Завтра ждем к обеду Немировичей.
Одеяло твое лежит у нас в сундуке, хотя Женя приезжала за ним.
От Людмилы узнала, что стряслось над Валей. Жалко! Неужели Блюме не мог позвонить![24]
Лева, Соф. Влад., Tante, Сер. Льв. низко кланяются, кто смеет, тот целует… От меня привет М. П-чу.
Маша, я перечитываю все письма А. П-ча подряд, не отрываясь, и сейчас я с вами в Мелихове, ты уехала в Звенигород. Мне очень приятно. Целую и обнимаю тебя. Твоя Оля.
Адрес М.Т. Дроздовой: Мал. Бронная, 15, кв. 23.
16. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
12 мая 1928 [Москва – Ялта]
Маша, дорогая, – ты не пишешь! Я молчу, потому что очень была занята. Сегодня днем была первая генеральная «Вишневого сада». Маша, это был праздник, радость огромная. После конца весь зал встал и аплодировал, и мы выходили, и занавес раздвигался раз около 20! Приходили люди, молодые и пожилые, с увлажненными глазами. У меня было радостно на душе, и я легко плакала и смеялась. Аромат и звучность спектакля перешли в зрительный зал. Не знаю, как будет дальше, но сегодня было прекрасно, чем и хотелось поделиться с тобой[25]. Целую. Оля
17. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
17/V [1928 г. Ялта – Москва]
Милая моя Оля, я так измучилась, так устала с ремонтом, которому не предвидится конца, что кажется, что я уже никогда не буду жить по-человечески… Получила твою открытку насчет «Вишн. сада» и вместо того, чтобы радоваться – горько заплакала… У меня теперь только плотники, каменщики, бетонщики, слесаря, штукатуры, маляры и проч. смычки… Голова моя полна строительным материалом, а волосы засыпаны известкой и разбухли от грязи – некогда вымыть… Прибавила себе муки многочисленной цветочной рассадой – тянет в оранжерейку. Наш сад изумителен, как никогда!! Тепла еще нет. Хочется повидать тебя, но когда это будет? Твою статью и книгу получила. Спасибо. Целую всех. Маша.
Когда собираешься в Ленинград?[26] Напиши.
18. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
6 июня [1928 г. Ялта – Москва]
Для меня большое лишение, если ты не приедешь в Крым, милая Оля! Гурзуфик изумительный, молодые живут чудесно[27], в понедельник я там была. Бегу в город по ремонтным делам, писать некогда. К вечеру утомляюсь и со стоном засыпаю… Если Еликон не привезет тебя в Гурзуф, то между ним и мной все кончено, а пока благодарю его за ласковое письмо. Твоя Маша.
Целую. Всем привет.
Напиши подробно обо всем.
Год по почтовому штемпелю.
19. О.Л. Книппер – Чеховой
1928 г. 11 июля. Ленинград [В Ялту]
Машенька, ау! Если все будет гладко и благополучно, то я выезжаю отсюда 15-го вечером Севастопольским, кот. стоит в Москве часов 9, – переложу вещи, пообедаю и 16-го же возвращаюсь в свой поезд. Значит, 18-го буду на юге, на солнце и в твоих объятиях! Ох, как я устала! Никогда не было такого длинного сезона[28]. Дождь лил все время, второй день только прилично. Езжу к Марине в Павловск. Привет всем, тебя целую и… до свидания. Ольга
20. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
18 июля 1928 [С дороги]
Маша, дорогая, душенька, еду по Алуште мимо Кучук Ламбата, Лева меня встретил в Алуште. Не сердись. Я не в состоянии заехать к тебе и не раскладываться и не выкупаться, ведь я три ночи в вагоне. Приеду к тебе свеженькая, веселенькая, а клёцкой не хочу. Поздравляю с именинником; 24-го приезжай с Мих. Павл., и кутнем за всех.
Будь здорова, весела, и скоро увидимся! Целую, обнимаю, всем привет. Ольга
21. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
3 сент.1928. Москва [В Ялту]
Дорогая Маша…
«Ненастный день потух, ненастной ночи мглаПо небу стелется одеждою свинцовой» —
и у нас то же самое, о чем писал когда-то Пушкин.
В окна стараюсь не глядеть, тем более что они еще грязны и пыльны, наша мажордомша[29] боится с ними управляться одна – огромные, цельные.
Как приехала, попила кофе, стала убирать комнату. К обеду пришла Люба, побледневшая и похудевшая; мать ее уехала на Кавказ, и Люба должна быть при отце месяц утром и вечером, поить и кормить отца. Обедает у нас. Она получила работу – 250 р. в месяц, кажется, на два месяца. Лева запойно работает, ругается со старухой. Накануне приезда моего была драма – кто-то не затворил кухню, и Джюдди слопал шарик крысиного яда. Переполох адовый. С. Вл. со страху начала требовать карету скор. медиц. помощи, ей ответили, что она смеется над ними – ты понимаешь? Тетка засовывала целую руку в пасть, чтоб ее вырвало, Лева ей делал клизму, словом, измучили собаку, а потом оказалось, что крысиный тиф [яд?] опасен только для птиц. Вот-с.
Конечно, была и пополневшая Людмила. Осталась ночевать, но… ее гоняли клопы, оказавшиеся и у нас… Она перешла к Савве – там еще хуже. Так она и не спала. А я как убитая спала на своем «ложе» – иначе не могу выразиться: мои матрацы обивали, обновляли, и они стали такие пышные, что я «возлежу» на ложе, а не на кровати.
Вчера была с С. Вл. у обедни у Николы Явленного, но, увы, – отец Сергий будет служить всю следующую неделю. Служба скучная, все понуро, певчие неважные.
Сейчас с Саней и С. Вл. разбирала диван в столовой, Саввину постель всё чистили, мазали керосином с скипидаром – никогда не было у нас этой гадости…
Вчера были Книппера – похудевшие немного. Вовка вырос, очень мил, но речь скверная и голос неважный, может, выровняется.
Немировичи уже здесь. Лева был у него вчера, т. к. они привезли подарочки от Лулу – Леве носки и галстухи, мне пудра. У Оли была премьера «Moulin rouge» – картина, кот. она работала в Париже. Успех огромный – первый настоящий художеств. успех ее, ее засыпали цветами, потом у нее было свыше 100 человек приглашенных. Лулу пишет, что было очень элегантно – фраки, туалеты… Оля была в ярко-красном открытом платье, спереди ниже колен, сзади – острый трехарш. трэн, была очень эффектна и обвораживала всех своим сияющим видом и простотой – пишу со слов Лулу. Миша видел «Moulin rouge» и в восторге, говорит, что Оля «великая» (!) артистка и что ей надо на сцену. Он остается в Берлине на зиму и будет, вероятно, сниматься[30]. Он в восторге от своей дочери, кот. ему выше уха. Девочка, очевидно, нелегкая. Гувернантку пришлось уволить – Оля ее ненавидела. Она развита не по летам и вместе с тем ребенок, играет в куклы, собирает игрушечн. собак, которых у нее с полсотни разных пород. Гордится своей матерью.
Ну вот тебе рапорт. Из-за девочки, думаю, получатся там сложные взаимоотношения… Посмотрим.
Просят меня написать что-ниб. о Гиляровском – в октябре 55 лет его литер. деятельности и 75 лет со дня рождения. Издают сборник о нем под заглавием «Табакерка дяди Гиляя». Сборник не для продажи, всего 200–250 экземпл. Не очень мне хочется. Я не умею этого делать. Напиши ты с Мих. Павл. Будь добра. Начепуши чего-нибудь.
Ну, целую тебя, будь весела. Я мерзну и завидую твоему солнцу. Привет М.П. и О.Г.[31] и Полиньке. Ванду поминали всю дорогу. Ехали очень хорошо. Твоя Ольга
22. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
25 сент. 1928. Москва [В Ялту]
Маша, дорогая, во-первых, спасибо, что не забыла меня в день появления моего на свет божий, а во-вторых, – письмо сие передает тебе Василий Александрович Орлов – очень симпатичный наш артист – ты его видела, верно, в «Горячем сердце», в «Унтиловске»[32]. У него легкие не в порядке, ему дали отпуск, чтоб он мог пожить на юге. Будь милой, помоги ему устроиться, запряги Ванду, пусть она за ним поухаживает. Он никого и ничего не знает в Ялте. Может быть, если тебе не в тягость, – он сможет переночевать у тебя? Если нет, отклони и сдай его Ванде. Она может попитаться духовной пищей от общения с ним, посоветуйте, к какому врачу ему показаться… Он, повторяю, очень милый и симпатичный, он мне очень нравится.
Прилагаю стихи Есенина для Ванды[33] и ключ от моей комнаты в Гурзуфе, кот. я забыла тебе отдать.
Рождение мое лихо отметили. Были Книппера и Чеховы, Сережа с Валей, Лизавета, конечно, Дима Качалов, и – о ужас пришла Кундасова!! Я сама приехала, когда все уже были в сборе, т. к. играла «Бронепоезд» и потом читала на Толстовск. вечере у Курского вокзала. Выпито было здорово, до приятного самозабвения – ультрафон играл америк. фокстроты, кто во что горазд плясал.
Сережа серьезно и сосредоточенно потрошил ящики и шкафы и разносил по комнатам, налил даже водки под потолок на люстру и наложил чего-то, и на другой день Ф.Г. поправляла лампочки – и оттуда полилось и посыпалось – хохоту было много. Все очень довольны. Валя разошлась – мы ее никогда не видели такой оживленной. Люба ухаживала за Димой, Лизавета даже плескалась водкой.
Чеховы ночевали у нас; на утро мы ходили плюс амфиканка моя в Музей игрушек – чудесно! Помнишь Бартрама?[34] Он водил и все нам пояснял. Смотрели театр. марионеток, фокусника, и очень были довольны. Поведу Вовку туда – это в чудесном Селезневском доме на Пречистенке.
