Нагло вламываюсь на кухню.
— Так чего ты там, мамочка, говоришь? В поселок ты, что ли, едешь?
— Мы едем.
— А меня спросили?
— Приказы не обсуждаются!
Ох мама, ох актриса. Играем, значит, в «деспотичную начальницу», да? А мордашку-то состроила — вылитая бабушка Вера Андреевна.
* * *
Хотя папа и загоняет меня спать, чуть стемнеет, это не значит, что я так прямо и сплю, ага. Мой вечер продолжается до часа ночи. Мобильный со мной! Выхожу в «М-Агент», пишу Виктору. Это мой братюня, — в одной группе в прошлом году играли, — и я, и он, и Лёша. Виктор добрый. А еще — очень похож на плюшевого паучка моего братца — маленький, смешной, с густой короткой э-э… шерсткой на голове. Мы с одной параллели. Его знает и любит вся школа. И знаете за что? В прошлом году он распылил газовый баллончик в рекреации. Все чихали, кашляли, некоторых аллергиков отправили в больницу. А бедный Виктор, когда его поймали, даже сказать ничего не мог, потому что накануне сделал прокол языка. Язык распух и не давал говорить. Виктора на неделю исключили из школы. Когда он вернулся, все его вдруг горячо полюбили. Это очень странно, но это так.
Пришлось все Виктору рассказать. Спрашиваю, что теперь делать, если наш товарищ такой непонятливый уродился.
«Непонятливый и непонятный…» — пишет Виктор.
«Но что делать и как же мои чувства?»
«Чувства. Я понимаю… Это прекрасно и печально…»
О, а Виктор-то глубже и тоньше, чем кажется. Такие вещи пишет. Надо с ним чаще общаться.
В общем, утешил он меня, я и уснула.
А зря. Приснился кошмар.
Будто мы уже в России. Снится новая школа, и там всем приезжим из Казахстана вместо русского языка преподают казахский.
— Вы не можете знать русский язык! — кричит на нас с братом и с Виктором какая-то бордовая огромная жаба, скользкая и в бородавках. — Вы не жили в России!
Вон! Вон! Вон!
Это «вон!» сливается с «бом-м!» колокола, непонятно откуда отбивающего свои удары, и мы боимся, и не знаем, куда нам теперь. А вокруг кричат: «Казахский язык! Казахский язык!», а нас всех троих тычут носами в дверь с табличкой «класс коррекции» (не знаю, что это), и вдруг Виктор высовывает и показывает всем свой собственный язык: синий, огромный и распухший, с металлической бусинкой посередине…
Уф-ф… Не часто приходится радоваться звонку будильника, а тут — счастье, что проснулась.
Да, я хожу в эту школу последний год. Летом мы действительно переезжаем. И это взаправду, а не во сне, будет Россия. Почти Россия. Калининград.
Это здесь я учусь в филологическом классе многопрофильной гимназии, и участвую в олимпиадах по русскому языку. И выручаю команду, зная ответ на вопрос «множественное число слова „дно“». А что будет там? И зачем тогда мне все эти огорчения с казахским языком? А еще — с огромными художественными текстами по казахской литературе, которые и прочесть-то невозможно, не то, что обсуждать. Есть также среди изучаемых дисциплин история Казахстана, где в учебниках «пособники царизма» так притесняли коренных жителей — хоть плачь… А «пособники царизма», если что — это мои предки по папиной линии. Они здесь с позапрошлого века живут. И лично они никого не притесняли!
У нас в классе есть начитанный мальчик Мераби, так он все время спорит. Иногда мы специально просим, чтобы он завел с историчкой дискуссию. Милое дело — послушать, как они из пустого в порожнее льют-переливают.
Например, учительница монотонным голосом вещает: «Наш Казахстан гордится дружбой между народами, населяющими республику. Все мы, независимо от национальности, являемся казахстанцами. Казахи славятся своим гостеприимством, и это ценят представители всех этносов, проживающих на древней земле Казахстана».
Ну гостеприимство и гостеприимство, — очень хорошо, эти лозунги у нас на каждом столбе висят…
А Мераби уже тянет руку
— А почему, если мы — казахстанцы независимо от национальности, все время подчеркивается, что все, кроме казахов, здесь гости?
— Почему подчеркивается?
— Ну, сами же говорите: «Казахи славятся своим гостеприимством». Выходит, мы тут не такие же хозяева, а так, временно?..
Учительница молодая и неопытная. Она бледнеет, судорожно ищет ручку с красной пастой, цапает дневник Мераби и ставит «двойку». Рядом крупно пишет: «За национализм!»
— Придешь с родителями!
Потом вскакивает со своего места Мадинка:
— А вы думаете, что казахам здесь рай? Это если родственники у власти или там богатые — это да, все в шоколаде. А если нет таких — вот как у нас? У нас вся родня — по аулам, и все норовят сюда к нам «в гости». С этим «гостеприимством» учиться и работать некогда: только и ездим, ищем по базарам продукты подешевле, готовим с ночи до утра! Да мне иногда спать негде, кроме как в коридоре на корпешке. И ты тут еще, Мераби, со своей критикой! Не разбираешься ни фига…
Потом в школе появляется дедушка Мераби, похожий на горского князя из произведений Лермонтова.
— Уважаемая, что надо делать моему внуку, чтобы получить «за национализм» оценку «отлично» по Вашему предмету? — интересуется он у исторички.
Конструктивного разговора у них не получается…
Мама говорит, что мне надо очень хорошо учить русский язык, чтобы в России ко мне не относились предвзято. Избегать сленга (а я не могу, со сленгом разговор информативнее раза в четыре!) Повезло еще, что русский и литература — мои любимые предметы. Гуманитарные. В школе нас как-то тестировали, так выяснилось, что у меня преобладает образное мышление.
В связи с этим братец маму спрашивает:
— А тогда линейное мышление — это как?
Мама пыхтела-пыхтела, а ответить нечего! Призналась, что не может объяснить — у нее-то мышление образное. А как по-другому можно мыслить — даже представить себе не может. Вот — линейку какую-то видит, которой мозг протыкают.
Так что полезли в философский словарь…
А на олимпиадах по русскому и литературе мне внушают, будто я отстаиваю честь школы. Что является величайшим заблуждением. «Честь школы отстаивать…» — да в страшном сне такого не приснится! Переполненной в два раза школы, где всем на тебя наплевать и где даже не учат толком, а лишь бесконечно готовят к ЕНТ — в России это называется ЕГЭ.
Нет, на самом деле я тихо борюсь за свое будущее. И потом, даже здесь хочется, чтобы наконец учителя поняли, что «и эта девочка, кажется Таня» что-то может. А «честь школы» — вот еще, гадость какая… А, чуть не забыла сказать, если кто не в курсе: множественное число слова «дно» — «донья».
Я не только русский люблю. Английский учу, даже рассказы на нем пишу. И вообще, меня знают многие крутые мажоры в городе. Если скучно, никогда не сижу и не жду того, кто меня развлечет. Ищу через Интернет кого-то интересного в нашем городе — остались еще такие. Знакомлюсь, встречаюсь — иногда с очень необычными людьми, у которых неплохие идеи и богатый внутренний мир.
Зеркала я обожаю — но ненавижу свои тонкие губы. Остальное очень неплохо. Хотя Антон, мой первый парень, и называл меня «крольчонком». Да все оттого, что сам он странный. Какой же «крольчонок», когда друзья говорят, что я аристократична? О, этот высокий лоб, немного печальный взгляд серых глаз и пышные русые волосы!
А еще я ношу в школу нож, чтобы пугать придурка Данила. Он постоянно лезет к нам, обзывает мою подругу Мари хромой обезьяной. У Мари плохо работают левая рука и нога, она сильно хромает, и ее пальцы навечно сжаты в кулак. И этот подлец… Вот зачем мне нужен нож для бумаги. Вид ножа действует на дауна благотворно.
Также я довольно часто шью друзьям и тем, кто попросит, разноцветных тряпичных бегемотиков. В этом я виртуоз!
В целом у нас неплохой класс. Только обидно, что в филологический вместе с одаренными детьми заталкивают тех, кому нечего делать в сильном «мехмате» или «физмате». Подозреваю, что у нашего директора — линейное мышление. Вот он нами, талантами-гуманитариями, и не дорожит: со своей линейкой в мозгу. «Математика — царица всех наук» — и это во всю стену у нас в вестибюле.
— Ага. А кукуруза — царица полей, — фыркает мама, когда с оказией забредет к нам в школу.
Глава 4
Вечером собираюсь с силами и делаю попытку номер четыре… «Я должна позвонить, я должна позвонить…» Пикает эсэмэска. Это Мари: «Ты должна ему позвонить J» Ладно, Мари, сейчас позвоню, только «ВКонтакте» проверю, что пишут…
Виктор написал: «прив. Ну чё? Подробности есть?»
Светка — ничего, конечно. О, аву сменила. Света в полицейской форме… А не за этим ли ее и понесло в юные надзиратели или как там?
Хотя даже из Харькова крутой чел с бородой поинтересовался: «Как твой самец?» Помнит — вот хороший же!
Ну все! Звоню, звоню! Вдыхаю десять раз — мама так учила, чтоб адреналин… Все равно не могу… считаю до ста. Досчитала слишком быстро. Хорошо, что там в окне? Если сегодня фонарь у магазина напротив не горит — не звоню. Фонарь горит. Ну все, я звоню-у-у! Звоню. Сейчас.
