к нам с мелкими. Мне нравилась наша тихая и спокойная жизнь с бабулей, а от мальчишек было столько шума, что, когда они уезжали, я вздыхала с облегчением.
Школу я закончила с отличием, и тогда позвонил Азат. Он долго говорил со мной по видеосвязи, спрашивал, где я хочу учиться. Я и мечтать не смела о Швейцарии, но сказала отчиму, что хотела бы изучать гостиничный бизнес.
Мы никогда не говорили с мамой, чем занимается ее муж. Она раз упомянула, что бизнесом, а каким, понятия не имеет, а я понятия не имела, какие у него финансовые возможности. Так что, когда он позвонил и сказал, что мои документы приняли в Лозанне, я потеряла дар речи.
В Лозанне я проучилась три с половиной года, получила степень бакалавра и очень хочу продолжить обучение. Мечтаю получить работу в престижном отеле и вернуть отчиму потраченные на учебу деньги.
Отчим обижается на меня, они несколько раз навещали меня с мамой в Лозанне. Он считает меня своей дочерью и хочет, чтобы я относилась к нему как к отцу. Но мне сложно, хоть ему я этого не говорю.
Своего родного отца я не помню. Они с мамой развелись, отец женился и через год вместе с женой разбился на машине по дороге на отдых. Так что ничто не мешает мне считать отцом дядю Азата. Не мешает, а я все равно не могу. И не считаю, что он должен тратить деньги на мою учебу, пускай тратит на свою семью.
Мне нравится, какой мама стала рядом с ним — мягкой, уступчивой.
— Если любишь и получаешь взамен заботу и уважение, то уступать — это даже приятно, Марта, — говорила она, когда мы оставались одни. — Очень многое зависит от мужчины, но отношения, семья — это тяжелый труд. И, конечно, его львиная доля ложится на наши плечи.
Она действительно выглядела счастливой, и только за это я чувствую глубокую признательность к Азату. А вот и он, стоит у выхода из послеполетной зоны. Рядом с ним высокий плечистый парень, очень похожий на Азата. И на моего братишку Заура.
Прежде, чем мне его представляют, догадываюсь, что это старший сын Ильясова Максуд.
— Максуд — твой старший брат, Марта, — говорит отчим. Он кажется искренне рад моему приезду. — А Марта — твоя сестра. Ты за нее отвечаешь.
Это уже Максуду. Тот хмурится и зыркает на меня из-под черных бровей. И почему-то мне чудится в его взгляде что-то совсем нехорошее.
Глава 2-1
— Марта, отец выделил нам водителя, завтра нужно съездить в клинику, — говорит мама.
— Зачем, мам? — спрашиваю. — Я себя хорошо чувствую.
— Это хорошо, но проверить никогда не мешает, — она уговаривает мягко, но настойчиво, — ты когда в последний раз была на осмотре у гинеколога?
— Что мне там делать? — смеюсь. — Проблем у меня нет, а осматривать там пока нечего. Я еще девственница.
— Правда? — она хоть и старается скрыть, но я вижу, что вздыхает с облегчением. — Как ты меня порадовала, Мартуся!
— Мам, — беру ее за руку, — мы с тобой столько об этом говорили! Я обещала, что не буду спешить и сто раз подумаю, помнишь?
— Доченька, — мама гладит меня по руке, ее глаза сияют, — как же я рада, не представляешь!
Я об этом знаю. Мама считает, что в Европе свободные нравы, и я просто обязана была поддаться искушению.
Каждый раз, когда они с Азатом приезжали ко мне в Лозанну, мама издалека начинала разговор о моей девственности. Я понимаю ее, теперь у нее на многое поменялись взгляды, и кое в чем я их даже разделяю.
Но в том, что замуж надо выходить девственницей, я не так категорична. Я вообще не хочу замуж, я хочу развиваться, строить карьеру, а к своему первому мужчине у меня одно-единственное условие — любовь. Не только его ко мне, а и моя к нему.
Я хочу всего того, о чем пишут в любовных романах — когда сердце замирает, по телу бегут мурашки, а в животе порхают бабочки. И единственная причина, по которой я до сих пор без пары — то, что я ни к кому еще такого не чувствовала.
Что касается свободных нравов, как раз в Лозанне меньше всего кого-то интересовала моя девственность. И право решать, как ею распорядиться, безоговорочно признавалось за мной. Это одна из причин, почему я хочу остаться в Европе.
Но у мамы своя точка зрения, она считает, что я должна себя беречь для мужа. С учетом того, что если я и выйду замуж, то только за мужчину, от которого запорхают бабочки, то в общем мы с ней мыслим в одном направлении.
После моего признания у мамы явно поднимается настроение.
— В любом случае поедем. Помимо женского доктора заглянем к окулисту, проверим твое зрение, сдадим общие анализы, посмотрим щитовидку. Я пройду обследование вместе с тобой, как раз прошел ровно год, а Азат очень внимательно относится к моему здоровью.
Она говорит с гордостью, и я восхищаюсь отчимом за такую заботу о маме. Это то, чего не хватает нашим мужчинам. Мама родила ему троих сыновей, он не скрывает своей признательности и очень бережно к ней относится.
Из нашего визита в клинику извлекаю максимум пользы — теперь у меня будет справка для посещения бассейна. Семейный доктор Ильясовых порекомендовал мне плавание для исправления осанки.
Когда выходим из клиники, я все еще не могу поверить:
— Это правда, мама? Я могу ходить в бассейн?
— Марта, перестань! — смеется мама. — Ты к родителям приехала! Хватит вести себя так, будто тебя в гарем продали!
— А в тренажерный зал тоже можно? — осторожно интересуюсь, и когда мама кивает, не могу сдержать радости, бросаюсь ей на шею.
— Ура! А я думала, мне придется сидеть здесь в четырех стенах!
— Глупенькая моя девочка! — мама сама меня обнимает. — Конечно, нет. Только надо спросить разрешения у Азата.
Кстати, соглашаюсь с ней, что медобслуживание в Швейцарии очень дорогое. Здесь мама за двоих заплатила столько, сколько там мне бы стоил один прием. Обедать идем в ресторан, а потом мама предлагает пройтись по магазинам. Все, как когда она приезжала в Лозанну.
Вечером после ужина прошу у Азата разрешения посещать
