Когда я более-менее научился управляться с «Глоком», мы перешли к более существенным аргументам в любом споре и остаток дня стреляли из АК-105, АК-104, ФН пять-семь, ПМ, каких-то американских, французских, бельгийских винтовок, к концу пропахшего порохом дня мне казалось, что теперь я смогу заставить выстрелить и простую швабру. Впрочем, когда Костик осматривал мишени, лицо его приобретало все больше траурное выражение. Этот человек меня уже похоронил.
— Учить тебя стрелять уже некогда, да и вряд ли получится, — сказал он мне. — Вот что скажу: магазины валетом не скручивай, как в кино показывают. Делай вот так, — он показал мне пару алюминиевых магазинов, обернутые изолентой с проложенной между ними дощечкой. — Чтобы оба были сверху: когда будешь стрелять из положения лежа — второй магазин не испачкается в земле, не перекосит патрон и ты все-таки выстрелишь. Хотя с твоим умением — застрелиться тебе и одного магазина за глаза хватит.
Больше он ничего жизнеутверждающего говорить не стал.
На третий день, после бесконечной стрельбы, занявшей все время до обеда и чуть после него, Костик притащил в тир какие-то бронежилеты, разгрузки, противогазы, рюкзаки, штук пятнадцать разных моделей ботинок — со шнуровкой, на липучках, кнопках и еще черт знает каких. Заставил меня всю эту амуницию примерить по разу, составил мне комплект и на этом тренировочный день закончился.
Да, каждый день доктор утром и перед сном добросовестно обкалывал меня какой-то мутью из десятка разнокалиберных ампул.
Поглядев на третий день на себя в зеркало, я удивился: от побоев, если не считать рассеченной губы и желтизны по всему лицу, следов практически не осталось. Чувствовал я себя уже гораздо лучше, понимая, что всё, в общем, выходит просто прекрасно! Я жив, почти здоров, и скоро окажусь на свободе!
К приезду Корнеева Костик вырядил меня в подобранную амуницию, дал в руки АК-105 без патронов, но с пристегнутым гранатометом ГП-30, из которого так ни разу и не позволил выстрелить, и поставил к тумбочке — как он выразился «будешь временно дежурным по роте».
Корень вошел в наш подвал степенно, как и полагается большой шишке, но, увидев меня, расхохотался и стал хлопать ладошками по своим жирным ляжкам.
— Ха, Костик, это чего еще за чучело? Боец, ты с кем воевать собрался? — это уже ко мне. — Не могу…. Насмешили старого. Костик, ты б ему еще «Град» к жопе привинтил. Снимай, Максимка, эту хрень, война отменяется.
— Не… надо в Зону? — я боялся поверить в свою «удачу», и как оказалось, не зря.
— Чего это не надо?! Еще как надо! — Корень прошел мимо меня и сел на мою кровать. — Только вот это все, — он показал пальцем на мои бронежилеты, каски, разгрузки, — ни к чему. Раздевайся. Навыка обращения с подобными вещами у тебя нет, а значит, в реальной стычке они тебе не помогать, а мешать будут. Костик, согласен?
— Да, шеф, извините, не подумал, — Костик выглядел как щенок, нассавший хозяину в тапок.
— Да я как-то и не надеялся. Эх, молодежь! Все нам, старым, за вас делать приходится. Может быть, и в Зону мне вместо тебя пойти, а, Макс?
— А это возможно? — я как раз снимал с себя бронежилет.
— Макс, ты реально теряешь берега! К Нептуну захотел? А, это юмор такой? — догадался Корень и натянуто улыбнулся, — Ха-ха, смешно. Ладно, детки, диспозиция такая: вылетаем завтра. Недели у нас нет. В Зоне вчера прошел Выброс, нужно пользоваться моментом. После Выброса еще сутки лучше не соваться: у мутантов крышу напрочь сносит. Опасно это. Ну, а завтра ты, Макс, должен быть на месте.
— Уже завтра? — как-то подозрительно ножки мои ослабли. Не хотелось мне туда по доброй воле так быстро возвращаться.
— Ну да, завтра. А ты чего хотел? Просидеть здесь неделю на казенных харчах, подлечиться, подучиться, стать суперснайпером и дернуть отсюда, проделав в дядьке Корне штук сто входных отверстий?
— Была шальная мысль, — я стоял перед ним в одних трусах, и отчего-то дико смущался, чего показывать мне совершенно не хотелось.
— Повоюешь еще, герой первых пятилеток, — Иван Петрович оценивающе осмотрел мое избитое тело, украшенное пятнами пожелтевших гематом. — Дохловат немного. Ну да мы не на чемпионат по бодибилдингу собираемся, ага?
— Ага, — вяло согласился я насчет чемпионата.
— Тогда оденься во что-нибудь попроще и… жду тебя через пять минут в Красном Уголке. Время пошло. Нет, Макс, отставить! Повернись-ка.
Не налюбовался что ли? Или что-то заметил? Я послушно повернулся.
— Макс? А где твоя татуировка?
Татуировка? Я полагал, что она на том же месте где была всегда — ровно между лопаток. Я попытался заглянуть за спину, но шея оказалась короткой.
— Так где партак, Макс? Свел что ли?
Если татушки там нет, что очень странно, то о том, кто мне её свел — я не имел никакого понятия. Но догадывался, кто мог это сделать. На всякий случай я кивнул. И добавил:
— Полтора года как. Избавлялся от особых примет.
Корень понимающе покачал головой:
— Ага, ага, а шрам на ноге? Вот здесь — под коленом у тебя был такой чудный рубец. Тоже свел? У Кашпировского? Или у Чумака?
— Угу, — буркнул я, не вдаваясь в подробности, давая понять, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.
— Надо же, до чего медицина дошла! — неискренне восхитился Корнеев. — Надо будет поговорить с людьми: вдруг и мои дырки криво заштопанные свести смогут. А то, понимаешь, бабы иногда пугаются. Ты иди, иди, Макс. Потом время будет — обсудим твои косметические операции.
Красным Уголком они называли комнату, в которой три дня назад мне били лицо. Там был диван, пара кресел и новый стол, с массивной блестящей столешницей, имитирующей светлый дуб. Старый сломался, когда Костик проверял его на прочность моей головой.
Когда я вошел, на столе уже были набросаны какие-то карты, снимки аэрофотосъемки, карандаши, прочая канцелярия. Костик стоял возле двери, а Корень сидел на диване и увлеченно курил свои ментоловые сигареты.
— Ага, успел Аника-воин! Садись. Часок плотненько с тобой поработаем, а там и собираться пора. В дальний путь. — Корень, похоже, настроен был благостно.
Я сел напротив него и уставился на карандаш, зажатый в его пухлой руке.
— Значит так, Макс. Высаживаешься здесь — он нарисовал круг на каком-то холме, — собираешь шмотки и по дороге двигаешься сюда. — Карандаш прочертил длинную линию, судя по масштабу карты, минут на двадцать бегом. — Этот район у них там в Зоне называется Темная Долина и тебя там будут ждать люди Борова, Царствие ему Небесное, — Корень трижды перекрестился. — Веня Крот и Сашка Плюха. Вот в этом заброшенном скотном дворе. Расскажут тебе все местные новости, введут в курс относительно тамошних обычаев, мутантов, аномалий и прочих ужастиков. На это все у тебя сутки. Пока понятно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
