Вся группа кушает, а Иришка, не обращая ни на кого внимания, продолжает играть. Пока ее нянечка, та самая тетя Поля, за руку не взяла, да не повела обедать, даже голову не повернула в сторону звавших ее взрослых.
Ох, как тогда всполошилась директор детского дома, прозевали глухоту у ребенка. Девочка молчит и общается только жестами? Так думали, что просто позднее развитие, а оказывается…
Договорились с поликлиникой, что врач приедет к ним. Вот и случилось "чудо", когда Апполинария Сергеевна вела за ручонку малышку в кабинет, где их ждал доктор. Идет по коридору добрая женщина и рассуждает вслух, с жалостью поглядывая на рыжую девчушку:
— В нашем мире и сильному, здоровому человеку приходится нелегко, а с тобой вон как все сложилось. Мало того, что сирота. Немая. Так еще и глухая! Как же ты, девонька, будешь жить? Как судьба твоя сложится, малышка?
И тут эта заноза мелкая спокойно и внятно отвечает:
— Мы не малыши, а дети! Зачем на нас обзываться? И я не глухая…
Тетя Поля была настолько ошарашена, что только пробормотала:
— А молчала почему?
— А зачем говорить? — в изумлении полезли на лоб морковные бровки над зелеными глазками. — Вы меня и так понимали…
Вынырнув из воспоминаний, Ирина заметила, что горько улыбается. Да, было время, когда она, как все дети, верила, что мама просто ее потеряла. Что ищет. Что ее найдут, и все изменится. Не нашли, не изменилось…
Лет в одиннадцать девочка решила, что никогда и ни от кого не будет зависеть, а доверять людям глупо. Они не могут даже себе помочь! Вон, тетю Полю — скорая не успела довезти до больницы, а ведь она обещала, что быстро вернется, и с ней все будет хорошо.
Не вернулась. Именно тогда отгородилась Иришка ото всех. Ударилась в учебу, начала запоем читать все подряд, что попадалось под руку. Стала одиночкой. Девчонки, с которыми она жила в одной комнате, долго шушукались, что раз она не участвует в их проказах, значит, доносит на них воспитателям.
Спасибо, что у них хватило ума с детской непосредственностью ей все в глаза высказать.
— Ты как кошка, что сама по себе! — взорвалась Алинка, что спала на соседней койке, когда Ира на какое-то их очередное предложение даже глаз не оторвала от книги. — Чем докажешь, что не шпионишь за нами?
Ее светлая красота, чего уж себе-то врать, была предметом зависти всех девчат. И Ирина не являлась исключением. Густые, пшеничные, длинные локоны сами свивались в крупные кольца. Большие синие глаза даже без косметики заставляли вспомнить всех красавиц из фильмов-сказок Роу. А представьте ко всему этому тонкий, аккуратный носик, пухлые губки и нежный овал лица. Вот и вздыхали глупышки, что на ее фоне выглядят серыми мышатами, не понимали еще, что недаром народ говорит: не родись красивой.
Ирина в ответ тогда ляпнула единственное, что в голову пришло:
— Если я и кошка, то дикая. Одиночка. В моем ареале обитания нечего никому шататься, ни вам, ни воспитателям. Мы здесь все котята снежного барса, которых мамаши выкинули, отбраковали из-за мифических уродств. Неужели ты думаешь, что мне интересно, что вы там собираетесь замутить? Не угадала! Мне до вас нет никакого дела, — девочка подняла голову, но даже книжку не закрыла. — И! Если вы ищете доносчика, то не там, а если просто проверяете свою территорию, то примите к сведению — она меня не интересует! Я как тот ирбис — в чужую жизнь не лезу, но и в свою доступа не дам.
С тех пор и приклеилось к ней прозвище Ирбис, а самое странное, что прошло через всю жизнь. Даже спустя почти двадцать лет нет-нет, да слышит шепотки за спиной: "Ирбис лютует! Наверное, дома неприятности…", — странные люди?! При чем здесь ее дом, где априори не может быть неприятностей, и их разгильдяйство?
И вообще! Нечего в ее личную жизнь заглядывать. Хотя это в принципе невозможно, о ней уже давным-давно спел "Секрет": "Дела отлично, как обычно. А с личным? Ну, вот только с личным — привет!".
Поставив перед собой цель — стать независимой, Ирина решила, что через карьеру добьется своего. Для этого училась и работала, а потом наоборот — работала и училась. Школа, училище, институт на заочке. И вроде можно сказать, что к тридцати годам получила желаемый результат — она уже год, как начальник отдела. Но…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рядом никого. Так и осталась Ирина Бисквитова одинокой, хищной, дикой кошкой. Ирбис и в Африке ирбис — снежный барс, что не допустит на свои земли никого.
Встряхнув головой, женщина прогнала воспоминания. Что жалеть о несбыточном? В тридцать жизнь можно начать заново!
Люди не придумали еще машину времени и поворачивать время вспять не научились. Поэтому будем жить! Нет своей семьи? Мужа, детей? Почему не дать шанс тому же мальчишке из охраны? Он не раз приглашал в кино.
Боишься, что после тридцати поздно рожать? Сколько сирот и отказников. Возможность быть счастливым можешь предоставить себе только ты сам, но для этого нужно признаться, что поставил перед собой не ту задачу или путь выбрал неправильный. Решено! Она даст себе второй шанс!
И, как будто одобряя и поддерживая девушку, компьютер завис, отказываясь листать страницы файла, а ее взгляд уперся в число, которое никак не могло быть ни в этой строчке, ни в этой ячейке. Нашлась ошибка!
Через пять минут уставшая, но довольная, юная женщина вышла на заснеженную улицу и не спеша направилась по расчищенной дорожке к машине, что была припаркована в соседнем проулочке. Мягкие пушистые хлопья снега медленно кружились в свете редких фонарей, очаровывая своим причудливым танцем. Казалось, что зимний вечер пытается подарить красивую сказку одинокому зрителю.
— Девушка, постойте! Вы уронили!
Ира обернулась к догонявшему ее человеку. Удар. И короткий миг падения перешел в долгое скольжение на бешеной скорости, но Ирина твердила себе: "Жить. Жить. Жить…".
Разноцветный калейдоскоп не просто привлек ее внимание, а поманил, позвал за собой, обещая дать шанс. И она рванула…
Мир Летхе. Заповедный лес. Зачарованная дубрава.
Ирбисса не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она увидела истерзанного Парда. Девушка билась и стонала над бездыханным телом, а когда почувствовала, что сознание ускользает, без сил растянулась на земле рядом с ним, шепча обещание пойти за любимым даже за грань.
Сжав его пальцы, она молча смотрела на окровавленное лицо юноши, а слезы все катились по ее щекам, не переставая.
Вдруг Ирбисса почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо. Обернулась в надежде увидеть подмогу, но онемела от изумления. Над ней возвышалась светящаяся фигура в струящихся одеждах, с распущенными длинными волосами, которые парили и развивались над головой видения.
Зеленые глаза, что своим глубоким цветом только подчеркивали белизну кожи, равнодушно рассматривали умиравшего Парда. Тонкий прямой нос, высокие скулы и губы с четким абрисом. Нечеловечески прекрасное лицо было бесстрастно.
Аура величия, исходившая от Высшего, давила, заставляла склониться перед древней сущностью.
Зато Ирбисса, пялясь с восхищением на легендарного Хранителя, рассмотрела, что над головой его парят не волосы, как ей показалось, а корона из развесистых призрачных оленьих рогов.
— Ну, и что ты здесь устроила? — осматривая ее, как она рассматривает яблоко, прежде чем надкусить, равнодушно поинтересовался Дух. — Разве ему криком поможешь? Только все мое зверье переполошила.
Подскочила девица, как ужаленная. Бухнулась на колени и взмолилась:
— Спаси его, прошу! Я бы все отдала, лишь бы мой ненаглядный жив был и здоров.
Прищурился Хранитель Леса, словно в душу ей пытается заглянуть:
— А молодость или красоту? Отказалась бы от них? Не задумалась?
— Зачем они мне, если все одно с ним не быть, — даже не мысля лукавить, выпалила девица. Дух и так все знает. Лгать ему — себе дороже.
— И жизнью с ним поделишься? — хищно блеснули зеленые глаза, как у кошака в ночи.
