Слово Божие, открывая нам тайну троичности Лиц в Боге, открывает нам и внутреннюю жизнь Божества. Между Лицами Святой Троицы существует вечный непрерывный союз взаимной любви. Отец любит Сына, Сын любит Отца, в таком же отношении к Ним находится и Дух Святой. Поэтому вечная любовь пребывает во внутренней жизнедеятельности Триединого Бога. Бог по Своему Существу есть любовь, и печать этой любви лежит на всем Его творении, начиная от малой былинки и кончая венцом творения – человеком.
Особенно любовь Божия проявилась в воплощении Сына Божия для спасения человеческого рода. Это величайшее дело Божественной любви составляет как бы переход от внутренней любви между Собою к любви внешней. Начавшись в вечности, оно осуществляется в определенное время через вочеловечение Сына Божия. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши, – говорит святой апостол Иоанн Богослов.[15] Господь наш Иисус Христос, явившись на земле как Богочеловек, дал людям возможность видеть в Своем учении и в Своей жизни полноту любви Божественной. Через боговоплощение любовь Божественная как бы сошла с неба на землю и в лице Иисуса Христа явилась для людей видимой и воплощенной с такой силой, как никогда. Жизнь, страдания и смерть Иисуса Христа являются главнейшими свидетелями любви Божественной. Таким образом, любовь всегда пребывает в Боге по отношению к Самому Себе и к сотворенному Им миру и человечеству. Любовь является как бы двигательной силой Божественного Существа.
К такой же любви Господь призывает и Своих последователей. Когда Господь молился за Своих учеников, то Он говорил: Отче Святый, соблюди их во имя Твое… да будут едино, якоже Мы… якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут… Аз в них, и Ты во Мне; да будут совершени во едино.[16] Из этих слов Господа видно, что Его последователи через взаимную любовь должны проникнуться таким внутренним тесным единством, в каком находятся Отец и Сын по отношению Друг к Другу.
Злое чувство отделяет личность от личности до совершенной обособленности, когда говорим, что мое мне дорого, а твое для меня безразлично. Но не так должно быть. Это чувство обособленности есть следствие нашей греховной падшей природы. По Христову слову, благодатное общество христиан должно быть едино, у каждого христианина должно быть сознание своего внутреннего единства с братьями по вере и со Христом. А это единство проявляется и раскрывается в любви. Единый по существу Бог явил Себя в трех Лицах: Отец, Сын и Святой Дух. Эта истина триединства становится приемлемой разумом по представлении, что Бог – любовь. Любящий не может быть без Любимого, Ему равного, Единый по существу не един по ипостаси. Все три Лица Божества равны между Собой и состоят в самой тесной любви между Собою. И глубоко жизненно значение этого догмата. Человек призван к возрождению, к единению, и достигнуть этого он может только тогда, когда чувство любви будет основой его жизни, когда весь он будет – любовь, подобно тому как Бог – любовь.
Проявление подобной любви мы видим в инстинкте материнства. Когда мать трудится, голодает, не спит ночей и вообще переносит скорби за ребенка, она почти никогда не чувствует в себе борьбы, не ощущает подвига, как не чувствовала подвига в девической жизни, заботясь о себе самой. Здесь предмет ее самосознания перешел из я в мы. Подобная любовь проявляется иногда и к отдельным людям посторонним, но такое состояние у нас бывает не постоянное, но временное, при известных только обстоятельствах. Обособленность остается в силе. Отсюда Господь и призывает нас через единение с Богом к единению между собою. Чтобы по примеру единения и любви Лиц Святой Троицы и у нас между собою было бы совершеннейшее единение в мысли, в слове и в деле. В нашей душе живет Бог, мы являемся храмом Божиим, поэтому и нужно стараться быть достойными богообщения, поэтому нужно отрясти ветхий прах и нечистоту от сердца нашего. Бог по любви к людям не пожалел Своего Единородного Сына, и у нас нет больше любви, как если кто душу свою положит за други своя.[17]
Мы немощны, но Дух Святой оскудевающее восполняет и немощное врачует. Поэтому когда душа начнет проявлять себя в любви к другим людям, то жизненный интерес постепенно должен переходить с себя на других и разрешаться во Христе. И совершается исполнение Христовой заповеди: отвергнись себя.[18] Заповедь великая, для многих кажущаяся страшною. И догмат троичности Лиц Божества здесь помогает слабой воле человеческой смело идти на труд ради евангельской любви, делает требование заповеди устойчивым в сердцах и умах людей и дает надежду на его выполнимость. И душа, обратившая свой взор к Богу, стремится перенять и усвоить Божественное, впитывает в себя духовную любовь, растворяется в этой любви, а через нее во Христе. Христос становится средоточием всей жизни. И тогда исполняются слова апостола Павла: …Не я живу, но живет во мне Христос.[19]
Чтобы яснее понять это, нужно отчетливее представить нравственный облик преподобного Сергия. Все жизненные заботы и интересы, которые у обыкновенных людей выражаются в тысячах мелочей, у преподобного Сергия сосредоточены в желании усвоить совершенства Христа и распространить их на ближних. Борьба между различными склонностями уже не составляет его жизненного подвига: он выше ее, он забыл ее; вся внутренняя природа его так глубоко проникнута единым стремлением, что сама собою понуждает его на дела любви и сострадательности и обновляет его благоговейными чувствами. Приготовив себя в уединенной жизни быть руководителем других пустынножителей, преподобный Сергий весь отдается этому служению, забывая самого себя. Мы читали его Житие и знаем, с какою постепенностью и любовью к человеку, с каким терпением и знанием души человеческой воспитывалось это братство. Мы помним из его Жития повествование о том, как Сергий, начав править собиравшейся к нему братией, был для нее поваром, пекарем, мельником, дровоколом, портным, плотником, каким угодно трудником служил ей, как раб купленный, ни на один час не складывал рук для отдыха. Став настоятелем обители и продолжая ту же черную работу, он принимал искавших у него пострижения, не спускал глаз с каждого новичка, возводя его со степени на степень иноческого искуса, указывал дело всякому по силам, ночью дозором ходил мимо келий, легким стуком в дверь или в окно напоминал празднословящим, что у монаха есть лучшие способы проводить досужее время, а поутру осторожными намеками, не обличая прямо, не заставляя краснеть, тихой и кроткой речью вызывал в них раскаяние без досады. Преподобный Сергий вел ежедневную терпеливую работу над каждым братом, над отдельными особенностями каждого брата, приспособляя их к целям всего братства.
По последующей деятельности учеников преподобного Сергия видно, что под его руководством лица не обезличивались, личные свойства не стирались, каждый оставался самим собой. Наблюдение и любовь к людям дали ему умение тихо и кротко настраивать душу человека и извлекать из нее, как из хорошего инструмента, лучшие ее чувства, – то умение, перед которым не устоял самый упрямый русский человек XIV века, князь Олег Иванович Рязанский, когда по просьбе московского князя преподобный Сергий отговорил сурового рязанца от войны с Москвой, умилил его тихими и кроткими речами и благоуветливыми глаголами. Так любовь к ближнему и забота о благе других вливает в человека силу совершать великие и чудесные дела.
Вспоминая праздник святого Крещения и явление Святой Троицы, вспоминая преподобного Сергия, который старался подражать в делах любви Святой Троице и обитель свою наименовал в честь Святой Живоначальной Троицы, пожелаем: пусть это воспоминание послужит и нам в назидание и напоминание, что и на нас лежит нравственная обязанность исполнять долг любви. Это основа христианской жизни. По примеру любви Божией и мы должны стремиться к единению и любви между собой, памятуя, что дела любви на Страшном Суде будут поставлены на первое место, что суд без милости не сотворшему милости.[20] Помолимся преподобному Сергию, чтобы он своим предстательством у Престола Божия испросил бы нам духа любви, братолюбия, согласия и смирения.
О гордости и смирении
«Полюби святого Сергия: он был русский в душе; полюби его искренно, и он полюбит тебя!» – говорит один наш церковный писатель,[21] питая искренние благоговейные чувства к Преподобному. Да и как было не любить такого святого, любвеобильного старца, который сам любил всех до готовности положить душу свою ради ближних! Еще при земной жизни своей он простотою, доступностью, смирением, просвещенным разумом доставлял радостное утешение всем, кто с верою обращался к нему за помощью и советом. И после переселения от земли на небо он еще более источает токи своей любви к родной своей Русской земле, к верным ее чадам и к дорогой, основанной им святой обители. Поэтому и для нас с вами преподобный Сергий весьма дорог и близок, и вся его святая, богоугодная жизнь доставляет нам неизменно великое назидание и утешение, особенно если мы и мыслью, и сердцем перенесемся хотя бы ненадолго в отдаленную по времени, но близкую нашему сердцу родную древность и подышим простотою духа ее, насладимся созерцанием боголюбезного смирения Преподобного.
