Он нажал спуск. Оружие задергалось в его руке, и немцы начали падать как подкошенные. Черный вскочил, дал еще одну очередь и помчался к Соколову…
* * *
Сначала их увидел наблюдатель, спрятавшийся в кроне огромной кривой сосны, ветки которой поднимались выше почерневшей и поржавевшей крыши школы. В ствол сосны были вбиты скобы, служившие ступеньками. Наблюдатель стоял на дощатой площадке, держась за ветку и прижимая к глазам артиллерийский бинокль.
— Танки! — закричал вдруг он, и его надтреснутый, взволнованный голос донесся до самых окопов внизу, на берегу. Ритмичный стук лопат и заступов разом стих. Бойцы и сельчане побросали свои орудия труда, выскочили из окопов и замелькали перед брустверами, взволнованно вытягивая шеи.
Из дверей школы выбежал надпоручик Янко, без фуражки, в расстегнутом кителе, и посмотрел на верхушку сосны.
— Где ты их видишь?
— Там, вон там, пан надпоручик.
Боец энергично указывал рукой на юго-запад. В том направлении на горизонте поднимались серые клубы дыма. Танки медленно друг за дружкой спускались по склону в долину. Ветер доносил слабый, едва слышный рокот моторов.
— Они направляются к дороге, — решил надпоручик и, посчитав облачка дыма, повернулся к Галузе, который вышел вслед за ним: — Доложи в батальон: двенадцать танков в колонне. Идут на Тимченки.
Галуза вихрем влетел в помещение.
— Батальон! — крикнул он девушке, которая в углу за столом обслуживала три зеленых ящичка полевых телефонов. — Живо, батальон!
Девушка быстро начала вращать ручку. Галуза выхватил у нее из руки трубку.
— Я — Шестьдесят третий, Шестьдесят третий… вызываю Двадцать второго… На нас идут танки!..
Сквозь открытую дверь было слышно, как надпоручик твердым голосом подает отрывистые команды:
— Боевая тревога! Красную ракету! Стреляй красную!
Возле самого здания прозвучал выстрел и засвистела летящая ракета.
— Есть! — крикнул Галуза и резко положил трубку. Поймав испуганный взгляд белокурой телефонистки, он выскочил из помещения, по дороге сорвав с гвоздя на стене автомат.
Янко стоял возле школы, не спуская глаз с приближавшихся танков. Они сползали к дороге, как большие черепахи.
— Что такое? — отмахнулся Янко от ординарца, который подбежал к нему с полушубком и настойчиво предлагал надеть его. Потом ординарец подал Янко ушанку и портупею с пистолетом. — Что батальон? — крикнул Янко, завидев Галузу.
— Ничего. Там знают о них. Нам приказано стрелять только в том случае, если они проникнут на наш берег. Ими займется Новиков.
Янко проговорил, рассеянно пристегивая кобуру:
— Пока что они идут как на параде…
— Я сбегаю погляжу, как там у Новикова, — предложил Галуза.
Батарея 76-миллиметровых орудий отряда капитана Новикова разместилась правее от школы, примерно в 150 метрах, на опушке леса. Четыре орудия были расположены в шахматном порядке на расстоянии 20 метров друг от друга в полукруглых мелких окопах. Артиллеристы, сгорбившись, стояли на коленях за щитами. Наводчики, не отрывая глаз от резиновых оправ прицельных устройств, лихорадочно крутили рычажки наводки. Длинные стволы с воронками дульных тормозов медленно поворачивались вслед за целью. Ящики со снарядами были открыты, и подносчики уже держали снаряды в руках.
Черные гремящие коробки танков погрузились в лощину, но через минуту опять выползли оттуда. Окутанные вечерним туманом, они переправились через дорогу, ведущую из Мерефы в Соколове, и, покачиваясь среди низких тополей, двинулись по дороге на Тимченки. «Там держит оборону рота капитана Чуканова, — вспомнил Галуза, спешно направляясь по мокрому, тающему снегу к батарее. — Может, они не пустят их через мост?..» У него мороз пробежал по коже, когда он представил себе, что немецкие танки вот-вот окажутся здесь.
Обычно веселый, сейчас капитан Новиков, с покрасневшим лицом, стоял прислонившись к желто-красному стволу сосны. В руке он держал цигарку, зажженным концом обращенную к ладони, и, жадно затягиваясь, сосредоточенно следил за танками. Время от времени левой рукой он поднимал к глазам бинокль, висевший у него на шее на тонком ремешке.
На позициях миргородской обороны все затихло. Солдаты с волнением следили за танками, которые были уже в сотне метров от моста. Из выхлопных труб вылетали черные клубы дыма. Гусеницы взметали снег. Если они пройдут…
Галуза остановился и затаил дыхание. И тут вдруг посреди моста мелькнула ослепительная вспышка. Десятиметровый мост, разваливаясь на части, взлетел на воздух. В облаках дыма дождем посыпались переломанные бревна и брусья.
— Молодцы! — крикнул капитан, улыбаясь во весь рот. Потом загасил окурок и поднял руку: — По танкам… противотанковым!..
За щитами орудий замелькали руки, загремели затворы, сверкнули желтые гильзы, а потом спины артиллеристов вновь стали неподвижными.
— Дальность два… — Капитан чуточку выждал, пока наводчики поставят дальность. — Из четырех орудий — беглый огонь!
Четыре выстрела грянули почти одновременно. Орудия подскочили. Из открытых затворов, звякнув, вылетели горячие гильзы. Из рук в руки переходили новые снаряды, лязгали затворы, пушки рявкали, изрыгая огонь…
Галуза, закрыв уши руками в варежках, восхищенно наблюдал за стрельбой.
— Горит! — вырвалось у него, когда он заметил, что из головного танка повалил жирный, черный дым.
— Горит! — эхом откликнулись окопы. На закопченных и потных лицах артиллеристов засверкали белозубые улыбки. Довольные, артиллеристы хлопали друг друга по спинам.
Колонна танков повернула назад. Командирский танк, окутанный дымом, лизали языки пламени. Галуза радостно обнимал Новикова.
Это было 7 марта, под вечер.
* * *
В Соколове на командном пункте первой роты, разместившемся в домишке возле церкви, утром 8 марта окна еще были завешены одеялами. Вокруг стола, склонившись над картой, расчерченной цветными карандашами и освещенной мутным, колеблющимся пламенем керосиновой лампы, собрались надпоручик Ярош, надпоручик Ломский, надпоручик Седлачек, подпоручик Сохор и медик с университетским образованием подпоручик Армии Шеер. Исхудалые щеки их ввалились, будто они разом постарели на десять лет.
Сквозь открытую дверь из соседней комнаты до них доносился разговор связных. Слышались шаги, жужжание полевого телефона.
— Это означает, — объяснял Ярош, сильно наклонившись вперед и поставив ногу, на перекладину стула, — что мы можем ждать их уже сегодня. Отсюда… или вот отсюда. — Синим карандашом он начертил на карте длинные стрелы и продолжал: — Откуда бы они ни пришли, мы попробуем остановить их перед окопами. Если не выйдет, будем с боем отходить-к церкви. Понятно? Это центр обороны. Мы сделаем из нее крепость, как билютинцы в Тарановке…
— У них уйма танков, — озабоченно заметил Сохор.
— Танками займется Седлачек. — Ярош повернулся к смуглому подтянутому брюнету — тот молча кивнул. — От тебя же, Тонда, пока требуется только основательная разведка. Они не должны застать нас врасплох, понимаешь?
Сохор поднял на Яроша большие, все понимающие глаза.
— Ребята их стерегут, — сказал он уверенно.
Ярош обошел вокруг стола, засунув большие пальцы рук за пояс.
— Еще раз обойдем взводы. Все ли у нас… — Он не окончил, так как снаружи донесся топот множества копыт.
Они вышли из дома. Уже рассвело. Над деревней висели низкие серые тучи. К церкви от реки подъезжали четыре 76-миллиметровые пушки, каждая была прицеплена к двуколке, которую тащила четверка лошадей. На левых, оседланных конях трусили возницы, по бокам в развевающихся шинелях, сменяя друг друга, рысцой поспешали бойцы расчета.
Батарея подъезжала к церкви. Были слышны гортанные выкрики. Орудия останавливались одно за другим. Кони мотали головами, фыркали и скалили зубы. Возницы спрыгнули на землю. Сзади гарцевал пригнувшийся к шее коня всадник, а за ним впритык ехал другой. Оба остановили коней как по команде. Первый передал второму поводья и огляделся. Увидев группу офицеров возле дома, он направился к ним по скользкой дороге, левой рукой придерживая планшет. Льдинки со звоном вылетали из-под его сапог. Ярош пошел ему навстречу.
— Старший лейтенант Филатов, — представился всадник. — Командир пятой батареи. По приказу капитана Новикова я откомандирован для поддержки вашей роты.
Ярош отдал честь и пожал ему руку.
— Противника уже слышно. Он обошел Тарановку и идет на нас. Необходимо прикрыть центр и правый фланг нашей обороны.
Филатов с пониманием кивнул и, прищурившись, посмотрел на горизонт.
— Ясно. Две пушки я выдвину вперед, а две оставлю где-нибудь здесь. Сейчас размещу их.
Он на ходу отдал честь и побежал назад. Раздалась протяжная команда. Всадники вскочили на коней.
