— Все так и поняли.
— Почему?
— Не мог, не хотелось.
— Я тебя прекрасно понимаю, я и сама была в таком состоянии.
— Нет, не понимаешь — говорит он с горечью.
— Не думай, что ты один переживаешь расставание с любимым человеком!
Он меняется в лице.
— Я две недели назад вышла из отношений, которые продлились четыре года, поэтому я тебя понимаю.
— Извини.
— Ладно, все нормально. Как ты себя чувствуешь?
— Как будто по мне катком проехались.
— Надо было есть.
— Ага.
— Может, хочешь чего-нибудь?
— Лечь, голова кружится.
— Да, хорошо.
Встаю и помогаю ему лечь на подушку.
— Можешь идти домой — говорит он сухо.
— Я не уйду, пока твой врач не скажет мне, что с тобою все хорошо. Я обещала Эм, поэтому извини. Я буду вон там за дверью, так, что раздражать не буду. Если, что-то понадобится, помаши рукой, я тебя увижу через стекло.
Он молчит. Разворачиваюсь и ухожу.
Надо сообщить врачу, что он пришел в себя.
Нахожу врача, говорю ему, и он тут же идет к нему в палату, я остаюсь в дверях.
Врач осматривает его. Ему не разрешают вставать. Просят наладить питание и не переживать. Я выхожу и устраиваюсь в кресло около двери и засыпаю.
Просыпаюсь от резких звуков. Прислушиваюсь, они из палаты. Энтони стонет сильно. Вскакиваю и захожу в палату. Он спит, похоже, ему сниться кошмар. Подхожу к нему дотрагиваюсь до его плеч.
— Энтони, проснись — говорю ему почти на ухо, и он открывает глаза.
— Что, где?
— Это сон, всего лишь сон — глажу его по голове — все хорошо.
Он тяжело выдыхает и закрывает глаза.
— Может, хочешь чего-нибудь?
— Нет ничего — говорит он и утыкается взглядом в стену.
— Тебе не больно?
Он ошарашено смотрит на меня, как будто я у него спросила нечто?
— Мне?
— Да тебе, ну в смысле не болит ничего?
Он ухмыляется — ты все равно не поможешь.
— Можно попросить обезболивающее.
Он пронзает меня возмущенным взглядом.
— Ну не хочешь как хочешь.
Я разворачиваюсь и ухожу за дверь. Пытаюсь отвлечься и подумать про свою жизнь. Как она изменилась за последние двадцать четыре часа.
Перевожу взгляд на Энтони, он смотрит на меня через стекло и пытается поднять руку. Он что машет мне?
Поднимаюсь и иду к нему. Захожу.
— Извини меня — говорит он.
— Ладно, проехали. Передумал?
— Да нет, от этого не обезболишь.
— Тебе нельзя переживать, слышишь.
— Ага.
— Энтони как бы больно тебе не было сейчас, поборись за себя, пожалуйста.
— А какой смысл?
— Смысл в тебе в твоей жизни, твоем здоровье. Ты должен выздороветь.
— Это никому не нужно — он закрывает глаза.
— Это нужно твоей маме в первую очередь. Она очень переживала за тебя.
Он открывает глаза.
— Как она?
— Была уставшей, она поехала домой отдохнуть.
— Спасибо, что была с ней. Если бы с ней что-то случилось.
— Так постарайся избежать этого. Я прекрасно тебя понимаю, но нельзя складывать руки и плевать на себя, как это делаешь ты сейчас.
Он очень удивленно посмотрел на меня.
— Ну, так что на счёт обезболивающего?
— Нет не надо ничего.
— Хорошо, ты есть не хочешь?
— Хочу.
— Что хочешь?
— Супа какого-нибудь.
— М попробую найти, здесь поблизости есть кафешка какая-нибудь? Не знаешь? Я видела одну, но не знаю, нормально там кормят или нет. Кафетерий уже закрылся, наверное.
Он удивленно смотрит на меня.
— Что? Я не знаю ваш город, я здесь только второй день.
— Что?
— Ну, я же из Хикса.
— Ты не отсюда?
— Нет.
— А что ты тут делаешь?
— Приезжала по работе и задержалась.
— А где ты остановилась?
— Здесь недалеко.
Он хмурится.
— Ладно, так, что на счет кафе?
— В квартале отсюда есть закусочная «У Бэна», можешь забить в навигатор.
— Отлично, жди.
Я встаю и собираюсь выходить.
— Я же пошутил, ты куда? — Говорит он взволнованно.
— А я нет — улыбаюсь и выхожу.
Забиваю это кафе в навигатор и иду туда. Закоулки темные, страшновато, ну ладно.
Добираюсь до закусочной. Слава Богу, у них есть куриный суп. Прошу с собой, и подогретый. Укутываю банку в шарф и иду обратно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Добралась без приключений. Захожу.
— Вот я и суп.
Он улыбнулся. У него невероятно-притягательная улыбка.
Я достаю банку и мою руки. Открываю её, аромат разносится по всей палате. Так, как же его накормить.
Надо его посадить как-то.
— Что садимся как в прошлый раз?
— Да, наверное.
Помогаю ему сесть. Сажусь за его спину, и он облокачивается на меня. Беру полотенце, стелю ему на грудь. Беру ложку и банку. Подцепляю бульон и подношу ему в рот. Он так наслаждается, что закрывает глаза.
— Вкусно?
— Ага. Можно я сам, он забирает у меня ложку. Его рука потрясывается, кажется, он с таким усилием делает это. Половину бульона он расплескивает, но, что-то доносит до рта.
— Может все же я?
— Нет, я сам, наклони банку — он подцепляет мясо и ест его.
Такое ощущение, что он очень давно не ел. У меня заурчало в животе от запаха супа.
— Хочешь? — Спрашивает он.
Я вспоминаю, что сегодня только завтракала.
— Ага, он так вкусно пахнет.
— Поешь — он отпускает ложку.
— Можно?
— Конечно.
Беру ложку, одну, вторую.
— М, вкусно как.
— Мне тоже нравиться у них суп.
— А ты часто туда ходишь?
— Иногда приходилось, после универа.
— Везет тебе, я про кафешки вообще не знаю. Только дом работа. Денег вечно не хватает ни на что. Ешь я все.
Он забирает ложку и ест потихоньку.
— А где ты работаешь?
— В магазине детских вещей. Вчера пришлось сюда приехать, в головной магазин у них не сошлись суммы.
— И как?
— Что?
— Суммы сошлись?
Ему это интересно.
— Да, они не учли восемь позиций и хотели повесить это все на нас продавцов.
— Надеюсь, не повесили.
— Нет, у меня были накладные с собой и я их убедила.
— Хорошо.
— Да, а то пришлось бы бесплатно работать.
— Спасибо — он отдает мне ложку — я все.
— Ага — убираю банку на тумбочку — хочешь лечь.
— Нет, я бы посидел.
— У тебя спина не затекла?
— Затекла.
— Давай помну немного.
Отстраняюсь от него маленько, и провожу руками по его плечам. Под руками ощущаю твердые мышцы. Хоть он и похудел, но мышцы у него были накаченные. Одной рукой придерживаю его, а другой растираю его спину.
— Надеюсь, тебе скоро разрешат вставать.
— Было бы- здорово.
— Не переживай так больше, пожалуйста ты очень напугал свою маму, не говоря уж об Эм и мне.
— Ты, что тоже испугалась — усмехается он.
— Конечно, ты бы видел себя.
— Неужели такой страшный.
— Не ты страшный, за тебя страшно, когда сегодня тебя откачивали я, наверное, испытала шок.
— Что? — Удивляется он.
— А, я же тебе не сказала. У тебя сегодня остановка сердца была. С третьей попытки его завели.
— Зачем, всем стало бы легче.
— Перестань так говорить — беру его за плечи — никому не было легче, особенно твоей маме.
— Спасибо, что ты была с ней — говорит он, опустив голову — если бы с ней что-то случилось, я бы не пережил этого. Она одна осталась в моей жизни.
— А отец?
— После смерти Джены отец очень отдалился от нас. Я практически его не вижу.
— Про Джену мне рассказала твоя мама.
— Правда — он удивляется — она вообще про это старается не говорить.
— Мне жаль, что это случилось с вами.
— Не знаю, мне кажется, я до сих пор не привык, что её нет.
— Это очень больно терять близких людей. Не говори, если не хочешь.
— А ты теряла кого-то?
Вот блин!
— У меня нет родных я из детского дома. Меня не брали в приемные семьи. Когда в моей жизни был Рей, он был единственным близким мне человеком. Хотя это я так считала. Для него я, похоже, такой не была.
