Просмотрев подряд две комедии, он не заметил, как пролетели четыре часа и самолёт произвёл посадку в аэропорту Тель-Авива.
В зале встречающих его ждал Граба:
– Женя, – растягивал он слова, – как прошёл полёт? Всё хорошо?
– Нормально.
– Ну и отлично.
Они вышли из здания аэровокзала. Обычно сразу ехали в отель, где «подбивали» денежный баланс, но сегодня Грабер пригласил к себе:
– Женя, у меня случилась радость – я купил квартиру в Тель-Авиве! И ты обязательно там должен побывать.
До недавнего времени Граба жил в Хадере, в пятидесяти километрах от второго по величине города Израиля, и мечтал перебраться в Тель-Авив. «Пять лет каждый день трачу три часа на дорогу, – жаловался когда-то он Эжену. – Это же сколько полезного можно за всё это время сделать!»
– Так что, значит, с новосельем?
– Как приятно слышать знакомые слова! По-местному новоселье будет ханукат а-байт. Пойдём быстрее, а то Стелла уже заждалась.
Граба взял такси, и через полчаса на пороге современного здания в центре города их радушно встречала приятной наружности женщина с еле заметными восточными чертами лица:
– Здравствуйте, Эжен! Наконец-то я вас увидела. Саша так много о вас рассказывал! – Стелла, жена Грабера, как и он, приехала из России и хорошо говорила по-русски:
– Проходите, – пропустила она вперёд приятелей.
В огромной светлой квартире ещё стоял запах ремонта и новой мебели. Знающий толк в дорогих вещах Эжен оценил обстановку:
– Даже очень недурно. Рад за вас.
– Спасибо! – в унисон сказали Граба и Стелла и, посмотрев друг на друга, рассмеялись.
Посреди просторного холла возвышался сервированный стол.
– Саша, покажи гостю, где вымыть руки, – пошла Стелла на кухню, откуда доносился запах чего-то жареного.
Эжен умылся в сверкающей чистотой ванной комнате, и когда вошёл в зал, в центре стола появилась огромная тарелка с грудой запечённых куриных ножек. Они сели за стол. Грабер наполнил бокалы коньяком:
– За благополучие, – поднял он свой фужер.
– И за знакомство, – добавила Стелла, глядя на Эжена. – Можно я буду вас называть Женей?
– Ради бога.
Послышался звон бокалов, а затем кряканье Грабы:
– А, хорошо-то как! – вытирал он рукавом рот.
Стелла укоризненно посмотрела на него.
– Дорогая, здесь все свои. Мы с Женей люди давно проверенные.
– Вот и веди тогда себя прилично.
Коньяк, под салаты и жареную курицу, приятно разливался по телу, навевая нейтральные разговоры, свойственные малознакомым людям: о погоде, об экономических кризисах и прочих неподвластных простому обывателю вещах, отчего они были если не бессмысленны, то явно не практичны. И только когда была выпита вторая бутылка, Грабер заговорил о деле:
– Похоже, наш бизнес кончился, Женя.
– Это почему?
– Один из клиентов недавно пытался продать нашу картину, и гнусавые критиканы подняли его на смех. Мало того, они ещё расписали об этом в своих паршивых журналах: мол, не доверяйте аукционам и всегда обращайтесь к знающим специалистам – то есть к ним. И если это дело всплывёт, то нам сделают нехорошо.
Он сказал это так просто и непринуждённо, словно сообщил о лёгком насморке, и Эжен не сразу принял всерьёз, зато Стелла заёрзала на стуле:
– Саша, ты шутишь?
– Да уж какие шутки, когда дело касается благополучия.
Стелла, обхватив лицо руками, завздыхала:
– Господи, за что? Только всё стало налаживаться… – качала она из стороны в сторону головой.
– Спокойно, лапочка, с тобой Саша Грабер! – встал он и нетвёрдой походкой направился на кухню.
Вернулся с очередной бутылкой коньяка.
Стелла напряглась:
– Саша, может, хватит? Сейчас опять будешь околесицу нести. Что о тебе Женя подумает?
– Дорогая! Ты ничего не смыслишь в бизнесе! Это очень тонкий творческий процесс. Искусство. Сиди и не мешай.
Он открыл бутылку и наполнил бокалы:
– У меня родилась превосходная идея, и за это надо выпить, – и, не дожидаясь остальных, опрокинул в рот коньяк. – От добра добытым обманом счастлив не будешь, – заговорил он тоном священника на проповеди. – Настало время добывать кусок хлеба честным путём.
– Ну вот, началось… – поднялась из-за стола Стелла и ушла на кухню.
– Что за идея-то? – очнулся Эжен.
– Про-из-вод-ство! – отчеканил Граба.
– Что?!
– Да, Женя, представь себе, производство. И знаешь чего? – понизил он голос.
– Фотокартин. Только никому ни слова. Тсс, – приложил палец ко рту и вовсе перешёл на шёпот, – золотое дно…
Эжен смотрел на него и не мог понять, шутит тот или нет. А тем временем Граба поднялся из-за стола и, прихватив бутылку с коньяком, пошёл в другую комнату, таинственными жестами приглашая за собой. Повинуясь загадочным знакам, Эжен последовал за ним. В комнате, где они оказались, на столе из резного дерева стоял включённый ноутбук. «Вот, – подойдя к нему, сказал Граба, – сейчас сам убедишься», – и открыл страницу, на которой был изображён какой-то сложный механизм.
– Что это?
– Оборудование для изготовления модульных картин, – сделал Граба глоток прямо из бутылки. – Ты на себестоимость продукции взгляни.
Эжен нашёл глазами цену, в которую, по словам производителей станка, обходится изготовление одной картины, и пожал плечами – она ничего ему не говорила.
– А теперь смотри сюда, – открыл Граба сайт с предложениями продаж фотокартин.
Брови Эжена поползли вверх: розничная цена одной картины была почти в три раза выше её себестоимости.
– Вот-вот, и я про то же, – заметил его реакцию Граба. – Только надо ещё немного на багет накинуть.
– Сколько стоит оборудование?
– Ерунда. При хорошем раскладе окупится за месяц. А потом, – загорелись его глаза, – мы будем только получать!
Предложение Грабера захватило Эжена. Остаток вечера они провели в обсуждении деталей нового предприятия, обильно сдабривая его коньяком. И только ближе к полуночи, когда всё было обговорено, изрядно пьяный Граба заявил, что для коммерческого успеха нужны оригинальные сюжеты картин, и за ними надо ехать в Россию. Услышав это, Стелла завелась:
– Что, по своим старым подружкам соскучился?! Никуда ты не поедешь! Оригинальными сюжетами вся барахолка в Тель-Авиве завалена.
– Стелла, во-первых: ты ничего не понимаешь в сюжетах, во-вторых: в России картины стоят копейки… И в-третьих, самое главное – это всё для нашего благополучия!
Они долго препирались, и наконец Стелла сдалась:
– Ладно, езжай, только вместе с Женей.
– Вот так, старик, – смотрел печальными глазами Граба, – ты тоже едешь.
3
Эжен проснулся сидя в кресле. Голова налилась свинцом, в глазах рябило, а во рту стояла сухость, как после наркоза. Оглядываясь по сторонам, долго не мог понять, где находится. Но всё же наконец вспомнил, что в гостях у Грабера. Он пошёл в ванную комнату и первым делом посмотрел в зеркало. На него глядело опухшее продолговатое лицо с правильными чертами, вполне интеллигентного вида, с красными глазами и тёмными кругами под ними, что неискушённый человек вполне принял бы за последствия напряжённой умственной работы. «Ну и рожа», – умылся он холодной водой и вернулся обратно в комнату. Память кусками выдавала вчерашние события: они много пили, ели курицу, затем затеяли новое дело с картинами и договорились ехать в Россию за кедровым орехом. «Почему за орехом? – думал Эжен. – А, когда Граба уговаривал жену отпустить его, говорил, что в его городе повсюду растут кедры и шишки валяются под ногами. – Собирай не хочу! – брызгал он слюнями. – А у нас за килограмм орех тридцать долларов дают». Убеждать хитрый Граба умел. Эжен даже и не заметил, как согласился не только на новое дело, но и на поездку. И вот: ещё вчера жизнь его была размеренна и предсказуема, а сегодня в неё вплелась неопределённость и он должен куда-то ехать непонятно зачем. Однако нелепость ситуации не только не беспокоила, но и даже интриговала. «Производство? А почему бы и нет?» – думал он.
– Ну, ты как? – крадучись вошёл в комнату Граба с двумя бутылками пива в руках. – Давай, пока Стелла не проснулась, – протянул он пиво.
Эжен что-то промычал, взял бутылку и залпом её опустошил. То же сделал и Граба:
– Всё, теперь до родины ни капли, – спрятал он пустую тару за диван.
Прохладная жидкость вмиг развеяла туман в голове, навела резкость в глазах, и Эжен встрепенулся:
– Что, прямо так и едем?
– Почему прямо так? Сегодня тебе визу сделаем, а завтра и поедем.
У Эжена пронёсся холодок в груди: «А как же быть с Анной? Что ей сказать?». От неприятных мыслей отвлёк повеселевший Граба.
– Эх, Женька! Нам ли быть в печали! Счастье вдруг, в тишине… – начал напевать он.
– Что, уже угостился с утра? – появилась в дверях Стелла. – Доброе утро, Женя.
