Джоселин кивнула:
– Значит, пора расставаться.
Поскольку говорить уже было не о чем, обе женщины забрались в карету, и Брук увидела, как кучер закрыл дверцу.
– Вы еще пожалеете, что больше не услышите моих нравоучений! – с дрожью в голосе прокричала она им.
Прикусив губу, чтобы не расплакаться, Брук помахала подругам на прощание. «Если бы они только знали, как мне хочется, чтобы они остались со мной, – подумала она. – Но я сама по себе и с Божьей помощью, так или иначе, выживу».
Глава 2
Ее путешествие, наконец, подходило к концу.
Настроение Брук Хэммонд значительно улучшилось, когда они с мистером Джеффрисом приблизились к Новому Орлеану. Несмотря на то, что она лишь мельком видела город, ей понравилось то, что она увидела, и Брук собиралась вернуться сюда, как только устроится на плантации.
Путешествие было долгим, и она устала от дороги, но старалась не жаловаться.
Местность вокруг была красива – с цветущими деревьями и полями, на которых, по словам мистера Джеффриса, росли сахарный тростник и хлопок.
Брук вытерла лоб тонким белым носовым платком. Она заметила, как отличается воздух в Новом Орлеане от воздуха Нью-Йорка. Здесь чувствовалась влажность, от которой кожа становилась липкой.
Наконец карета замедлила ход, и через окно Брук увидела указатель, свидетельствовавший о том, что они въезжают на плантацию «Старая роща». У нее перехватило дыхание. Казалось, она не может произнести и слова, в ее голове одновременно проносились сотни мыслей.
Наконец у нее появится собственный дом, который будет принадлежать ей всегда, а не какое-то время. Самое главное, она станет в нем хозяйкой. Она больше никогда не будет зависеть от чужих решений. Дом значил для Брук гораздо больше, чем деньги. Дома у нее никогда не было. Она выросла в пансионе и иного пристанища не могла себе даже представить.
Все ее мечты были близки к осуществлению.
Карета проезжала между восьмиугольными кирпичными голубятнями, расставленными по обе стороны дороги, которые мешали ей увидеть свой новый дом. Однако дорога, покрытая красной пылью, была ровной и гладкой, что указывало, как много внимания уделялось содержанию плантации.
Пока же Брук была вынуждена признаться, что ей нравилась Америка, особенно по сравнению с сырой холодной Англией.
В этот день небо было ясным, сияющим, и ей, с ее британской кровью, придется привыкать к жаре. Возможно, с приближением осени погода станет приятнее.
– Деревья здесь несколько необычны и очень раскидисты, вам не кажется? – спросила Брук, сидевшая напротив мистера Джеффриса.
Он откинул кожаную шторку на окне.
– По-моему, они называются виргинскими дубами. Они вырастают очень большими и раскидистыми, – объяснил он. – И я заметил среди них несколько пекановых деревьев.
Громадные виргинские дубы – Брук насчитала уже около двадцати – обрамляли подъездную аллею. Их ветви, свисавшие над дорогой, были, словно кружевом, опутаны какой-то странной, похожей на седую бороду растительностью, которую Брук никогда еще не видела.
– Что это за зеленовато-серое вещество? – спросила она.
Джеффрис снова выглянул в окно и на этот раз улыбнулся.
– Это испанский мох. Он часто встречается в этих краях, насколько я знаю. – Он откинулся на спинку сиденья. – Этот мох живет на ветвях деревьев и распространяется с дерева на дерево. Он напоминает седую бороду и впитывает количество воды, в десять раз превышающее его вес. По-моему, он довольно красив.
– Да, может быть, отсюда и название плантации, – предположила Брук.
Мох действительно был красив, но в то же время вызывал у нее непонятный страх. Она надеялась, что это не было знаком, предупреждавшим о чем-то зловещем, таящемся впереди. Холодок пробежал по ее спине, но она подавила это ощущение тревоги. Без сомнения, слуги обрадуются приезду новой хозяйки.
Брук подумала, что больше не выдержит тревожной неопределенности, когда перед ней возник великолепный дом плантатора. Двухэтажный белый дом с одноэтажными, примыкавшими к нему по бокам павильонами живописно расположился в конце аллеи, и он принадлежал ей… только ей.
Десяток белых колонн выстроился перед величественным фасадом. Балкон второго этажа образовывал прекрасную веранду, огороженную кованой балюстрадой. Две лестницы полукругами поднимались ко второму этажу. Брук могла только с изумлением смотреть на все это, пораженная представшей перед ней роскошью.
– Вижу, на вас это произвело впечатление, – тихо заметил мистер Джеффрис.
– Я никогда не видела ничего подобного, – прошептала Брук, опасаясь, что кто-нибудь ущипнет ее и пробудит от этого удивительного сна. Неужели ей могло так повезти? – Удивительно, что Джексон оставался в Англии, имея такой великолепный дом в такой прекрасной местности.
– Я думаю, у него были другие планы относительно «Старой рощи».
Карета остановилась перед широкими ступенями, ведущими в дом. Кучер спрыгнул на землю, открыл дверцу и опустил ступеньку.
Брук подобрала юбки, чтобы не оступиться, и оперлась на руку кучера. Она едва успела выйти из кареты, как неожиданно появился мужчина, галопом мчавшийся на великолепном белом жеребце, из-под копыт которого взлетали облака пыли. На мгновение Брук вспомнились ее девичьи мечты о прекрасном принце на белом коне. Конечно, глупые мечты рассеялись, она повзрослела и давно уже не вспоминала о своем принце.
До этой минуты.
Приближавшийся к ней мужчина, возвышаясь в седле, выглядел угрожающе. Он остановил коня в нескольких футах от них, но ничего не сказал, давая Брук время рассмотреть его. Он был одет для верховой езды, на нем не было, как у большинства джентльменов, сюртука, а только белая развевающаяся рубашка и черные бриджи. Его синие глаза блеснули, затем, прищурившись, он наклонился и сверху посмотрел на нее и мистера Джеффриса так, как будто они были насекомыми, которых надо раздавить.
Пока он разглядывал их, Брук любовалась игрой солнечных лучей в растрепанных ветром, довольно длинных волосах. Его бронзовая от загара кожа придавала ему лихой вид, который Брук нашла весьма привлекательным, несмотря на его высокомерие.
Ей не следовало таращиться на него, но она не могла удержаться. Незнакомец действительно выглядел потрясающе.
В Англии она чаще всего общалась с джентльменами, обремененными всевозможными болезнями, многие просто годились ей в отцы.
Но этот был красив, отчаянно красив. Кто же он? Может быть, надсмотрщик?
– Джеффрис, – сердито проворчал мужчина, наконец, признав их. Он сошел с коня и бросил поводья молодому конюху, подбежавшему к ним, пока Брук рассматривала мужчину. – Меня предупредили о вашем приезде, но я не ожидал, что вы заявитесь с женой.
