Между тем задача данного исследования заключается в ретроспективном подходе к изучению и анализу механизмов советской политической цензуры, что позволяет приоткрыть занавес над процессами идеологического манипулирования общественным сознанием. К сожалению, теоретические проблемы правового статуса органов цензуры учеными-юристами пока не разработаны.
При тоталитарном режиме характеристика и порядок запретов существенно отличаются. Являясь частью пропагандистской тоталитарной системы, цензура осуществляет контрольно-запретительные, полицейские и манипулятивные функции, направленные на управление обществом, а также отдельными гражданами. Как отмечает Т. М. Горяева, «в полицейском государстве функции цензуры во многом совпадают и переплетаются с функциями репрессивных органов, которые совместно осуществляют политический сыск и надзор, выражавшийся в контроле за частной перепиской (перлюстрация), подслушиванием телефонных разговоров и других массовых нарушений прав и свобод человека».[6]
По мнению российского исследователя И. Панарина, несмотря на то, что средства воздействия (пропаганда, дезинформация, слухи и т. д.) остались прежними, принципиально иными стали средства получения и доставки информации. Это, прежде всего, системы глобального телерадиовещания. Они теперь доносят информацию о реальных событиях, комментарии, специально подобранные факты и аргументы до аудиторий многих стран мира. Использование спутников прямого вещания, когда лидер одного государства без согласия руководства других стран может напрямую обратиться к населению этих стран, является совершенно новым явлением мировой политики.[7]
Использование психологических средств информационной войны предполагает знание структуры, особенностей СМИ противника, их постоянный мониторинг, что становится задачей органов сыска. Они дают первоначальный материал для организации противодействия на направлениях информационной агрессии как внутри страны, так и вовне…[8]
Таким образом, понятие цензуры многопланово. С одной стороны, это контроль, осуществляемый государством за средствами массовой информации (печать, радио, телевидение, кинематограф), который проявляется в том, что в лице специальных контролирующих органов государства налагается запрет на опубликование или воспроизведение другими способами авторских идей, идущих вразрез с политикой или идеологией тоталитарного государства.
Однако есть и другая форма цензуры, связанная с секретными функциями государства по реализации оперативных мероприятий политического сыска и тотальным контролем над общественным сознанием. Это перлюстрация корреспонденции и тайная почтовая цензура.
Именно этим направлениям политического сыска и посвящена данная работа, так как, к сожалению, вопросы эти изучены недостаточно, особенно в открытой печати. Ибо в любом обществе и при любом режиме, пускай даже авторитарном, правительство декларировало своим гражданам тайну переписки, создавая видимость у населения заботы о соблюдении элементарных человеческих прав. И в то же время спецслужбы всех стран грубо попирали их. Именно всех, ведь, как показывает история, «черные кабинеты» существовали с глубокой древности. То есть уже с момента образования государства в системе его органов появлялась спецслужба, в задачу которой входили: тайный «съем информации» методом подсматривания (наружное наблюдение), подслушивание, тайное вскрытие корреспонденции (перлюстрация) и т. п.
Естественно, по мере развития новейших технологий способы такого съема информации совершенствовались.
Но… обратимся к истории.
Глава I
У истоков оперативно-технической деятельности
Как ни странно, цензура родилась задолго до изобретения книгопечатания. Еще в Древнем Риме существовала должность цензора, который, в частности, обязан был следить за благонравием населения. Фактически он действовал как строгий критик, взыскательный судья, учитель нравственности, суровый моралист.
Позднее христианская церковь учредила цензуру как средство предупреждения искажений при переписке религиозных книг, как орудие борьбы против ереси. В 1471 г. папа Сикст IV предписал, чтобы ни одна книга духовного содержания не выходила в свет без предварительного рассмотрения и одобрения церковных властей. Происхождение церковной цензуры в России было связано с решениями Стоглавого собора (1551 г.) и позднее – указом Петра I от 1721 г.[9]
Но если в данном случае цензура рассматривалась как форма контроля, налагающая запрет на обнародование сведений определенного рода, то параллельно с ней развивалась и почтовая цензура (перлюстрация) как форма политического контроля.
Еще в начале XVI в. основатель разведывательной службы в Англии Оливер Кромвель учредил в рамках этой службы на правах отделения («черного кабинета») специальную дешифровальную службу, которая оказала ему серьезные услуги в борьбе с противниками короля.
В XVI–XVII вв. в Англии министр королевы Елизаветы сэр Френсис Уолсингем создал эффективную тайную разведку. Большое внимание он уделял дешифрованию перехваченных депеш. Наиболее яркой личностью в плеяде дешифровальщиков оказался Томас Феллиппес, работавший под руководством Кристофера Марло. Именно он сыграл роковую роль в судьбе шотландской королевы Марии Стюарт, соперницы Елизаветы по правам на английский престол.
Перехватив и дешифровав депеши Марии, в которых имелись сведения о заговоре против Елизаветы, Феллиппес почерком и шифром королевы Шотландии сделал приписку в одном из писем, из которой следовало, что она является организатором покушения на Елизавету, что и предрешило судьбу Марии Стюарт.
Таким образом, перлюстрация корреспонденции далеко не всегда сводилась к праздному любопытству заглянуть в частную жизнь, но в данном случае даже изменила ход развития целой страны.
Спасение от прочтения корреспонденции уже тогда виделось в создании специальной криптографической службы, которая первоначально возникла в дипломатических органах многих европейских государств. XVII–XVIII вв. уже вошли в историю криптографии как эра «черных кабинетов» – секретных государственных органов по перехвату, перлюстрации и дешифрованию переписки (в первую очередь, дипломатической). В штат «черных кабинетов» входили криптографы-дешифровальщики, агенты по перехвату почты, специалисты по вскрытию пакетов (не оставляющих никаких следов), писцы-копировальщики, переводчики, специалисты – граверы по подделке печатей, химики (для выявления «невидимых чернил») специалисты по подделке почерков и т. д.
Таким образом, «черные кабинеты» состояли из высококвалифицированных специалистов в различных областях знаний. Эти специалисты ценились «на вес золота» и находились под особым покровительством властей. От них требовалось строгое сохранение тайны и преданность монарху. Предателей наказывали сурово.[10]
В русской истории известен случай, когда император Александр III собственноручно отобрал четыре золотых портсигара с гербами и бриллиантами и передал их секретному чиновнику в качестве благодарности императора служащим «черного кабинета» в Петербурге. Так высоко оценивалась деятельность этой спецслужбы государем.
Широкое распространение деятельность «черных кабинетов» получила во Франции в конце XVII в., в годы правления Людовика XIV, при следующем короле, Людовике XV, этот «кабинет» курировала любовница короля, известная маркиза де Помпадур.
Интересно то, что деятельность по перлюстрации документов активно переплеталась у французов с оперативно-агентурной работой. Так, например, в середине XVIII в. в штат английского посла в Константинополе Джона Мэррея был внедрен французский разведчик, многие годы передававший в Париж ключи к шифрам и копии шифрованных сообщений посла. В это же время аналогичном образом англичане получали сообщения министра иностранных дел Франции в Мадрид. Полученная информация позволила Англии занять жесткую позицию на переговорах с Испанией по поводу Фолклендских островов.
Подобная практика подкупа и шантажа имела место и в деятельности российского (петербургского) «черного кабинета». Дешифровка дипломатической почты велась в особом режиме, она доставлялась за несколько часов до отправления поезда, время было предельно ограничено. Перлюстрацией корреспонденции занимались сотрудники высшей квалификации, поскольку любая неосторожность могла вызвать международный скандал. Кроме того, надо было постоянно думать о том, что отправкой подобного рода дипломатической корреспонденции тоже занимались не «новички», которые заранее презюмировали возможность вскрытия почтово-телеграфной корреспонденции.
Легче было подкупить служащих посольства, отвечавших за шифровые коды, вместе с тем в «черном кабинете» имелась полная коллекция копий печаток и пломб всех иностранных посольств, консульств, миссий и агентств.
