сказала Лана, прикрывая дверь в моей комнате.
– Посмеет, и я думаю, теперь она не блефует, – усаживаясь на кровать, ответила ей, скидывая с ног туфли-лодочки. – Не переживай так, поживем-увидим насколько далеко зайдут ее угрозы, – как можно спокойнее говорила я, хотя внутри меня все заходилось от мысли, что очень скоро я окажусь на улице.
Теперь Стелла покажет себя во всей красе. Ей незачем больше притворяться. Не перед кем. Она сделает все, чтобы я навсегда покинула эту семью.
– Но если так случится, куда ты пойдешь? – подруга знала, что идти мне не некуда. Всю свою жизнь я прожила в детском доме, пока меня оттуда не забрал Тимофей Петрович. Даже не верится, кажется, будто это было вчера.
Я стояла на сцене актового зала и пела свою любимую песню “Сестра”. Я исполняла ее на каждом празднике, проводившемся в стенах детского дома “Надежда”. Но в этот раз я исполняла ее в последний раз, ведь мне только стукнуло восемнадцать, а это означало, что пора входить в новую, самостоятельную жизнь.
В тот день на праздник открытых дверей съехались постоянный меценаты, которые финансово поддерживали детский дом. В их числе был мой будущий муж. Тогда я могла даже предположить, кем он окажется для меня. Седовласый дядечка сдержанно улыбался всем детям. Аплодировал каждому, кто участвовал в концерте. Но едва я запела свою песню, его лицо стало другим. Улыбка стала естественной, а взгляд каким-то зачарованным.
С того дня он стал приходить в детский дом каждый день. Предлоги были разными, помощь заведующей, решение несуществующих вопросов, общение с детьми, но каждый раз они оканчивались нашей с ним встречей. Поначалу было боязно. Взрослый мужчина не сводил с меня глаз. Рассказывал о себе, но никогда не позволял ничего лишнего. Постепенно я начала ему доверять. Стала ждать нашей следующей встрече. Воспринимать его как отца, которого у меня никогда не было. Много ли нужно ребенку, который всю жизнь прожил в детском доме? Мечта, обрести родителей, заботу, тепло, которой они были обделены с раннего детства, грела сердце каждого детдомовца. Я очень любила петь, и часто рассказывала Тимофею Петровичу, о том, как мечтаю поступить в школу вокала. Он лишь всегда улыбался и приговаривал: “У тебя будет все, девочка!” Но тогда я не понимала смысла его слов. Осознала позже, в день своего отъезда из стен, где провела всю свою жизнь.
Мне предоставили комнату в общежитии, собрав свои скудные пожитки, я готовилась вступить во взрослую жизнь. Попрощавшись с детьми и персоналом, что заботились обо мне, медленно побрела к воротам. Выйдя за территорию, остановилась как вкопанная, увидев черный, дорогой автомобиль. Я знала кому он принадлежит и даже в тайне мечтала, чтобы это произошло. “Алина, будь моей крестной дочерью” – предложил мне тогда Тимофей Петрович. Наивная девчонка с радостью согласилась, не предполагая, что крестницей ей так и не стать.
– Не конец света, – выплыла из своих воспоминаний. – Что-нибудь придумаю, – ответила Лане.
Сейчас совсем не хотелось думать о себе, когда близкий, дорогой человек лежал присмерти. Закрыла лицо руками.
– Давай я накапаю тебе успокоительных капель, совсем измучилась. Бледная стала, не узнать. Одни глаза…
– Не нужно, я в порядке. Сейчас немного посплю и поеду в больницу, – сказала, вставая, чтобы пойти в душ. Не успев сделать и шагу, услышала, как в сумке зазвонил телефон.
Взяв его в руки, сердце пропустило удар. Я сама просила врача сообщать о любых изменениях в состоянии мужа. Сейчас, видя его номер, поняла, что не готова выслушать то, что он скажет. Было до головокружения страшно.
– Давай я, – сказала подруга, видя мои колебания.
– Нет, я сама, – наконец собравшись с духом, приняла вызов.
– Алина Крылова? – спросил доктор, уточняя мое имя.
– Да, я вас слушаю, – готовясь, к тому, что сейчас на меня обрушиться страшное известие.
– Вы просили позвонить, если что-то изменится. Ваш муж в коме и нам пришлось подключить его аппарату искусственной вентиляции легких, – профессиональным голосом сказал он, словно ударом под дых.
– Я сейчас приеду, ответила ему, сбрасывая вызов дрожащими пальцами.
Открытым ртом глотнула воздух, справляясь с паникой. Я не готова, нет, пожалуйста. Это слишком жестоко.
– Алина, не плачь, ты справишься, – обняв меня за плечи, говорила она.
– Как? – чувствуя, как от боли скручивает все тело. – Я не знаю, как…
В больницу ехала как в каком-то тумане. Пошатываясь, шла по коридору, в сторону палаты, где находился муж. Войдя внутрь, оттолкнула незнакомого врача и подошла к кровати, где утыканный разными трубками лежал Тимофей.
– Девушка, покиньте палату, – проговорил врач у меня за спиной.
– Оставьте, это жена, – входя в палату, ответил лечащий врач, усмиряя взглядом коллегу, удивленно пялящегося на меня. Я давно привыкла к таким взглядам, которые бросали на меня люди. Маленькая пигалица охомутала состоятельного старика. Но, мне было глубоко наплевать, что думаю другие. Важно лишь то, что знаю я.
– Стало хуже, – сказал мне доктор. – Нам пришлось ввести его в искусственную кому, – говорил он, а я смотрела на родные черты лица и не верила, что очень скоро все может закончиться. Кажется, сейчас он откроет глаза и скажет: “Алинка, спой мне”. Я бы спела тысячу раз, лишь бы помогло. Слезы текут по щекам. Уже нет сомнений, что это действительно конец. Вопрос времени. Понятия не имею, как буду жить дальше. Могу лишь, как и полагается супруге, находится рядом. До последней минуты.
Больше суток я просидела в больнице. Не спала всю ночь, держась на одном кофеине, пока сам врач насильно не выпроводил меня домой.
Добравшись до особняка на такси, в оцепенении остановилась у ворот. У забора стояли два чемодана, говоря о том, что Стелла выполнила свою угрозу.
Глава 3.
Я с трудом сдерживала слезы, они предательски жгли глаза, пытаясь вырваться на свободу. Я же знала, что именно так все и будет, но одно дело думать, другое оказаться перед оглушающей реальностью. Горло уже драло от рвущихся из груди рыданий.
– Эй, – крикнула охраннику, пытаясь привлечь его внимание. – Открой дверь.
Подойдя к забору, остановился напротив меня, смотря через кованые ворота.
– Простите, у меня приказ хозяйки, не пускать вас в дом, – говорил охранник, который работал у нас не первый год.
– Ты рехнулся? А я по-твоему кто? – вытирая тыльной стороной руки, слезы.
– Вам лучше поговорить со Стеллой Петровной, – понуро проговорил он. – Я не хочу лишиться работы.
– Позови ее, сейчас же! – крикнула я, едва сдерживая истерику.
Куда мне идти? Без денег? Без жилья? Как жить?
