И так, у Виталика имелась очень большая и дорогая квартира. На него одного. В то время как в Москве очень остро стоял квартирный вопрос. Купил? На зарплату инженера? Я лично не верила в такое чудо. Наследство получил? Возможно. Надо было мне больше узнать про его житье-бытье, раз уж заимела его в мужья, пусть и фиктивные. Подгадала момент и устроила допрос по полной программе. Откуда, мол, у тебя такое богатство, и какого ты роду-племени, дружок. К этому меня еще подвинул и тот факт, что квартира располагалась в одном районе, а познакомились мы с ним в сквере совсем другой части города. Я-то думала, что он там жил или работал недалеко, оказалось, что нет. Тогда, что ему там было надо? И это тоже был интересный вопрос.
– Моя семья, маму и папу имею в виду, Шурочка, очень долго стояла на очереди на жилье. Мы жили, как раз, недалеко от того сквера, где ты выгуливала Ричарда. Смотри-ка, он услышал свое имя! Умничка! Держи кусочек сыру.
– Не балуй собаку. И переедать ему вредно. Ричард, ко мне! Иди ко мне на ручки, мальчик… Ну, и что дальше?
– Мы получили субсидию на покупку новой квартиры, в конце концов. Еще у родителей были сбережения. Они почти все ушли на доплату за покупку. Но пожить здесь им почти не пришлось. Их не стало. Ушли друг за другом.
Все, вроде, толково объяснил. Но мне, отчего-то, все равно было не по себе. Возможно, что это печальная концовка его истории так на меня подействовала. На языке еще крутились вопросы, но я их придержала, прониклась его скорбным видом и печальной задумчивостью.
И вот, мы зажили вместе. Я перестала донимать его разными вопросами, а ему больше не приходилось, как раскладывать по полочкам ответы, вдаваться в объяснения, отчего и почему. Все вроде бы встало на свои места. Виталик каждый будний день отправлялся на работу. Возвращался всегда вовремя, ужинали, после чего он выгуливал Ричарда на ночь, и мы расходились спать по своим комнатам. Были вечера, когда немного засиживались перед телевизором. Тогда мы особенно напоминали семейную пару. Оба усаживались на один диван, только в разные концы, а между нами вытягивался Ричард. Я, бывало, брала в руки вязание и ковыряла спицами пеструю пряжу, так как считала, что вяжу шарф, вот уже второй год вязала. Иногда мы читали вечерами книги. Каждый брал свою. Он доставал их с полок, что в трехстворчатом шкафу в гостиной. Мне приходилось видеть у него в руках самые разные издания: и художествен-ные, и технические. Я же чаще вечерами читала детективы, купленные по случаю в киосках союзпечати, маленькие такие книжечки в мягких переплетах. Иногда они мне не нравились, хотелось сразу выбросить, и тогда вечер для меня был совершенно испорчен. В таких случаях я рано отправлялась спать, оставляя Виталика читать в одиночестве, так как Ричард неизменно плелся за мной, чтобы потом тоже заснуть, только на своем матрасике.
Почему я остро реагировала на некоторые детективные романы? Это у меня было профессиональное. Дело в том, что сама работала в редакции. Переводчиком. Но делала свою работу на дому. Только иногда ездила в редакцию. Некоторые книжки заграничных авторов, что стояли на полках в магазинах, были отчасти моим трудом. Так я зарабатывала себе на жизнь. А что? Нормальный и постоянный заработок. Мы с Ричардом не жаловались. И времени на прогулки у нас было всегда в достатке.
Мне вообще грех было на что-либо жаловаться. Устроилась шикарно: москвичкой стала, спокойную и устроенную жизнь заимела, статус замужней женщины вместе с красивой фамилией Локонского получила. Жила себе на квартире мужа и, как говорится, в ус не дула. Домогательств никаких, и он обо мне заботился. Всегда спрашивал, как прошел мой день, не надо ли мне что. Я к нему прониклась и перестала замечать нескладность, сутулость и очень сильные линзы.
Где-то через месяц мне захотелось сделать ему приятное. И я предприняла генеральную уборку во всей квартире. Он ее сначала не заметил. Подозревала, что по причине плохого зрения. Потом все же рассмотрел некоторые изменения в обстановке. Я объяснила, чем они были вызваны, и тогда он понял, что к чему. Похвалил. А на следующий день взял и удивил. Подарил мне флакон итальянских духов, которыми я иногда пользовалась. Причем очень даже редко. Только когда собиралась поехать в редакцию. Берегла то малое, что еще оставалось в пузырьке. А я-то считала, что мужчины в принципе не способны были разбираться в тонких ароматах, а запоминать их тем более. Нет, действительно, удивил. Надо же! И совпадением это не могло быть. Так, чтобы пришел в магазин, указал пальцем на первый попавшийся флакон и попал именно на тот, что предпочитала я, не могло быть. Исключаю такое. И духи довольно редкие были. Нет и нет, он именно их и искал. Ничего себе, какой знак внимания! Он меня тронул. И я решила тоже проявить себя с наилучшей стороны. А как это было сделать? Лучше способа было не найти, как приготовить какой-нибудь кулинарный изыск.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Решено и, конечно, было сделано. Пришлось расстараться. Готовить я любила, только иногда у меня на это не бывало настроения. В тот день и желание было и возможности. Мне выплатили приличную сумму за очередной перевод. С этими деньгами и отправилась на рынок, чтобы купить все, что было необходимо для моего шедевра. Потом закрылась на кухне и трудилась там до самого вечера. Еле успела к приходу Виталика.
О романтическом ужине при свечах и речи не было, я только приготовила редкое блюдо. А стол для ужина накрыла на той же кухне. Если честно, то и это было необычно. До того вечера мы ели каждый свое. Он чаще сосиски с макаронами или яичницу, иногда варил пельмени, покупая их в магазине, что был на углу нашего дома. У нас даже полки в холодильнике были поделены: его верхние, мои нижние. А тут Виталик пришел с работы, а на столе его ждало жаркое под редким соусом. Было, отчего онеметь.
Эффект я смогла произвести. И его последствия оказались неожиданностью уже для меня. Дело в том, что на следующий день, выйдя на кухню, обнаружила там непонятную коробку. Средних размеров, похожа была на шкатулку. Долго рассматривала ее, прежде чем решиться открыть. А когда сделала это, то обнаружила в ней деньги. Рядом лежала записка. Почерк был ровным, разборчивым и даже красивым. Я поняла, что писал Виталик. Он благодарил за чудесный ужин, ровно теми же словами, что и вчера вечером, а еще сообщал, что считал себя обязанным компенсировать мне затраты.
Я испытала очень странное чувство, когда читала его обращение ко мне. Не бралась точно определить его характер, слова нужного подобрать не получалось. Но тревогу я ощущала. Это точно. И еще меня как лихорадило в тот день, а вечером взяла и снова приготовила общий ужин. Ему сказала, что он оставил слишком много денег, вот и решила их потратить на общее благо. Вот так, я и одела себе на шею ярмо домашней хозяйки, хоть совсем и не была женой этому мужчине. Что это было? Моя непроходимая тупость? Или извечный природный инстинкт женщин, пробудившийся и во мне? Сказать было трудно. Но в коробке с тех пор деньги не переводились, а я каждый день, хоть какое время, но стояла у плиты.
А дальше было больше. Наступила осень, и похолодало как-то уж резко. Я перемен погоды не опасалась. Была готова к любым изменениям и напастям. У меня была и куртка, и дубленка, и шубка. Обувь тоже у меня была на все случаи жизни. Да что там я, даже у Ричарда имелись ботинки, а комбинезонов целых три. А вот наряд Виталика вызывал в моей душе смутную тревогу. Он у него был один на все погоды, в виде старой и поношенной куртки, и еще имелись довольно растоптанные кроссовки. Больше мне ничего не довелось у него заметить. И вот, я не удержалась, стало жалко видеть его каждый вечер с красным носом и руками, и уговорила подобрать ему более подходящую к сезону одежду.
– Обычно мне мама все покупала, – засмущался он в ответ на мое предложение. – Но если тебя, Шурочка, не затруднит…
И вот мы отправились в магазин ему за новой одеждой. Провели там не менее нескольких часов, намучались, конечно, но результатом оба остались довольны. Он радовался своему новому облику в дубленке и теплой обуви, но еще и смущался. Я была просто довольна, что смогла почти, что сделать из него нормального человека. В обновах даже его сутулость не бросалась настолько в глаза, и, вроде бы, походка сделалась более мужественной, не так шаркал и загребал ногами. Я где-то слышала, что при хорошей женщине и мужчина может стать человеком, и в тот момент была склонна верить этому высказыванию.
