Гурову хватило бы и нескольких слов, чтобы понять, как все обстояло на самом деле.
– Ясно, – прервал он Крячко, когда тот с особым смаком описывал, как ловко и быстро выдернул шнур и предотвратил пожар. – Мой стол с компьютером, надеюсь, целы?
– Аки пасхальное яичко! – заверил Крячко. – Я тут и с пожарными вопрос утряс. Сейчас они у нас пожарную безопасность проверят в срочном порядке и убудут восвояси. Да уже, поди, закончить должны. Так что передай Петру, что все в ажуре. А подробности ему знать не обязательно. А я, с твоего позволения, тебя покину. Товарища встретил, с которым еще в юности посты топтал. Святое дело, сам понимаешь!
– Думаю, ты покинешь наше прославленное здание и без моего позволения, – усмехнулся Гуров. – И думаю, что это самое правильное в данной ситуации – не стоит тебе Петру на глаза показываться. Так что давай пулей отсюда!
– Так точно, товарищ полковник! – гаркнул Крячко и поспешил к лестнице, где его дожидался Агафонов.
Подхватив его под руку, Станислав потащил приятеля вниз, слишком старательно перебирая ногами. Однако бегство не удалось. Едва они оказались на улице, как к зданию УВД подкатил хорошо знакомый Крячко автомобиль «Форд».
– Тьфу ты, принесла же нелегкая! – в сторону пробормотал полковник.
«Форд» припарковался, и из него с озабоченным видом показался Петр Николаевич Орлов, заведующий главком и непосредственный начальник Гурова и Крячко.
Однако не только это обстоятельство испортило настроение Станиславу. Он успел заметить, что возле крыльца главка толкутся шустрые люди в куртках и с камерами наперевес. Да даже без камер по их поведению было понятно, что это журналисты. Крячко не любил писательскую братию, называл ее сборщиками сплетен и бездельниками, наживающимися на чужой беде. И всегда норовил ускользнуть от общения с представителями этой профессии, готовыми поймать его коллег в самый неподходящий момент и сбить с толку своими каверзными вопросами, дабы потом тиснуть в газетенке статейку, не имеющую ничего общего с реальностью. Вот и сейчас Крячко заметил, что при появлении Орлова журналисты дружно вскинули свои камеры, сгруппировались и приготовились к «охоте».
– Станислав, что случилось? – шагнул навстречу Крячко Орлов. – Мне позвонили из газеты, сказали – здание ГУВД горит! Меня чуть инфаркт не хватил!
– Врут, как обычно, Петр Николаевич! – категорично заявил Крячко. – Нет никаких жареных новостей, вот и придумывают на ходу. Писаки! – Он презрительно сплюнул.
Орлов недоверчиво посмотрел на него, потом вскинул голову вверх. Здание Главного управления внутренних дел выглядело как обычно, никакого дыма, копоти, а уж тем более огня не наблюдалось. Крячко тоже казался уверенным в себе и даже бравым, что еще больше убедило Орлова, что тревога, скорее всего, ложная. Внутренне он принял это обстоятельство с облегчением, однако решил все-таки до конца прояснить ситуацию у Крячко. Однако Станислав, взяв инициативу в свои руки, не собирался ее упускать.
– Эй, граждане с огнеметами! – насмешливо обратился он к журналистам. – Чего столпились? Не мешайте работать!
К ним тут же подскочил какой-то шустрый корреспондент и быстро затараторил в микрофон:
– Поступили сведения, что сегодня, десятого ноября, в здании Главного управления внутренних дел Москвы начался пожар. Прибыла пожарная бригада. В настоящее время мы беседуем с сотрудниками данного учреждения, в том числе с его главой. Как вы можете прокомментировать это обстоятельство?
И он ткнул микрофон чуть ли не в лицо Крячко. Остальные журналисты сгрудились позади и выставили микрофоны. Станислав, который терпеть не мог подобного панибратства, напряг голосовые связки и зычным голосом пророкотал:
– Я могу это прокомментировать как ложные слухи, распускаемые недобросовестными работниками пера! Вместо того чтобы писать о действительно важных и, главное, правдивых новостях, они распространяют вымышленные сведения, которые иначе как сплетнями не назовешь! Таким горе-работникам должно быть стыдно за свое поведение, а если они этого не понимают, то администрации главка придется привлечь их к ответственности за клевету!
Произнеся это, Крячко демонстративно протянул руку и нажал кнопку, выключая микрофон. Он был горд собой. Вообще-то Станислав не слишком владел стилистикой и культурой речи. Когда, к примеру, нужно было подготовить отчет о проделанной работе для начальства – опус, в сущности, не требующий особой витиеватости и сложных синтаксических конструкций, – Крячко возился с ним так долго, что казалось, он сочиняет какое-то масштабное эпопейное произведение. Когда же опус был готов, оказывалось, что он включает в себя десять-пятнадцать строчек, перечитывая которые генерал-лейтенант всякий раз хватался за голову и глотал корвалол, а дежурные сержанты покатывались со смеху, если им в руки попадали эти эпистолярные образчики. А уж если предстояло сделать доклад и лично зачитать его, Крячко впадал в такой ступор, что порой даже спешно уходил на больничный.
Но порой в нем неожиданно просыпался оратор. Это происходило помимо воли и желания Станислава и обычно в такие минуты, когда от его речи зависела его собственная судьба. Тогда Станиславу казалось, что его язык существует как бы отдельно от него самого, выстраивая столь сложные синтаксические конструкции и произнося слова, которых Крячко в обычной жизни сроду не употреблял. На вопросы Гурова, как это он умудряется так преображаться, Крячко лишь разводил руками, не в силах объяснить данный феномен. И вот сейчас, кажется, произошел именно такой момент перевоплощения.
Вся журналистская братия, ошарашенная вдохновенным выступлением полковника, как-то потухла и торопливо принялась выключать свою аппаратуру. Крячко был уверен, что теперь ничего из записанного не попадет в газеты. И точно: все газетчики как-то быстро, буквально на глазах, рассосались по машинам и разъехались. На пороге главка остались только Крячко с Агафоновым да Петр Николаевич Орлов, который был еще слишком растерян и не понимал, радоваться ли ему случившемуся или огорчаться.
– Вот так, Петр, – довольный собой, проговорил Крячко. – Таких сразу на место ставить надо. Пожарные, понимаешь, приехали, чтобы технику безопасности проверить в плановом порядке, а они тут навыдумывали бог знает чего! Вот, кстати, – заулыбался он, – товарищ мой, друг юности, можно сказать! Руководитель пожарной команды Саша Агафонов, он тебе подтвердит, что так оно все и было!
Агафонов кивнул, поймав взгляд Орлова, и сказал:
– Все в порядке, товарищ генерал-лейтенант. Никаких неполадок не обнаружено, можете спокойно работать.
– Спасибо большое, – только и смог ответить Орлов.
– Петр, я отъеду вместе с ребятами, – не давая ему опомниться, затараторил Крячко. – Все дела я Леве передал, он перед тобой отчитается. А я хочу, пользуясь случаем, провести день среди пожарных. По обмену, так сказать, опытом. А то от сидячей работы у меня уже шея болит! Меня до вечера не будет. Пока!
И Крячко, махнув Орлову рукой, быстро двинулся между припаркованных возле главка машин, таща за собой Агафонова. Орлов постоял некоторое время в задумчивости, потом покачал головой, щелкнул пультом, ставя машину на сигнализацию, и направился в родную вотчину – здание Главного управления внутренних дел.
Однако перед тем как направиться в свой кабинет, Орлов для начала решил навестить Льва Гурова. Поведение Крячко хоть и выглядело впечатляющим, все же казалось ему ненатуральным, и Орлов решил удостовериться в том, что все в порядке, справившись у более надежного источника.
В коридоре перед дверью одного из кабинетов Орлов заметил какого-то мужчину, сидевшего на стуле явно в напряжении: спина его была неестественно прямой, в руках он сжимал какой-то сверток. Вид у мужчины был интеллигентным, но при этом несколько нелепым: хорошо сшитый серый с отливом костюм сидел на нем мешковато, очки в черной оправе сползали набок, и мужчина постоянно их поправлял. Черные с проседью волосы, правда, были подстрижены аккуратно, а вот торчащая клинышком бородка ухоженной не выглядела.
Заметив Орлова, тот сделал неуловимое движение в его сторону, словно хотел что-то спросить, но передумал и снова застыл на стуле. Орлов, занятый своими мыслями, подошел к двери кабинета, общего для Гурова и Крячко, и уже взялся за ручку, как вдруг сзади его окликнули:
– Простите, можно вас на минуточку?
Орлов обернулся. Мужчина, сидевший на стуле, теперь поднялся и сделал пару шагов ему навстречу. В руках он нервно мял какой-то листок. Теперь Орлов увидел, что незнакомец худ как палка.
– Прошу прощения, вы ведь… генерал, судя по погонам?
– Генерал-лейтенант, – поправил мужчину Орлов, чем, кажется, еще больше смутил человека.
– Да-да, – пробормотал тот смущенно. – Простите, я человек гражданский.
