Группа фашистских диверсантов пыталась захватить штабные документы. Местные немцы-антифашисты сообщили советскому командованию, что это действует тщательно законспирированная подпольная фашистская организация “Вервольф” — “Волк-оборотень”. Немецкие, товарищи уведомили, что одному из коммунистов удалось войти в состав подпольной группы “Вервольф” и сообщить, кто ее участники. Но через несколько дней этого товарища нашли повешенным в собственной квартире, а никого из затаившихся фашистов, известных погибшему, найти не удалось.
Советским командованием был создан специальный разведотдел для борьбы с фашистскими диверсантами. Руководить этим отделом был назначен подполковник Смирнов.
С помощью немецких товарищей разведотдел уже провел несколько успешных операций по ликвидации отдельных групп вооруженных фашистов-вервольфовцев. Но диверсии продолжались. Подполковник понимал, что необходимо ликвидировать главный штаб “Вервольфа”, который пока еще не удавалось нащупать. Один из пойманных фашистских диверсантов показал, что руководящий центр “Вервольфа” находится около Эйзенбурга.
Понимал подполковник Смирнов и ту высокую ответственность, которая возложена на него: через эти места, по этой дороге шли основные линии снабжения фронта, и нельзя было допустить, чтобы здесь действовали фашистские диверсанты.
Дорога вырвалась из леса. Совсем близко, в каких-нибудь трех километрах, виднелись окраины Эйзенбурга.
Война прошла мимо городка. Только на окраине высились руины промышленного предприятия. В самом городе кое-где тоже попадались разрушенные здания — следы бомбежек. Сейчас в этих местах возились сотни немцев, разбирающих завалы кирпича, и металлических балок.
Увидев машину, в которой сидели советские военные, немцы махали руками, улыбались. Одна молодая белокурая девушка послала воздушный поцелуй.
Коля сердито сдвинул брови и отвернулся.
— Ты чего же это на приветствия не отвечаешь, герой? — с усмешкой спросил Ничипуренко. — Зазнался, видать!
— И ничего я не зазнался, товарищ старшина! — с тем же сердитым видом ответил Коля. — Сейчас эти фрицы улыбаются нам, руками машут, как добрые друзья… А, может, где-то между ними сейчас и Шванке прячется. А, может, вот эти самые ручки наших людей били… Нельзя верить этим гадам! Все они звери!
— Нет, не все, Коля! — возразил подполковник. — Далеко не все! И это очень плохо, если думать, что каждый немец — обязательно враг. А товарищ Тельман? А те немцы-коммунисты, которых Гитлер заживо в печах сжигал? А старушка Амалия, которая кормила тебя и Наташу, ведь она тоже немка…
— Понял, товарищ подполковник, — чуть смущенно ответил Коля. И вздохнул. — Только как разобрать, где друг, а где враг?
— Вот в этом-то и состоит наша задача… — Подполковник оглянулся по сторонам и обратился к шоферу: — Останови машину! Надо узнать, где здесь комендатура…
Но спрашивать об этом не пришлось. Из-за угла вылетел мотоцикл и резко затормозил перед “виллисом”.
— Дядя Миша! — радостно выкрикнул Коля, узнав в мотоциклисте лейтенанта Серкова. — Здравствуйте!
Лейтенант чуть заметно подмигнул мальчику, соскочил с мотоцикла и доложил:
— Здравия желаю, товарищ подполковник! Докладывает лейтенант Серков. Вчера вместе с комендантом города капитаном Нелиным был в замке на горе. Считаю, что помещение в правом крыле замка вполне нам подходит.
— Отлично, лейтенант. А для госпиталя там места хватит?
— Думаю, что хватит, товарищ подполковник! — Лейтенант чуть замялся. — Помещения под госпиталь я не осматривал. Однако в центральной части здания, трехэтажной, и в двухэтажном левом крыле госпиталь вполне разместится. А в подвале — отличные склады и кухню устроить можно.
— Добро. Показывайте дорогу, лейтенант!
Вслед за мотоциклом “виллис” стал пробираться по узким улочкам, замощенным темной брусчаткой. Дома стояли хмурые, старые, сложенные из кирпича, ставшего сизым от многовековой пыли. Окна в домах были узкие и высокие, кое-где с разноцветными стеклами.
За городскими улицами тянулся унылый пустырь, превращенный в свалку мусора.
Брусчатая мостовая вдруг сменилась узкой, но хорошо асфальтированной дорогой. Она плавными извивами серпантина поднималась к каменной громаде нависающего над морем мыса, на самом конце которого высились стены старинного замка.
Дорога то извивалась между скалами, то бетонной лентой нависала над обрывом, под которым клокотали, разбиваясь о черные глыбы камня, морские волны.
4Вблизи замок поражал своей мрачной мощью. Он стоял на самом обрыве. С трех сторон его защищали непроходимые кручи. С четвертой, как видно, когда-то был вырыт глубокий ров. Сейчас он от времени зарос кустарником и низкорослыми деревьями.
Это углубление, где когда-то проходил ров, подчеркивало несокрушимую громаду стен, сложенных из огромных глыб черного гранита. Сотни лет простояли эти стены, и только кое-где их прочерчивали извилистые трещины, в которых росли неприхотливые молодые осинки. На высоте четырех-пяти метров в толще стен были прорублены узкие бойницы. Дорога пролегала вдоль стены, и лучники, когда-то стоявшие у бойниц, могли бить без промаха.
Машина остановилась на небольшой каменной площадке, круто обрывающейся к морю. Здесь ров был засыпан, и дорога сворачивала к воротам замка, прикрывающим четырехметровый туннель в стене. С обеих сторон ворот высились четырехгранные сторожевые башни.
— Да, крепкий орешек! — сказал подполковник Смирнов, выходя из машины. — Настоящее гнездо рыцаря-разбойника.
Вместе с Колей и Ничипуренко подполковник подошел к массивным решетчатым воротам, плотно закрывающим готическую арку.
Лейтенант Серков попытался открыть ворота.
— Чепуха какая-то, товарищ подполковник! — пожал он плечами. — Ворота изнутри заперты на замок. А когда мы с комендантом приезжали — они были настежь.
Сквозь решетку был виден массивный засов и увесистый висячий замок.
— Стучите! Раз заперто, значит, внутри кто-то должен быть, — распорядился подполковник.
Он отошел от ворот и взглянул на красующийся над ними треугольный щит с гербом. На щите был выбит рисунок и готические буквы. Время оказалось бессильным перед этой работой средневекового камнереза. И сейчас отлично были видны мальтийский крест с расширяющимися книзу концами и поперек этого креста очертания когтистой лапы хищной птицы.
— “Сила — мое право!” — перевел подполковник готическую надпись. — Самый разбойничий девиз. — Подполковник посмотрел на ворота. — Ну, что там, лейтенант?
Лейтенант энергично тряс железную решетку. Грохот раскатистым эхом отзывался за воротами. Но никто не появлялся.
— Старшина Ничипуренко! — крикнул лейтенант Серков. — Вы сумеете открыть ворота?
Старшина подошел к решетке, разгладил свои рыжеватые усы и степенно проговорил:
— Почему ж не открыть, товарищ лейтенант! Люди замкнули, люди и отомкнуть смогут. Вот только бы железяку какую-нибудь.
— Ломик подойдет? — спросил шофер.
— Ломик? Сгодится!
Старшина ослабил пояс, расстегнул манжеты гимнастерки и передал свой автомат Коле.
Затем Ничипуренко подошел к воротам, поплевал на ладони и взялся за толстые железные прутья.
— И-их! — выдохнул он и чуть присел.
Было видно, как налилась кровью его могучая шея. Железные прутья медленно, словно нехотя, выгнулись двумя дугами.
Ничипуренко взял ломик и вставил в дужку замка.
— Р-раз! — выкрикнул он.
Тяжелый замок со звоном полетел на каменные плиты.
Так же неторопливо старшина открыл засов и распахнул створки ворот.
— Давай автомат, Коля!
Старшина первым вошел в полутемный туннель. За ним последовали остальные. Лейтенант Серков расстегнул кобуру.
Двор замка оказался довольно просторным. В центре его был разбит небольшой садик, стояли железные скамьи. Деревья уже выбросили молодую, ярко-зеленую листву. Справа и слева возвышались крепостные стены — правая высокая и массивная, левая, выходящая к обрыву, низенькая, прорезанная широкими трещинами.
А прямо против входа высилось серое, мрачное здание, трехэтажное в центральной части и двухэтажное в крыльях, переходящих в крепостные стены. Даже веселая зелень деревьев и розоватый цвет молодых яблонь, растущих в садике, не мог смягчить готическую мрачность здания со стрельчатыми окнами и тремя остроконечными башенками. Над центральной, самой высокой башней вздымался ажурный кованый мальтийский крест.
Где-то хлопнула дверь. По каменной дороге, окаймляющей садик, шаркая ногами, бежал тощий усатый старик в желтой бархатной жилетке и нелепой зеленой шляпе с узкими полями и пером.
У ворот уже гудели моторами машины и переговаривались подъехавшие разведчики.
