Проклинаю себя за робость, с которой вышагиваю по дорожкам, выложенным цветным камнем.
В Мюнхене мы с отцом снимали дом ничуть не хуже того, что сейчас есть у Темирхана.
Папа никогда ни в чём мне не отказывал. В особенности, после болезненного расставания с Ханом в прошлом. Я бы даже сказала, что папа начал баловать меня больше прежнего!
Я привыкла к роскошной жизни с большим ценником, сейчас мне не стоит зажиматься.
Но это лишь бравада. Правда в том, что я до сих пор робею перед другом отца и не знаю, как правильно вести себя.
Словно вернулась на три с лишним года назад, когда впервые увидела Темирхана, будучи уже взрослой, и разглядела в старом друге отца мужчину, привлекательного и опасного.
Запретного.
— Сара покажет тебе комнату. Сара!
Темирхан зовёт негромко, но в просторном холле почти мгновенно появляется женщина средних лет, не примечательной внешности. Она вежливо улыбается хозяину дома.
— Комната готова?
— Да. Вещи уже привезли. Я разложила их по полкам. Могу проводить гостью в её комнату.
— Привезли мои вещи? — удивляюсь вслух. — Но как такое возможно?! Я же только сегодня пришла к тебе с просьбой и не слышала, чтобы ты давал такие распоряжения.
— Я знал, что ты обратишься ко мне за помощью. Больше не к кому. Не к фиктивному же жениху бежать, — язвит Темирхан неожиданно сильно.
Оказывается, Темирхану известно многое, в том числе и мой блеф с женихом, которого я представила папе, чтобы он не думал, будто я скучаю по Темирхану.
Отношения с Алексом, даже фиктивные, распались сразу же, как у меня возникли реальные проблемы — умер отец.
Мне нужна была поддержка, не только словом, но и делом, я обещала Алексу даже заплатить, лишь бы не быть одной в это время. Напоказ.
Но парень заявил, что на такое он не подписывался и разорвал нашу связь, вывесив пост о расставании в инстаграм и рассказав о том, что отношения были не настоящими.
Я так не хотела показывать, что скучаю по Хану. Никому на свете. Ни одной живой душе. Я и себе запрещала думать…
На самом деле я скучала безумно и промочила слезами насквозь не одну подушку. Мне не хотелось показывать свои истинные чувства, и я считала, что мне достоверно удаётся играть в равнодушие.
— Ты следил за мной! — признаю очевидное и едва не сгораю от стыда.
— Наблюдал за твоей жизнью, поддерживал связь с Климом, — соглашается Темирхан, не отрицая. — То, что твой женишок — из заднеприводных, я понял почти сразу же. Как и то, что ваша любовь — это игра напоказ для отвода глаз, чтобы Клим не температурил. Но сейчас я не хочу это обсуждать. Нет времени. Нужно сделать несколько важных звонков по твоей проблеме и переговорить с нужными людьми. Сара проводит тебя в комнату. Отдыхай, Диана. Встретимся за ужином.
Темирхан уходит.
Уходит… Уходит… Уходит…
Его шаги звучат как выстрелы в моей голове.
— Хан! — зову, не выдержав молчания. — Мне страшно. Коваль — опасный человек?
— Очень опасный, Ди. Поэтому ты будешь в безопасности только здесь. Рядом со мной.
Между нами расстояние в несколько метров. Хочется, чтобы Хан обнял меня, успокоил, отругал немного, пряча за грубостью настоящую заботу, как это было раньше. Но сейчас он лишь кивает мне, смотря куда-то сквозь моё лицо.
Меня словно нет. Так больно…
— Всё будет хорошо, Ди.
Мне кажется или его голос немного потеплел?
— Мне нужно идти, — и уходит.
Глава 3
Темирхан
Три года пошли Диане на пользу. Гордая и ещё более желанная. Стала взрослее, привлекательнее и острее, что ли?
Каждый взгляд полосует, как опасной бритвой. Так глубоко и безнадёжно остро, только успевай подставлять ладони под фонтан эмоций.
Но нужно себя в руках держать.
Ди меня ненавидит люто. Да и я её не должен любить.
В особенности за последнюю выходку!
Никто, кроме нас двоих, не знает, что та стычка в доме Клима не была последней. Потом мы ещё раз с Ди разговаривали.
Ухмыляюсь. Разговор был так себе.
На грани сумасшествия и желания дрочить рукой, слушая её сладкий, медовый голосок. На грани срыва и намерений послать всё к чертям, лишь бы знать, что она — моя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Даже семейные намерения побоку.
Да ну какой из меня семьянин?
Всю жизнь промотался чёрт знает где, а потом на меня свалилась раскабаневшая от беременности, ставшая ещё более капризной Люська.
Как наказание свыше — нехуй было играть в прятки, стоило быть откровенным, хотя бы перед собой.
Но сам же нажил себе проблем. Сам. Никто меня в это дерьмо с головой не толкал.
И расхлебывать должен тоже сам…
Вот только мысли, как и прежде, кипятком ошпарило от образа дочери друга.
Так сильно…
Как только Клим свинтил с радаров поблизости и основался жить за бугром, он чуть подостыл и даже извинился, что убить меня хотел.
Да засунул бы он себе в зад извинения!
Мне не он был нужен, а дочка его. Которая, с лёгкой руки Клима и рассказов о прошлом, меня насмерть возненавидела.
И хоть сколько Диану убеждай, что между мной и её мамой не было ничего, даже мысленно так глубоко в неё нырял, не поможет. Дианка смертельно обиделась.
В особенности за то, что сделал другой выбор и решил связать жизнь с бабой, которая от меня родить должна.
Как ни крути, но для меня все те, что с сиськами и задницами, лишь бабы, сколько бы им лет не было, а вот Ди — особняком, выше всех.
* * *
С момента нашего последнего разговора почти целый год прошёл, прежде чем состоялся мой разговор с дочерью друга.
В тот день Люська родила. Клим меня поздравил.
Хотелось и голос Дианки услышать, но я умом понимал, что ей будет неприятно и тяжело. Да и папаня опять же, настороже дежурит.
Не-а, тогда даже краткий обмен фразами с Ди казался чем-то нереальным.
— Здоровяк, весь в тебя! — поздравил меня Клим.
Честно говоря, я и сам не понял тогда: в меня ли родившийся от Люськи сын или не в меня.
Рождению сына я был рад, но от всего остального нажраться хотелось в усмерть.
Собственно говоря, я так и поступил: отправился по кабакам. Не понимая, то ли праздновал рождение сына — грандиозное событие для каждого мужика, то ли поминал свою жизнь — она начала мне казаться безнадёжно просратой.
Звонок от Ди раздался очень поздним вечером, когда я уже не мог отличить, что льёт мне бармен, и даже в глотке от спиртного не пекло.
Номер был неизвестным, но голос Ди я узнал сразу же.
Столько времени с того момента утекло, а я помню всё, как будто сейчас это было, и даже хмель не помог забыть.
— Хан?
Тишина. Гулкая, аж в башке зазвенело. И только её дыхание — частое и сладкое-сладкое.
Молчал. Язык резко в морской узел завязался. Не от многочасовой пьянки, но от всей ситуации.
— У тебя сын родился. Поздравляю, — снова длительная пауза. Потом с обидой и слезами в голосе. — Ну, чего ты молчишь?! Совсем меня слышать не хочешь?
— Хочу, — ответил хрипло. — Только…
— Только теперь ты женатый и семейный мужчина. А я? Кто я для тебя?! — спросила с обидой. — Просто секундное развлечение?
— Нет. Ты — лучшая, Ди. Особенная. Поэтому всё так хуёво и сложно.
— Ничего сложного нет. Если знаешь, чего хочется. Я знаю, а ты?
От её слов меня начало жечь изнутри с такой силой, что весь алкоголь за секунду выветрился.
Оторвал голову от барной стойки.
Ещё секунду назад она была тяжёлой и гудящей, а сейчас — лёгкой и звонкой. Как стёклышко.
Отрезвин такой вышел, конкретный. Весь хмель вышибло по одному щелчку. По одному слову!
— Ты играешь очень опасно, Ди!
Шмякнул денег на стойку бармену, щедро, с огромными чаевыми и вышел покурить на улицу.
Как раз был конец июня. Летний месяц, но прохладный, со множеством дождей. На улице приятно тянуло сырой свежестью, с щедрым озоном после недавнего дождя.
