– Что вы делаете, молодой человек? – испуганно одернула его Лариса, и посмотрела по сторонам: не увидел ли кто. – Это же дети! И я несу за них ответственность! А вы их трясете… как… как нашкодивших котов!
– Они и есть коты нашкодившие! – пророкотал незнакомец и поставил Васильева и Бельского на пол. – И ничего с ними не случится! И вообще, надо было значит с собой еще кого-то из родителей брать, чтобы они полюбовались на своих сокровищ!
Мужик, конечно, умные и правильные слова говорил. И Васильев с Бельским враз присмирели. Но это был не метод. Нельзя допускать, чтобы кто-то применял к ученикам подобные воспитательные меры. В душе Лариса понимала, что мужик прав! И урок хороший всем. Вон как сразу притихли и даже интерес к прекрасному резко проявили. И все-таки…
– И все-таки, это недопустимо, – тихонько сказала она незнакомцу. – Это дети, не дай бог пожалуются родителям.
– Не пожалуются! – незнакомец хитро улыбнулся, и почти в самое ухо выдохнул Ларисе, так что она даже отшатнулась, – Александр. Иванович.
– Кто? – шепотом спросила Лариса у него.
– Кто-кто… Я!
Лариса, наконец, поняла: это он так решил с ней познакомиться.
– Лариса. Михайловна.
– Очень… очень приятно! – снова выдохнул незнакомец шепотом в ухо Ларисе. Нет, уже и не незнакомец совсем, а как раз наоборот – новый знакомый, Александр Иванович.
Лариса покосилась на нового знакомого. Симпатичный. Глаза хитрые-хитрые. «Прикольный» – так про таких говорят современные детки. Он ей нравился.
– А вы что тут делаете? – шепотом спросила его Лариса.
– Как что? Я на выставку пришел! Вернее, я не на эту, на другую. Доски… э-э, вернее, древнюю живопись приходил посмотреть. А потом вас увидел, и увязался. А что, нельзя?
– Почему нельзя? Можно, конечно! Просто… такие как вы, наверное, не так часто ходят по выставкам.
– Ну, это вы зря, Лариса Михайловна! Я люблю музеи. Послушайте, а можно я вас просто по имени звать буду? А то, как на родительском собрании…
– Можно. Только, пожалуйста, не при детях. Все-таки, я для них – учитель.
– Ну, об этом могли бы и не предупреждать, я все понимаю. Вы меня тоже можете по имени. Меня все Шуриком зовут, как в кино. А что вы преподаете?
– Представьте себе, математику!
Новый Ларисин знакомый тихонько присвистнул:
– Ого! У нас в школе учителя математики и прочих точных наук все, как один, мужчинами были!
– Ну, сегодня мужчин в школу не затащишь! Правда, и я, скажу вам честно, разочаровалась в профессии. Устала, наверное. Не вижу у детей интереса вообще к учебе, потому и не хочу давать им то, что они не хотят брать. Да и мне ближе не язык цифр, как показало время, а вот это все – куклы и тряпки! Уйду из школы, и буду делать кукол для театра. Ну, это пока только мечты! А вы чем в жизни занимаетесь?
– Я? – вопрос этот совсем простой почему-то поставил Шурика в тупик. – А я, Лариса Михайловна… вернее… Лариса, без отчества… Я, как большинство мужиков сегодня, занимаюсь бизнесом! Ма-а-а-а-леньким таким, но своим. То есть я сам себе хозяин.
– Кого ни спроси – все бизнесом занимаются, – тихонько сказала Лариса своему новому знакомому. – Слово такое… обо всем и ни о чем. Что делаете-то, если не секрет?
– Да какой секрет! Но ничего интересного… Так… руковожу понемногу…
Лариса, конечно, заметила, что он как-то расплывчато говорит о работе, и больше пытать его на сей счет не стала. «Бизнес, так бизнес! Сегодня куда ни плюнь – в бизнесмена попадешь! Никто не хочет работать на заводе или стройке, все хотят бизнес свой иметь! Ну, если получается – вперед!» – подумала она, а вслух сказала:
– Ну, не хотите рассказывать – не надо!
– Лариса! Я потом вам все-все скажу, и про работу, и про себя. Пусть это будет поводом встретиться нам еще раз, и без этих ваших шестиклассников-соглядатаев! Давайте, в следующий выходной, а? Можно снова в музей сходить…
– Ну, в музей вовсе не обязательно! Шурик, у меня ощущение, что вам скулы от тоски музейной сводит! Или я ошибаюсь?
– Не ошибаетесь! – Шурик весело и хитро посмотрел на Ларису, и ухмыльнулся. – Давайте придумаем что-нибудь более веселое, чем музей! Стоп! Давайте так сделаем: вы мне дадите свой номер телефона, а я к следующим выходным придумаю для вас сюрприз, годится?
– Годится! – Лариса продиктовала ему номер своего мобильного, он записал его в телефонной книжке и тут же позвонил. В сумочке у Ларисы запиликало.
– Ну, вот, теперь у вас есть мой номер телефона. Звоните! К субботе с меня сюрприз. А сейчас – откланиваюсь. Вы уж простите – спешу!
Шурик расшаркался. Потом подошел к притихшим Васильеву и Бельскому, что-то сказал им негромко. Они в ответ дружно закивали, соглашаясь. Новый знакомый посмотрел на Ларису, кивнул ей, махнул на прощание, и скрылся, как растворился.
Признаться, он сумел ее слегка ошеломить. Не часто на ее пути встречались вот такие герои, все больше ботаники какие-то сумасшедшие, или кандидаты наук, зацикленные на своих научных поисках. А еще хуже – будущие политические персоны, напридумывавшие себе биографию. Да… Валерик, будь он неладен.
А тут был мужик, настоящий, надежный. «Правильный» – так Лариса определила Шурика. Вот имя только это ей как-то не очень нравилось. И не шло оно ему совершенно. Детский сад. Ей по вкусу были другие, посерьезнее. Ну, если он Александр, то вполне можно звать его Саней. И даже Санечкой, коль до такого дошло бы…
Она поймала себя на мысли, что ей очень хотелось, чтобы дошло и до Санечки. Как-то было ей в жизни не очень уютно. Нет, не одиноко. Она не знала, что такое одиночество, так как была натурой увлеченной, постоянно что-то читала, куда-то ходила, в чем-то совершенствовалась. Но в минуты покоя и отдохновения от всей этой занятости ей становилось не совсем уютно. Возраст серьезный, а она одна. Не совсем, правда. Воспитывает по мере возможности Пашку – своего любимого племянника. Пашка наполовину сирота – с пяти лет без матери растет. Вот Лариса и пытается заменить ему непутевую мамашу Таньку, которая бросила Ларисиного брата Андрея, пока тот в моря ходил. С одной стороны – удобный был муж! Ну, не слепо-глухонемой капитан дальнего плаванья ей достался, но тоже ничего себе: боцман на большом торговом судне – это серьезная фигура. И деньги она неплохие в руках держала, и тряпки он привозил, когда с этим делом в стране не весело было. Одна беда: не желал Андрей Потапов мириться с тем, что супруга его не является образцом настоящей жены моряка. Муж – в Тверь, жена – в дверь – это про нее сказано. Пашку она лихо подкидывала Ларисе, да так, что он скоро забывал, кто его настоящая мама, и вполне серьезно «мамой Ларой» звал родную тетку.
Лариса брату про выкрутасы его дражайшей не рассказывала: Андрей крут был на расправу, мог и ноги повыдергивать из того места, откуда они растут. Но ему и не надо было рассказывать, сам догадывался. А когда убедился во всем на сто процентов, убивать Таньку не стал, а вот материнства лишил легко – заплатил денег кому надо, и суд все в его пользу решил, хоть и принято у нас при любом раскладе детей матери оставлять. Впрочем, тут был совсем другой случай: мать сама не очень-то стремилась к тому, чтобы ей отдали ребенка. Она легко подписала отказ, и пятилетний Пашка стал наполовину сиротой.
Они жили тогда все вместе в родительской квартире, просторной и удобной для проживания большой семьи. Но вот только семья была смешная: брат, сестра и ребенок. Это из-за Пашки Лариса пошла учиться в педагогический, и не думала ни о какой иной профессии. Правда, надо было ей идти на психологический факультет, коль уж действительно хотела педагогикой заниматься, а она почему-то решила стать учителем математики.
Они с Пашкой начали учиться почти одновременно: Лариса в институт поступила, когда племяннику было пять лет, и она стала ему второй мамой. А по сути – первой. Так как родная мамашка никогда его воспитанием не занималась.
Зато со второй мамой Пашке очень повезло. Ларисе времени на племянника было не жаль, и она удивляла однокурсников тем, что не бегала с ними по вечеринкам, а все свободное время отдавала племяннику. Впрочем, учиться ей пришлось на заочном отделении, и потому студенческая жизнь ее почти прошла мимо. На сессии собирались взрослые люди, которые думали лишь об одном: поскорее сбросить «хвосты», зачеты и экзамены и уехать в свои города и поселки к семьям и детям. И не частые посиделки во время сессий почти не считались студенческой жизнью. Хотя, с местными студентами, у которых была возможность посещать лекции и сдавать экзамены между сессиями, Лариса общалась плотно, и они, нет-нет, да и собирались тесной компанией где-нибудь в кафе после очередного внеочередного зачета.
