цвет топленого молока. А какие обои у вас в комнате?
— Обои? — Дядечка посмотрел на Лушку с любопытством. — Вот как, и обои, значит, имеют значение?
— А как же — цвет обоев, обивка мебели должны гармонировать с цветом абажуров…
Лушка торопилась выложить познания, почерпнутые из книги «Интерьер — цвет и форма». Книгу эту она увидела в районной библиотеке на стенде, взяла и прочитала, сделав выписки в тетрадку. Все, что она узнала, преломилось у нее под углом ее специальности, — и лампа, люстра или торшер казались ей центром интерьера.
— Обои… обои… — Покупатель старался вспомнить, какие у него обои. — Что-то вроде зеленых. А на них еще цветочки какие-то, будто коричневые… Вернее — шишечки…
— Тогда вам подойдет больше лампа цвета топленого молока. Подождите минутку, я сейчас принесу.
И Лушка побежала за лампой. Дядечка улыбался, глядя ей вслед.
Лушка принесла коробку, быстро открыла и вынула светлую лампу теплого, чуть розоватого, тона. Такой же формы, как серая, выглядела она гораздо наряднее. Дядечке понравилась лампа так, что он даже языком прищелкнул.
— Большое спасибо вам, — обратился он к Лушке уже почтительно. — Знаете, девушка, я этот день на календаре отмечу — первый раз встречаю такого продавца, как вы.
Получив из рук Лушки перевязанную коробку, покупатель поблагодарил Лушку еще раз, а дойдя до двери, обернулся и помахал ей рукой.
Лушка улыбнулась.
Алла и Рита переглянулись — «Лукьянова дядьку закадрила!» — и рассмеялись: так это было забавно, так не подходило к Лушке. Она и сама засмеялась, догадавшись, о чем они говорят.
А дядечка в меховой ушанке сел в трамвай, поставил коробку с лампой на колени, долго улыбался и даже сказал вполголоса: «Ах ты, Дюймовочка».
Но старший продавец Ксения Ивановна сделала Лушке замечание:
— Сначала надо продавать серые лампы, когда продадим, тогда уже выбросим светлые. Их-то сразу расхватывают.
Лушка не могла понять, в чем смысл такой очередности, и промолчала.
Через неделю она стала уже официально продавцом.
Приближался Новый год, прибавлялось покупателей, дел было много. Лушке приходилось работать посменно — то в самообслуживании, то в ламповом.
Однажды под вечер, когда было особенно много народа и Лушка завертелась, показывая настольные лампы, зажигая лампы, висевшие на стенде, включая маленькие ночники в форме совы, зайца, цветных тюльпанов или старой керосиновой лампешки, окликнула ее Рита и показала глазами в сторону холодильников. Лушка взглянула туда и увидела своего первого покупателя — дядечку в меховой ушанке. Он стоял и смотрел на нее. Лушка не придала этому никакого значения. Это когда делать нечего, можно пошутить, поболтать, придумать какую-нибудь ерунду. Дядечка, вероятно, пришел посмотреть холодильник. К Новому году все стремятся приобрести в дом что-нибудь хорошее.
А в самых первых днях января дядечка появился вновь. В притихшем и опустевшем теперь магазине стало очевидным — он пришел посмотреть на Лушку.
И правда: постоял, посмотрел на нее внимательно и ушел.
Тут уж девчонки позабавились всласть: «Верочка наша кавалером обзавелась!», «Поклонничек твой притащился», «Жди — скоро предложение сделает», «Год рождения не забудь спросить…»
Лушка отмахивалась от них как от мух — вначале спокойно, потом сердито.
Когда же он пришел еще раз, никто уж не смеялся, все стали возмущаться: «Нашел себе пару», «Стоит и смотрит — ишь вытаращился», «Да ну, псих какой-то…»
А он опять постоял-постоял, не сказал ни слова и ушел. Ксения Ивановна пообещала: «Вот придет еще раз, я с ним поговорю с глазу на глаз. Тоже мне… старый гриб».
Может, применительно к Лушке дядечку можно было назвать так, но если примериться к старшей продавщице, то никакой он не гриб. Лушка даже обиделась за него — ничего плохого о нем она не думала, хотя понять, в чем тут дело, не могла.
Новый год принес магазину премию: перевыполнили план продажи холодильников и ламп. Но Лушку Новый год не одарил ничем. Наоборот — огорчил.
Было общее собрание по итогам минувшего года, проводила его директор магазина, очень похожая на школьную директрису, если бы не брошь, серьги и кольца.
Присутствовал представитель торга — гладкий мужчина с розовой лысиной. Когда заговорили о высоких выручках за лампы, Лушка слегка зарделась — ждала, что сейчас похвалят и ее работу. Но о ней промолчали, а как стали говорить о недостатках — вспомнили. Старшая продавщица сказала, что ученица Лукьянова Вера в общем старательная, отличается «чрезмерной разговорчивостью с покупателями, что тормозит процесс продажи».
Лушка попыталась защищаться — она же дает совет, помогает выбрать вещь…
— Советовать ты еще мала, — перебила ее рассудительная Лариса, — послушай лучше старших. А вкусы у людей разные, знаешь пословицу: «На вкус и цвет товарищей нет»?
— Действительно, — отозвалась директорша, — наша задача продать товар, выполнить план, а не воспитывать вкусы. Тем более что в возрасте Лукьяновой метить в воспитатели не положено.
— А вы прикрепите ее к отделу самообслуживания, — посоветовал представитель торга, — там не придется читать лекции о хорошем вкусе: штепсель — он и есть штепсель, а выключатель — выключатель…
И представитель заколыхался в ровном пыхтящем смехе, довольный своей находчивостью и остроумием.
Лушка заморгала глазами, пересиливая слезы, — так ей было обидно. И говорили-то о ней, будто ее не было, будто стул пустой стоял перед ними.
На следующий день Лушку поставили в отдел электромелочей, а Риту взяли к Ларисе в ламповый.
Лушка загрустила. Все, что было для нее радостного в работе продавца, представляло интерес и смысл, было потеряно. «Штепсель — он и есть штепсель», — вспоминала она со вздохом, когда покупатели ворчали, что в продаже нет светлых розеток — одни черные.
Однажды, когда Лушка печально смотрела через витрину на прохожих в сетке мелкого февральского снега, в магазин вошел первый ее покупатель.
«Лушкин поклонник» постоял у холодильников, растерянно глядя на лампы и не находя Лушки на месте, затем повел глазами по магазину, нашел Лушку, довольно хмыкнул и быстро пошел прямо к ней.
— Можно вас на минутку? У меня к вам дело.
Лушка сказала напарнице: «Я сейчас» — и пошла со своим посетителем в сторонку.
— Ты смотри, ты смотри, — зашушукались Рита и Лариса. — Гриб-то расхрабрился. Неужели пригласит куда-нибудь? Сейчас Ксения ему врежет…
А Ксения Ивановна уже наливалась враждой, которая, разгораясь, двигала ее по направлению к «грибу».
Но она не успела дойти до Лушки и ее визитера, как он быстро пересек зал и скрылся за дверью с надписью «Директор». Через пять минут он вышел очень довольный, подошел к Лушке и сказал:
— Все в порядке. Часа на два вас подменят, а после перерыва вернетесь. Одевайтесь быстренько…
— Неужели она пойдет с этим типом? — Лариса поджала губы.
— Куда же он ее позвал? — недоумевала Рита.
— Да куда бы ни позвал,
