На его фоне Ян, вооружённый «всего лишь» кварт-пистолем, двумя полуторафутовыми дагами и полуторным фламбергом, выглядел безоружным. Да что там – неприлично голым!
Ну а на Вульфа, который принципиально не носил оружия длиннее булавки для длиннющей своей косы, и вовсе смотреть было стыдно и грустно.
- Итак! – сказал Вульф. – Что на сей раз?..
В этот раз улов был не столь богат, как обычно. Хотя, как посмотреть. Троллиты, быть может, и не были чрезмерно крупными, но каждый из них тянул на десяток каратов. И таких камешков набралось два десятка. Притом их ещё добыть надо было, для чего требовалось хорошенько покопаться в тролльих внутренностях, предварительно вспоров его многослойную «одёжку». А для начала - затропить!
- Двести золотых! – сказал Вульф, едва мазнув по камням быстрым, цепким взглядом.
И каждый знает, что цену Вульф даёт один раз. Не нравится – торговли не будет.
Молча, дабы, не дай бог, дать торговцу повод для отказа, Ян поворошил пальцем кучку лежащих перед ним драгоценностей. Выбрал самый мелкий камешек, отливающий зеленовато-чёрным. Такие никому в Трампе прежде видеть не доводилось. Придирчиво оглядев его в лупу, Вульф поднял цену. Притом резко – вдвое.
- Четыреста! – и кашлянул виновато, признавая, что и впрямь ошибся.
Четыреста золотых было меньше, чем Ян рассчитывал, но он уже раз рискнул.
- Что ещё? – Вульф был явно недоволен своим промахом, а потому говорил резко и нарочито грубо.
- Сто саженей тролльей шкуры, четыре клыка – целых. Кварта тролльей красной желчи… месячной! Как обычно?
- Шкуру и клыки – так же. А на кой мне месячной давности троллья желчь? Что ж ты так припозднился, Ян Орлов? Вещь ценная, я бы тебе за неё пятьсот золотых отвалил. А теперь… Ну куда она мне – месячная? И где это, скажи на милость, ты месяц шлялся-то, с тех пор как тролля завалил?
- Шлялся… - дернув ртом, не проговорил, а прошипел, Наката.
- Шлялся… – эхом откликнулся Ян, только в другой интонации, – Да как тебе сказать, Вульф?… По бабам гулял. По орочьим… Вот орки озлились на нас да и насели сразу в две ватаги! До сих пор не понимаю, как уйти свезло… Ты, Вульф, за золотишком не тянись, не нужно оно мне. На эти деньги ты мне чек дай.
- Как всегда у Рыжей отоваришься? – буркнул Вульф недовольно. – Забыл уж, поди, когда последний раз у меня в магазине появлялся. А то смотри, Ян, я тебе, как постоянному клиенту, скидку дам! Немалую – десятую часть скину!
Предложение было заманчиво, и, по тому, как шевельнулся за спиной Наката, Ян угадал – тот бы согласился. Сам же он только головой покачал:
- Нет, Вульф. Ты же знаешь…
- Да знаю, знаю! – поморщившись, сказал Вульф. – Так ты смотри, если что…
- Только к тебе! – заверил его Ян со всей возможной сердечностью.
Вульф, не чинясь, выписал ему чек ещё до оценки остального груза. Всего вышло полторы тысячи. Бывало лучше, бывало хуже – им не слишком везло в последние походы. Да и в истории Трампа редко кому из трапперов удавалось заполучить троллит ценой больше тысячи золотых. Однако, жили – не жаловались. На пиво с мамуком хватало, прам содержался в исправности, и в пороховницах всегда был порох.
У Яна и Строри даже собственные фактории были – на дальних выселках. Остальные держали долю в праме и каноэ, от того имели доход, называемый малым. Вот и сейчас – почти всё заработанное уйдёт на покупку снаряжения.
Потому и вздыхает Наката, безоговорочно признающий за вожаком право самому выбирать поставщика. Как бы там ни было, Рыжая берёт подороже Вульфа. Да и скидки она не предлагает, несмотря на всё своё особое к Яну отношение.
- Прямо сейчас и пойдёшь? – спросил он недовольно, спускаясь по лестнице, как всегда – в полушаге сзади и чуть сбоку.
- А чего тянуть? – повёл плечом Ян. – Всё равно раньше, чем к утру, она спать не ляжет. А если уж прознала, что я вернулся…
- Да, тогда лучше поспешить! – согласился Наката. – Рыжая, она такая.
4.
Рыжая, она же Оксана Рыженко, жила в самом престижном районе Трампа… если, конечно, сей город можно разделить на районы, а улицы его назвать улицами. Вся хитрость в том, что строили его на болотистой почве, на воде, оттого улицы и дома были подняты на сваях на несколько саженей. На сваях же стояли крепостные стены, форт, наблюдательные башни – всё здесь было на сваях.
В хитросплетениях его мостиков, переходов, подвесных канатных дорожек и беспорядочном, хаотичном расположении домов запутался не один новичок. Впрочем, Яну Трамп был домом родным, а уж заплутать по дороге из «Лысого скальпа» до фактории Оксаны было и вовсе мудрено. Он бы и с закрытыми глазами – на спор или просто так – пересёк восемь «улиц», четырнадцать мостов и мостиков. И, под конец, пройдя по Горбатому мосту, вышел бы к крепко отстроенной, укреплённой почище иного форта, фактории Оксаны.
Оная досталась молодой женщине в наследство от мужа-траппера, погибшего, когда было ей всего шестнадцать. Сейчас, вроде бы, исполнилось двадцать восемь, но никто не уточнял – ни к чему. Это была красивая, крепкая, а, главное, невероятно умная женщина. А по хитрости и деловой хватке сравняться с ней из всех торговцев Трампа мог только Вульф. Ну, уж в этом-то он Оксану даже превосходил, отчего она вовсе не страдала – жила весело и привольно. А ежели кого привечала, то уж от всей души.
Яна, кстати, она сама в постель и затащила, да так, за пять с лишним лет, и не выпустила.
Были ли у неё другие мужчины? Наверное, были. Ян точно не был монахом, хотя в открытую старался подруге не изменять. Про Рыжую, как в глаза и за глаза звали Оксану, говаривали всякое, однако грязи – никто. И Ян со своим, вовсе не сахарным характером не давал такой возможности, да и повода не было.
Сегодня Оксана его не ждала, потому и решил он сделать любимой маленький сюрприз. Ян ведь не всё рассказал Вульфу. В том числе причину, по которой орки так взъярились на него. За пазухой его обреталось сокровище, которому и жить-то всего неделю осталось, - но даже сейчас очень многие, не задумываясь, выложили бы за него целое состояние.
Нет, решено! Оно пойдёт Оксане! Пусть наслаждается!
Что трапперу стена в два этажа? Тьфу, семечки. Ян преодолел её прежде, чем собаки за стеной сообразили – кто-то лезет, и зашлись лаем. Дальше – по крыше склада, бегом до стены дома, возвышавшегося ещё на этаж, и две сажени до окна Оксаны.
Раму, правда, вышиб неудачно – целиком обрушил в комнату. Сам ввалился, весёлый и собой очень довольный…
Свет ударил в глаза, глухо щёлкнул взведённый замок пистолета. И тут же дрожащий от изумления, ярости, восторга голос:
- Ян!!!
Ян всё ещё был ослеплён и почти ничего не видел. Мгновением спустя тяжёлое тело ударилось в него, едва не сшибив с ног. И сейчас же он ощутил тепло ее мягкой, полной груди, прижавшейся к нему. Оксана была почти одного с ним роста, и Яну всегда особенно нравилось, что ей не требовалось вставать на цыпочки, чтобы обнять его и поцеловать. И сейчас не потребовалось.
- Вернулся! Ты вернулся! – прошептала Оксана.
Время снова привычно замедлило свой бег, и Ян вспомнил про подарок, который с таким риском, с таким трудом тащил более двухсот вёрст. Вспомнил, вмиг покрылся холодным потом, сунул руку за пазуху…
И выругался обречённо.
Бесценный цветок симарийского болотного лотоса был смят и изломан. Только что в порошок не растерт. Его ещё недавно необыкновенно тонкий, нежный аромат загустел, стал терпким и резким. Очень скоро он и вовсе будет невыносимым. Пришлось бежать к окну и спешно выбрасывать его прочь. Через час лотос сгниёт, от него останется лишь небольшая лужица светло-коричневой грязи.
Подарка же не будет. И ему не удастся порадовать Оксану…
Впрочем, не похоже, чтобы это волновало сейчас молодую женщину. То всхлипывая, то смеясь почти истерично, она прижималась к нему. Отталкивала. И вновь ластилась кошкой. Конечно, так не могло продолжаться бесконечно долго – оба слишком долго были друг без друга. Ян притянул её раньше, чем девушка успела дойти до того, чтобы первой начать срывать с него одежду – несмываемый позор для молодого, полного сил мужчины.
Они едва успели дойти до её ложа…
Оксана лежала у него на плече, сильной, но необыкновенной нежной ручкой игралась волосами на его груди и молчала. Зная её, Ян не ждал от этого молчания ничего доброго…
Ну вот, дождался! Именно того, о чём думал, чего боялся.
- Ты ведь не задержишься здесь долго? – тихо и вроде бы спокойно спросила она. – Когда твой прам снова выйдет в поход?
- Две недели я отдыхаю! – решительно сказал Ян. – Две недели я тебе обещаю твердо!
- Две недели… - горько сказала Оксана. – Две недели! Иные и по два месяца сидят – не бедствуют. Ты и так опоздал более чем на месяц! Ты же не нищий, Ян. Почему не можешь позволить себе отдых?
