Через полгода, в апреле девяносто шестого, ее жизнь сделала новый вираж. Ее бывший одноклассник, Гена Красин, предложил ей место менеджера по продажам в своей фирме «Медтехника». Пожалуй, до гроба трудилась бы она доктором, и вдруг так. Почти по специальности. Медицинский запах и медицинские названия время от времени вызывают ощущение дежа вю: как будто ты снова в больнице и через мгновение к тебе заглянет дедушка, которого ты отправишь в процедурную на анализы. Но уже спустя мгновение ты находишь себя менеджером по продажам и снова не можешь поверить: это в самом деле я? Не имея возможности заглядывать в будущее, ты еще не знаешь самого главного. Когда Гена Красин продаст свою долю в «Медтехнике» – через два года – ты перейдешь в ООО «Хронограф», в его часовой бизнес, и по прошествии еще двух лет в твоей трудовой книжке появится запись: «Переведена на должность коммерческого директора». Но и это еще не все. Занявшись развитием нового бизнеса – супермаркетов «Корзинка» – в один прекрасный день Гена Красин примет решение сдать свой пост в ООО «Хронограф» преемнице.
Оле.
Он знал, что она справится.
И она справилась.
Ее прогресс приносит моральные и денежные результаты. Они купили «девяносто девятую», а позже «Короллу» (преимущественно водила Ольга, а Сергей Иванович за руль не рвался), мебель и технику, сделали ремонт в квартире, а после продали ее и, временно переехав в съемную, вложились в стройку. В первом квартале две тысячи первого они должны были стать счастливыми собственниками трехкомнатной квартиры на улице Гоголя, но этот квартал уже прошел, а собственниками они не стали. Строители пообещали сдать дом к дню знаний, но в это не верилось. Из достоверных источников Ольга узнала, что у них закончились деньги и что дом достраивали за счет взносов новых инвесторов на другие объекты. МММ. Каждый думает лишь о себе, лишь бы его дом построили, а дальше хоть трава не расти.
…
Телефонная трель.
Бросив микроволновку с открытой дверцей, он отправился на поиски трубки. В этот раз он нашел ее под кроватью в спальне.
– Да!
– Привет! – в середине дня голос Ольги звучал бодро. – Как дела?
– Отлично. А у меня к тебе есть вопрос.
– Какой?
В ее голосе он услышал игривые нотки, она догадывалась, о чем он спросит. Киска.
– Знаешь, где я нашел трубку?
– Да. Под кроватью.
– Отшлепаю тебя вечером по попке.
– Здорово! Только, пожалуйста, не очень сильно. Она мне еще понадобится. Я задержусь до восьми часиков, не теряй меня, ладно? – она сказала это невинно, как девочка.
– Насколько я понимаю, без вариантов?
– Да, – она вздохнула. – Такова жизнь. Увы. Увидимся вечером. Я еще позвоню перед выходом.
– Ты позвонила лишь для того, чтобы сказать, что задержишься?
– Я хотела услышать твой голос.
– Уж да.
– Не веришь?
– Нет.
– Поверь. Целую тебя в обе щечки. Пока.
– Давай.
«До восьми часиков» – это обычный рабочий день Оли, поэтому можно было бы и не звонить. Работа у нее на первом месте. Она приносит себя в жертву богу торговли и чувствует причастность к той вере, которая во главу угла ставит товарно-денежные отношения и правильный западный менеджмент и у которой есть свои пророки-фанатики и священные книги.
Спасая милую от нее самой, от потребности трудиться сутками, дома, в выходные и праздники, – он порой был решителен. Он отбирал у нее расчеты, планы, контракты, брал ее за руку и вел к дивану: «Расслабься». Она сопротивлялась и в конце концов выпрашивала еще час или полчаса для работы. Он хмурил брови и грозил ей карой, а она была не против и даже сама спрашивала, а будут ли ее сегодня наказывать. В общем, так развлекались. Случалось, она благодарила его за то, что он вывел ее из трудоголического запоя. Без его помощи она как заведенная шла вперед, пока не падала в изнеможении. А он втайне завидовал ей, так как, в отличие от него, она знала, куда идет и зачем.
С досугом тоже было не просто. Он был хроническим домоседом, и чтобы сдвинуть его с места, Оле требовался бульдозер. Он любил театр, редко жаловал фильмы, а в рестораны вообще ходил из-под палки, так как, во-первых, не мог понять, какой смысл платить втридорога за пиво, кофе и суп, а во-вторых, не приветствовал, мягко сказать, ту чопорность, с которой там обслуживают. Не отделаешься от чувства, что гарсоны с бабочками полны презрения к тем, кто заказывает блюда по немыслимым ценам, гадит в тарелки и оставляет на чай какие-то жалкие пять-десять процентов от съеденного и выпитого.
Оля не мучается этими мыслями. С ростом благосостояния она стала гурманкой и водит его с собой.
Однажды он был в стрип-клубе. Они закончили здесь празднование дня рождения Оли, будучи уже в изрядном подпитии. Было весело. Во всяком случае, здесь ты знаешь, за что платишь. Кормят не очень, но не за этим сюда приходят. Голые де вицы, длинноногие, пышногрудые, страстные – в здешнем меню они главное блюдо. Можно добавить перчика – сунуть купюру под трусики.
Что и проделал наш скромный учитель.
Выпив кружечку пива и сопровождаемый взглядом спутницы – он в самом деле это сделает? – он, когда к нему приблизилась одна из девушек и едва не сложила тити ему на голову, – вынул купюру и, скользнув пальцами сзади под трусики, оставил ее там. После этого девушка так на него взглянула, что словно кольнуло током: я буду вся твоя без остатка. Чем больше заплатишь, тем больше получишь. Ее взгляд он помнит до сих пор. А что Оля? Слава Богу, у нее есть чувство юмора, и теперь она посмеиваясь вспоминает о том случае.
Случалось, они ссорились, не без этого. Он мог быть упрямым и резким, но разве есть идеальные люди? В его случае следует подождать, пока улягутся волны. Оля знает к нему подход. Владея мощным оружием, против которого бессильны даже самые крепкие стены, только глупые женщины бросаются в атаку лоб в лоб, на принцип. Ведь достаточно одного поцелуя, взгляда, касания, чтобы растаял воин и сдался. Чего не сделаешь ради любимой. А он ее любит. Это любовь с первого взгляда, пусть кто-то и не верит в такое, так как не чувствовал ничего подобного. Когда он увидел ее на регистрации в ЗАГСе, то дал волю бурной фантазии, стал ее целовать, раздевать и так далее – а уже вечером это стало явью. Тогда ему казалось, что она так красива, что никогда на него не посмотрит, не говоря уже о большем, и ему до сих пор не верилось, что она живет с ним, любит его и спит с ним в одной постели.
Она особенно прекрасна в те мгновения, когда уходит в свой внутренний мир. Замирая и становясь воздушной, легкой, она чуть приподнимает и поворачивает голову, о чем-то думает, а он, любуясь ею, не торопится ее тревожить. На ее лице он видит тень ее мысли и, в свою очередь, думает о том, что в последнее время она так стремительно рванула вверх, что ее Олимп вот-вот скроется в лучах солнца, а сама она за своими важными божественными делами забудет о простых смертных внизу, у подножия. Спросим у одного из них, что он чувствует? Скажет ли? Хватит ли у него мужества вскрыть себя и увидеть правду, свою самость, за эмоциями, кожей и мышцами? Это болезненно, не всякий выдержит. Лучше смотреть снаружи, на приятную внешность, и не лезть вглубь, но он не таков: не жалея себя, режет.
Итак.
Хотя торговля как вид деятельности ему не нравится, он, пожалуй, искренне хочет понять и принять то, что делает Оля. Кураж, азарт, задор, товар – деньги – товар, ты в этом, это твоя кровь и жизнь. Ты теряешь себя, бежишь, кружишься, летят дни, недели и годы. Купить дешевле, продать дороже, снова купить и продать, сложить прибыль в кубышку, – это борьба жесткая, рыночная. Одни строят дома, пишут картины, музыку, книги, пекут хлеб и плавят сталь, а другие торгуют уже созданным. Поэтому и не лежит у него душа к этому. Зато у него есть выбор, много товаров со всего мира в одном месте, и, обманутый лживой рекламой, он идет под софиты к витринам и тратит свои денежки на ненужное. Он платит не за вещь, а за обертку. За привычку, рекламу, имидж. Так удобно и броско выложили – как не взять? В конце концов кто виноват? Ты сам. И если в ближайшем к твоему дому маркете продукты на треть дороже, чем на рынке и ты не готов платить, езжай-ка за тридевять земель на свой рынок и таскайся там от ларька к ларьку вместе с народом, увешанный сумками и облаянный плебсом.
Деньги.
В прошлой жизни их было меньше. Они жили от зарплаты до зарплаты, одалживая у родственников и друзей – и все же, оглядываясь назад, он ловит себя на мысли о том, что отказался бы сейчас от всех благ, только бы вернуть то время. На каком-то этапе своей жизни люди начинают подменять счастье комфортом. Обманывая себя искусно, они, пожалуй, в самом деле чувствуют себя счастливыми, до тех пор, пока не заканчиваются силы на ложь. Поел в дорогом ресторане – здорово. Купил дом – классно. Съездил в Европу – круто. Завидуйте. Если думаешь, что это и есть счастье, то тебе же лучше. А если не хочешь в рабство и цепляешься изо всех сил за свои тающие идеалы, то не дана тебе иллюзия счастья и твой новый образ жизни тебе в тягость. Он напоминает тебе о том, кем ты был, кем хотел стать и кем стал. Не об этом ты грезил. Ты скучный бюргер, ты болен вещизмом. Разве кто-то поверит тебе, если скажешь, что тебе не нравится купленный за деньги комфорт?
