Котенок был дымчатый, с черными полосками, которые на лбу складывались в букву «М».
– Киска... Кисонька... – Ада тихонько потыкала его в пушистый бок, но тут дверь комнаты отворилась, и внутрь заглянула мама.
– Ты как? О, пришла в себя. Посмотри, какая прелесть у тебя. Ты когда в обморок упала, ох, от переутомления, наверное; мы с папой тебя на кровать перенесли, котеночек так мирно у тебя на груди устроился, что мы решили его оставить. Здорово, правда?
– Ага, – скептично кивнула Ада, покосившись на живность.
Пока что она деликатно молчала.
– У него на лбу буква «М», давай, он Матвейкой будет, а? – весело спросила мама.
– Ну давай, – равнодушно передернула плечами девушка, желания оставлять кота дома не было совсем, но спорить с мамой сейчас не хотелось.
Пушистый комочек блаженно замурчал, вытягиваясь во всю длину, и приоткрыл глаза. Ада тихо ойкнула. Ей подумалось, что легкомысленность – это у них семейное в роду. Надо же такое выдумать, взять и оставить неизвестно какого котенка с неизвестно какой грязной улицы. Но просить выкинуть его надо было сейчас или никогда, потому что жестоко будет накормить, что сделали уже, наверняка, родители, обогреть, приласкать, а потом вновь выставить на улицу. Это даже Ада понимала. Но попросить убрать котенка прямо сейчас не могла, слишком он выглядел махоньким, неуклюжим и до жалости беззащитным. И к тому же ничего не говорил. Это, пожалуй, особенно радовало.
– Ну ладно, ты тут пока отдыхай. Устала наверное, или объелась, – женщина выразительно взглянула на Аду, намекая на то, что худеть пора, – а я пойду.
Дверь тихо захлопнулась, и девушка осторожно коснулась пушистой шерстки новоявленного Матвейки кончиками пальцев, изучая его реакцию. Тот неожиданно положил лапку на ее пальцы, заставляя будто бы убрать руку, что Ада и сделала, крайне удивленная и даже немного напуганная. Ей-то уже почти поверилось, что котенок на самом деле совершенно обычный.
– Вот-вот, не нужно нежностей, – мурлыкнул Маммон. – И обмороков на сегодня, пожалуй, тоже хватит.
Котенок деловито спрыгнул с девушкиной груди, и та поспешно села, осознав, что самообман только что с треском разрушился. Досадно, однако.
– Давай начистоту, – начала Ада, готовая уже сама звонить в психушку, чтобы ее забрали за такие предложения котам. – Мне это не кажется?
– Нет, совершенно, – отвлеченно мяукнул Маммон, вальяжно перекатываясь на спину и норовя поймать лапками пушистый хвост.
Это так забавно со стороны выглядело, что Ада не смогла сдержать улыбки. Кроме того, котенок перемещался довольно неуклюже, да еще и маленьким таким выглядел, из чего сам собой напрашивался вывод, что он и ходить-то толком не умеет. Меж тем, взгляд у него был вполне разумный.
– А... ты откуда здесь взялся? И почему разговариваешь? – деловито продолжила опрос девчонка.
Маммон сначала отвечать не хотел, но потом решил, что нелишним будет это объяснить.
– Видишь ли, – он, цепляясь коготками за рукав Ады, вскарабкался ей на плечо, чтобы было лучше слышно, а громко говорить не приходилось. – Я... кхм... проспорил кое-кому, а спор был на желание. Вот ты и загадала, что хочешь неведому зверушку, чтоб была маленькая, пушистая, и при том большой интеллектуал. Обду-умывать свои желания надо, балда ты. Но теперь изволь, получай, распишись.
– Ой... Значит, мое желание эдак исподвывертом исполнилось...
– Мне тоже несладко, между прочим, – досадливо заметил котенок, – теперь еще неизвестно сколько в этой шкуренции бегать.
– Э-э... Так ты еще и не кот? – вконец оторопевшая Ада попыталась развернуть голову к своему пушистому другу, но тот сразу затребовал дисциплины, уперевшись лапками в висок.
Девушка до последнего не хотела себе признаваться, что из-за ощущения чего-то мягкого и пушистого на коже едва сама не заурчала от блаженства.
– Демон, – с достоинством поправил Маммон, потеревшись ухом об Адин висок.
– Еще и демон, – страдальчески вздохнула девушка, закрывая лицо руками.
– Тебе-то, во всяком случае, беспокоиться не о чем, потому что обитание меня в твоем доме, по иронии судьбы, совершенно бесплатно. А хотя нет, есть о чем... Я вынужден быть с тобой, пока смерть не разлучит нас, а это значит, я всячески буду пытаться сжить тебя со свету как можно скорее, – котенок теплым комочком скатился с плеча на колени и примостился там, невероятно внимательно глядя на Аду.
– Пф-ф, напугал, – фыркнула девушка, – я тогда тебя просто за шкиврат выставлю на улицу, делов-то.
– Не выставишь, – с такой же интонацией фыркнул в ответ Маммон.
– Это еще почему? – Ада вызывающе скрестила руки на груди.
– А вот почему, – котенок прижал уши к голове, несчастно взглянув на Аду.
– Не-е, такой номер не покатит, – тут же предупредила она, но Маммон отступать не спешил.
Он потерся лбом о ее руку, жалобно мяуча, как тот котенок из речки, только еще более несчастно, и Ада почувствовала, как на глаза сами собой наворачиваются слезы.
– Ну ладно-ладно, не выставлю! Только прекрати, – надувшись, попросила она и взяла котенка на руки.
– Отпусти, – немедленно потребовал тот и чихнул.
Ада отпустила. Котенок чихнул еще раз. Потом еще. И девушка уже испугалась, что успела нарушить у него какой-нибудь механизм, как с очередным «чихом» вокруг котенка взорвалось большое дымное облако, а когда оно рассеялось, то Ада обнаружила лежащим на себе уже вовсе не котенка, а внушительных размеров дьяволенка.
– Ай... – только и сумела выдавить из себя девушка.
Часть 5
С минуту демон и Ада неотрывно смотрели друг на друга и больше никаких других действий не предпринимали.
– Мамочка... – наконец выдавила девушка.
– Тс-с, не надо ее, давай лучше снова... Брык и в обморок! – Маммон приложил палец к ее губам и отстранился.
– Не надо в обморок, я буду молчать, – громким шепотом проговорила Ада, усаживаясь на кровати и с интересом разглядывая демона.
Ей после говорящего котенка сегодня удивляться сил уже не хватало. К тому же, как известно, легкомысленные люди быстро к чудесам привыкают.
Демон был во всем черном, и вообще странно одет. Ада не привыкла, чтобы кто-то в ее окружении носил плащи с высокими воротниками, галифе и такие тяжелые сапоги. Но они были лакированные и красиво блестели, а большего для привлечения внимания Ады и не надо было. А еще у демона было проколото одно ухо странной продолговатой серьгой, отливающей темно-синим. Глаза так и остались огненно-рыжими, а вот цвет волос с цветом меха не совпал. Они были не светлые дымчато-серые, а темные, каштановые. Непослушные пряди, видимо, беспрестанно спадающие на лоб, были убраны за ухо и там крепились какой-то тоненькой цепочкой к серьге, что зрелище составляло весьма странное, но выглядело очень даже ничего.
– Ты, значит, обратно в демона превратился? И что ж нам теперь делать? – озадаченно протянула Ада, приложив палец к подбородку.
– Понятия не имею, – безучастно фыркнул демон.
– Та-ак, у нас есть время подумать, мама не придет пока, сейчас уже ночь наступила, – девушка кивнула на темное окно.
– Ах во-от оно что, – Маммон проследил за ее взглядом и сразу вспомнил второе условие Белиара.
Теперь-то все встало на свои места. Это не один из четырех правителей Преисподней внезапно решил смиловаться, а все идет вполне закономерно. Надо же когда-то девчонку совращать, а будучи котенком это сложно, между прочим, сделать. Так, значит, ему выделили ночное время суток на это дело.
Маммон уставился на Аду, размышляя, реально ли провернуть это прямо сейчас. Но гадать, что же именно выражает чувственный девичий взгляд, демон не привык, поэтому решил спросить прямо в лоб. За что и получил пощечину.
– Больно-больно, отпусти! – взвыла Ада, когда ее рука оказалась грубо вывернута в ответ на посягательство на личную демоническую неприкосновенность казначея Преисподней.
– Что ты орешь, молчать я сказал, – лениво протянул демон, откидываясь на подушку.
