её гардероб был забит широкими штанами самых разных форм и фасонов и свободными блузами-балахонами. Максимальная вольность, которую она могла себе позволить - это оголённые плечи и шея. Потому что именно их Аля считала действительно красивыми.
Черты её лица были далеки от идеальных. Нос ей казался крупноватым, губы, наоборот, не достаточно пухлыми, подбородок слишком острым, родинки на щеке - чрезмерно выраженными. Да только всё вместе это выглядело очень гармонично и даже симпатично, а когда в её ярких глазах столь необычного лазурно-серого цвета загорался огонёк интереса, от неё было невозможно отвести взгляд.
